Испанцы не были на «Жерлане» статистами. Но их удалось смять великолепной циркуляцией мяча — точной, синкопированной, ритмичной (один только второй гол чего стоит: «веер» слева направо в одно касание, играя с мадридцами в «кошки-мышки», развернули Рац, Беланов и Евтушенко, а заканчивал всё Блохин, перебросив мяч через Филлола, и Лобановский рассказывал, что тогда только окончательно поверил в победу), — но они предпринимали сверхусилия, чтобы выбраться из этой круговерти, надо отдать им должное, сражались до последних минут, и только в конце, между прочим, киевлянам удалось забить ещё два мяча.
Незадолго до перерыва они вынуждены были сделать перестановки в оборонительной линии, ничуть не повлиявшие, как показали события, на игру. Сергей Балтача, мужественный парень, порвал ахилловы сухожилия, с поля его унесли, позицию «либеро» занял Бессонов, а на фланге обороны стал действовать Баль. Ещё одну замену провели незадолго до конца второго тайма. Захромал Заваров, вышел Евтушенко, убежавший, как лань, от всех защитников, переигравший вратаря и забивший последний гол.
«Коллективное осмысленное движение поставлено во главу угла в современном футболе, — говорил Лобановский. — Игровой прямоугольник стал таким же доступным, как баскетболистам — баскетбольная площадка. Футболистам, подготовленным, естественно, как подобает, не составляет труда промчаться 50-60 метров вперёд и столько же — назад. На поле не должно быть пассивных игроков. Общее движение. Ошибка должна быть моментально исправлена. Сегодняшний футболист не является одиноким солдатом, сражающимся в своём углу с противником. Он охватывает всё поле битвы, а на поле этом нет клочков, свободных от борьбы.
Средняя линия нашей команды в Лионе оказалась главной движущей силой, активно участвующей в созидательной и разрушительной игре. “Разрушение” ассоциируется с “отбойным молотком”, сводящим на нет все попытки соперников ворваться в штрафную площадку. “Молоток” должен немедленно превращаться в “пружину”, способную за считаные секунды распрямиться до противоположных ворот. Нет созидания и разрушения по отдельности. И когда я видел, как задуманная Томасом, да Сильвой и Кабрерой хитроумная атака срывалась благодаря коллективным усилиям не поймёшь кого — защитников или хавбеков, а то и Блохина с Белановым, а потом Демьяненко с Рацем, меняясь местами, мчались по левому флангу, а параллельно им справа на той же скорости шли Бессонов и Яремчук, а в центре запутывали манёврами соперников Заваров, Блохин и Беланов, я мысленно аплодировал команде, не зная даже, чем закончится этот эпизод. И таких эпизодов, часть из которых удалось реализовать, было много вечером 2 мая 1986 года, и телевидение многомиллионно тиражировало их по всему континенту».
Вечером 2 мая, принимая поздравления от официальных лиц из УЕФА и соперников, от работников советского посольства во Франции и лионцев, пришедших пожать победителям руки и получить автограф на программке к матчу, поздравляя друг друга, киевские динамовцы не знали, конечно, что ровно через месяц в Мексике примерно в таком же составе они выйдут на поле стадиона в Ирапуато на матч со сборной Венгрии в программе чемпионата мира, а Лобановскому придётся готовить команду к этой игре.
Тридцать тысяч болельщиков «Атлетико» в Лионе перекричали, разумеется, дюжину сотрудников советских организаций, но потом, особенно после «веерного гола» в мадридские ворота, вошедшего во все, наверное, ролики забитых голов УЕФА, стали аплодировать киевскому «Динамо», и завершали победители финал под овации публики. Правда, сразу после итогового свистка арбитра на стадионе на несколько мгновений воцарилась мёртвая тишина. «Своей замечательной игрой, — подметила испанская газета «Марка», — киевскому “Динамо” удалось превратить болельщиков “Атлетико” в своих восторженных почитателей. Киев, продемонстрировавший тотальный футбол, с феноменальными Заваровым, Яковенко, Бессоновым, Демьяненко и Блохиным в составе мог победить и со счётом 6:0».
Лобановский считал, что в команде, выигравшей Кубок кубков в 1975 году, «было больше ярких индивидуальностей», но у победителей финала-86 «есть все шансы выйти на более высокий уровень игры». Что они, собственно, и сделали — в том же 86-м в Мексике, где играли в составе сборной СССР, год спустя в Кубке европейских чемпионов, где по чистой случайности не попали в финал, и, конечно же, на чемпионате Европы-88 в ФРГ.
В Лион киевляне отправились на «чернобыльском фоне», толком ничего об аварии даже не зная. 27 апреля, на следующий день после случившегося взрыва четвёртого энергоблока на АЭС, сыграли в Киеве со «Спартаком». После матча Лобановский отвёз команду в Конча-Заспу — на восстановительные процедуры, нельзя было перед финалом еврокубка терять время. Евтушенко слышал, как в автобусе Лобановский говорил Пузачу о том, что на атомной станции что-то произошло. Вечером 28-го динамовцы поездом выехали в Москву, 29-го и 30-го жили и тренировались на динамовской базе в подмосковном Новогорске, а затем вылетели во Францию.
