Он сильно раздражался, когда ему пытались напомнить о Лобановском, повышал на пресс-конференциях голос: «Я — не Лобановский! Я — Блохин! Не сравнивайте меня с Лобановским! У Лобановского было своё ви́дение футбола, у меня своё!» И полагал, прислушиваясь к тем, кто будто бы всё касательно происходившего в киевском «Динамо» знал и утверждал: Лобановский будто бы только тем и занимался, что запрещал «вассалам произносить запретную фамилию всуе». Под «запретной фамилией» имея в виду собственную, Блохина, как, впрочем, запрещал якобы «вспоминать без особой на то нужды Анатолия Фёдоровича Бышовца, ещё одного неординарного и нелюбимого антагониста». Лобановский, дескать, почувствовал в Блохине (получается, и в Бышовце?) конкурента, «понимал, кто именно может оказаться достойным, но отнюдь не желанным наследником его вотчины», а потому, опасаясь конкуренции и сравнений не в свою пользу, всё делал для того, чтобы завершивший карьеру игрок Блохин в тренерской группе ассистентов Лобановского не появлялся.
«И почему я должен кому-то что-то доказывать? — возмущался Блохин. — Брать низшую команду и поднимать её? Если следовать этой логике, то многие наши тренеры, которые сюда вернулись, тоже должны были тренировать плохие команды и выводить их наверх». Под «сюда вернулись», несмотря на множественное число, Блохин подразумевал только Лобановского. Никто больше «отсюда» не уезжал и «сюда» не возвращался.
Занятия Лобановского Блохин никогда не конспектировал. И тренером быть не собирался. Но — стал им. Семь лет проработал в Греции. «Я знаю, — говорил он в 1997 году, — что там, в Москве или Киеве, многие смеются — Блохин работает в какой-то Греции. Как-то приезжал сюда Бышовец, поморщился, и как же, говорит, ты здесь можешь работать? Ну и что, он после этого “Реал” принял? Нет, поехал на Кипр».
Телекомментатор Геннадий Орлов, назвав 20 июня 2012 года в «Советском спорте» шестидесятилетнего Блохина «перспективным тренером», утверждает, что «на Украине он наряду с Бышовцем стал антиподом Лобановского — просто они имели собственное мнение, за что и поплатились. Клан Лобановского не мог допустить, чтобы эти двое взобрались на вершину. Требовалось время, уход Лобановского, чтобы Блохин стал в этом клане своим».
Орлов, надо сказать, ввёл совершенно новое понятие, прежде не упоминавшееся, — «клан Лобановского». Что это означает, кто входит в состав «клана», за какое «собственное мнение» поплатились Бышовец и Блохин и что за этим кроется — об этом телекомментатор не обмолвился ни словом, ни полусловом. Главное — заставить несведущих людей поверить в то, что мифический «клан Лобановского» мало того что карал Бышовца и Блохина за «собственное мнение», так ещё и всё делал для того, чтобы эти двое, не дай бог, не взобрались на вершину.
Никто между тем не мешал Бышовцу, возглавившему «Шахтёр», поднять эту команду с её беспрецедентным финансированием на «вершину». Но тренер — к сожалению для тех, кто его позвал, — работу в Донецке завалил (донецкие футболисты прозвали Бышовца «Копперфильдом» — ЗИЛом: «заслуженным иллюзионистом» вместо «заслуженного тренера»).
Как завалил работу в киевском «Динамо» Блохин, которому никто не мешал выиграть с этой командой, по части финансирования и созданных условий «Шахтёру» практически не уступавшей, хотя бы чемпионат Украины, что удавалось почти всем его предшественникам. Игорю Суркису казалось, что «такая харизматичная личность, как Блохин, может вывести команду на новый уровень». Президент клуба готов был делать всё для того, чтобы у тренера это получилось. Но, к сожалению, ничего у Блохина в «Динамо» не получилось.
После отставки Буряка с поста главного тренера сборной Украины и назначения на эту должность Блохина оба затеяли детский спор: кто перед кем и когда должен держать отчёт?
Блохин, понятно, настаивал на отчёте перед ним предшественника. Буряка такая постановка вопроса удивляла. У него, мотивировал он, было соглашение с президентом Федерации футбола Украины Григорием Суркисом, с ним и был разговор, и при чём тут Блохин? У Блохина, напоминал Буряк, есть «номер моего телефона»: пожалуйста, пусть звонит, задаст любые вопросы, на которые получит ответы. А специально приходить к нему «на отчёт» — увольте!
Формально Буряк, разумеется, был прав. В сборной Украины постоянно накапливалась детальная информация, в том числе масса видеоматериалов — с тренировок и матчей. Штаб Буряка из рук в руки передал документы соответствующим службам Федерации футбола Украины. «Что дальше? — спрашивал Буряк. — Перед Блохиным отчитываться? А кто он такой, чтобы я перед ним отчитывался? Я не обязан отчитываться ни перед кем. А что, Лобановский передо мной “отчитывался”? Или Сабо перед Лобановским?..»
Лобановского Буряк в этой ситуации вспомнил, наверное, напрасно. Во-первых, Лобановский фактически настоял перед руководителями украинского футбола на том, чтобы именно Буряк возглавил сборную страны после того, как команда проиграла стыковые игры чемпионата мира Германии и Лобановского отправили в отставку. Во-вторых, перед назначением Буряк — не проходило дня — названивал Лобановскому, советовался, спрашивал, иногда даже приезжал к нему.