Лобановский о катастрофе знал, но об истинных её масштабах не ведал. Киевский тележурналист Валентин Щербачёв, которому в Париже собкор Гостелерадио Олег Максименко рассказал подробности, почерпнутые из французских газет, сообщил об этом Лобановскому и предложил рассказать обо всём футболистам. Лобановский, поняв масштабы аварии и непредсказуемые её последствия, назвал тем не менее газетные публикации «пропагандой» и запретил информировать футболистов. Они, впрочем, и без того понимали, что что-то не так, что дома произошло что-то серьёзное, потому что во всех вопросах, во всех телепередачах звучало одно слово — «Чернобыль». На установке на матч, как рассказывал Демьяненко, Лобановский, видя состояние игроков, сказал: «Ребята, у нас такая трагедия, поэтому мы просто обязаны выиграть, чтобы в такое время дать нашим людям повод и для радости. Прошу вас на полтора часа отогнать тяжёлые мысли и чувства и полностью сконцентрироваться на игре».
Вернувшись домой, футболисты стали спешно отправлять родных и близких кто куда мог. Первые попытки обезопасить их они предприняли ещё из Франции — по телефону. Ребятам помогал администратор «Динамо» Александр Чубаров, во Францию не полетевший и вернувшийся после того, как проводил команду в аэропорту Шереметьево, в Киев.
Команду после выигрыша Кубка кубков никто в московском аэропорту, кроме администратора сборной СССР Бориса Кулачко, не встречал. Борис поздравил старых знакомцев с победой, посадил киевских сборников в микроавтобус и отвёз их в Новогорск — там вовсю шла подготовка к чемпионату мира в Мексике.
Глава 12ВНЕЗАПНАЯ ЗАМЕНА
«Что труднее: оценивать событие сразу после того, как оно произошло, по горячим следам, или же спустя время, когда поулеглись страсти? — задавал вопрос Лобановский. И отвечал: — Не берусь судить, для каждого человека по-своему. Главное, чтобы ни в том, ни в другом случае не было скоропалительных оценок, не подкреплённых достоверной информацией».
На время чемпионата мира 1986 года Лобановский, как он сам говорил, предполагал быть в числе миллионов телезрителей или же (всё зависело от календаря всесоюзного чемпионата) съездить в Мексику в специализированной группе советских тренеров, которые всегда присутствуют на крупнейших футбольных турнирах.
Думать обо всём этом ему было недосуг. Клубные заботы вытеснили все остальные. «Помимо того чтобы добиться достойного для нашего футбола результата в Кубке кубков, — говорил Лобановский, — мы преследовали в этом соревновании ещё одну, очень важную, на наш взгляд, цель — наиграть для сборной СССР не только отдельных футболистов, но и целые блоки команды, поскольку в кандидатах в сборную ходили многие киевляне. Забота, чтобы достигнутая ими достаточно высокая форма сохранилась, была одной из первейших».
Лобановский видел, что игроки его команды весьма ответственно относились к тому факту, что через короткий отрезок времени им предстояло защищать честь советского футбола в Мексике, постоянно говорили о чемпионате мира, старались готовиться как можно лучше. Такое отношение игроков к делу радовало тренера, ибо свидетельствовало прежде всего о профессиональном мышлении, стремлении заглянуть в завтрашний день и всё сделать для того, чтобы не омрачить настроение ни себе, ни людям, с нетерпением ждавшим первенства мира.
Одно лишь вызывало озабоченность Лобановского: неудачи на протяжении полугода в товарищеских матчах сборной, которую возглавлял Эдуард Малофеев. Это угнетало футболистов. Причины проигрышей испанцам, мексиканцам, англичанам и румынам, а также ничьей с финнами на своём поле назвать он, разумеется, не мог. Для того чтобы высказать даже своё собственное, субъективное мнение, нужно иметь полную информацию, а её у Лобановского не было. Он рассказывал, что даже не пытался её получить, потому что было бы это некорректно с его стороны. Да, выполнялась какая-то определённая программа, сборная по ней работала, была какая-то идея, тренеры знали, чего хотели.
«С чем я не согласен, но это моя точка зрения, — говорил Лобановский, — так это с тем, что к контрольным играм можно относиться безразлично. Товарищеские игры — не официальные, это совершенно ясно, и их нельзя сравнивать. Но дело в том, что в контрольных играх закладывается, если есть результат, база уверенности. Каждая из команд, готовившихся к чемпионату мира, в каждой игре боролась за результат, прежде всего потому, что если не будет результата (а ко всему прочему существуют и проблемы в организации игры), то футболисты потеряют уверенность, они не будут верить в то, что могут добиться этого результата. К контрольным играм следует относиться не так, как, повторяю, к официальным, но в них принято добиваться результата и стремиться показать все свои лучшие стороны по состоянию на тот день, когда эта игра происходит».
Часто звучал тогда вопрос: а не форсировала ли подготовку киевская команда «Динамо», выступая в Кубке кубков? Вопрос естественный. Июнь, мексиканский июнь, должен был стать определяющим для сборной месяцем. Именно тогда игроки обязаны были быть в лучшем своём состоянии. Но дело в том, что в январе и феврале 1986 года футболисты сборной в клубах своих не находились, работали с ними по специальной программе, той, которую имела сборная. Тренеры же клубных команд получали игроков в своё распоряжение непосредственно накануне матчей.