Буряк и Блохин, как, впрочем, и остальные «птенцы» из тренерского «гнезда» Лобановского, обречены на постоянные сравнения с ним. И сравнения эти — не в их пользу. Это раздражало и раздражает. Настолько, что даже недосуг порой вспомнить о своих «достижениях» на тренерском поприще.
Владимир Пильгуй считает, что Блохина с Лобановским и сравнивать не стоит: «Блохину мешает собственное величие, гонор: игрок с таким характером может быть успешным, тренер — никогда».
Умоляя не сравнивать его с Лобановским, сам Блохин — по всей вероятности, в порыве тщеславия — от сравнения удержаться не смог. «Даже великий Лобановский, — с гордостью заявил он после успеха в отборочном турнире, — не выводил сборную в финальную часть чемпионата мира, а тут приходит Блохин, который говорит, что выведет сборную из группы с первого места». Игорь Суркис признался, что слова «даже Лобановский» царапнули его по душе, и динамовский президент сказал об этом Блохину.
Произносил ли Лобановский попавшую в печать фразу: «Я хорошо знал великолепного игрока Олега Блохина, но как тренера его я, к сожалению, не знаю» или не произносил, не суть важно. Киевский журналист Максим Максимов включил её в интервью с Лобановским. В день публикации этого интервью Лобановский сказал мне по телефону, что, во-первых, он интервью вообще не давал: был в тренерской комнате на «Динамо» обычный разговор, какие случаются, а во-вторых, трактовка суждения о Блохине-тренере искажена: получилось, что «я не знаю такого тренера. Я знаю, что он тренировал греческие команды, но их матчей я не видел, как — тем более — не видел эти клубы в тренировочном процессе».
Действительно, откуда Лобановскому знать Блохина-тренера?
Игрок Блохин всегда был с Лобановским — и в «Динамо», и в сборной — рядом, о возможностях его тренер знал не от третьих лиц, а по каждодневной совместной работе. В феноменальности Блохина-игрока Лобановский никогда не сомневался. Он называл футболиста живой историей киевского «Динамо» и советского футбола и говорил, что не может «не присоединиться ко всем добрым словам, сказанным в его адрес в разные годы».
Хотя вывести из себя Блохин мог даже такого крепкого, редко проявлявшего эмоции человека, как Лобановский. Однажды в Тбилиси перед важным матчем Блохин вышел на тренировку и стал рассказывать, что что-то у него побаливает. Лобановский, весь на нервах, среагировал мгновенно: подозвал администратора команды и распорядился немедленно отправить Блохина самолётом в Киев. «Да нет, Васильич, — сказал Блохин, услышав это, — я буду играть». — «Самолёт. В Киев», — повторил Лобановский. И Блохин улетел.
«Олег, как ты себя чувствуешь?» — спросил как-то раз в 87-м Лобановский сидящего на скамейке запасных Блохина, надеясь выпустить его на замену. Вопрос не случайный, ибо до матча и в перерыве Блохин жаловался на неважное самочувствие, почему и оказался на скамейке запасных.
«А вы как себя чувствуете?» — спросил тот в ответ.
«Всё понятно. Посиди тогда». — Лобановскому было не до смеха, хотя ситуация выглядела забавной, никогда прежде в практике Лобановского не случавшейся. Пришлось искать замену замене.
Лобановский всегда подчёркивал', что «всё в игре делает команда, за всё ответственна она — футболисты и тренеры». Лишь однажды он отступил от этого принципиального правила, публично, на пресс-конференции, назвал фамилию футболиста, блестяще проведшего матч. Это было в Киеве 5 ноября 1986 года. «Динамо» встречалось в 1/8 финала Кубка европейских чемпионов с шотландским «Селтиком». «Это не самая лучшая игра нашей команды, — вспоминал Лобановский. — Претензии к ней были, но не конкретные, касающиеся отдельных игроков, а в плане реализации коллективного мастерства, ведь образ игры создаёт вся команда. Но я не мог не выделить Блохина — как личность, как спортсмена. Ему в тот день исполнилось 34 года, и действовал он на поле, словно десять лет назад, — образец, на мой взгляд, того, как надо служить футболу, делу, зрителям».
Глава 15ПОСЛЕДНИЙ ЧЕМПИОНАТ МИРА
Когда зашёл разговор о составе на Италию-90, по Черенкову Лобановского «пытали» отдельно. Особенно много вопросов по нему было на бюро исполкома Федерации футбола. Лобановский, не вдаваясь в медицинские подробности (связанные с необходимостью постоянного приёма определённых лекарственных препаратов, некоторые из которых могли не выдержать проверки на допинг), объяснил, что решение тренеров не включать Фёдора в состав вызвано прежде всего тем, что ему, как проходящему соответствующий курс лечения, нельзя давать высокие нагрузки. И добавил, что консультации с докторами продолжаются регулярно.
Вокруг взаимоотношений между выдающимся тренером и выдающимся футболистом по сей день много кривотолков. Лобановского, в частности, упрекают в том, что он, будучи тренером сборной, игнорировал Черенкова. Это неправда. В общей сложности Черенков сыграл за карьеру 34 матча в составе сборной СССР. При Бескове — восе