25 августа 1993 года состоялось общее собрание учредителей коллективного предприятия ФК «Динамо» (Киев), и власть в клубе после этого собрания окончательно — официально — перешла от Виктора Безверхого к Григорию Суркису, что и было зафиксировано на восьми страницах протокола собрания.
Когда Лобановский осенью 1990 года отправился в Эмираты, на счетах «Динамо» было 11 миллионов долларов, клубу принадлежала недвижимость в Закарпатье и Нью-Йорке. Меньше чем за три года эти средства испарились.
Роль Григория Суркиса в возрождении киевского «Динамо» переоценить невозможно. Он вместе со своими партнёрами (но прежде всего — он) не позволил клубу упасть в пропасть, из которой практически нельзя было выбраться, — подхватил на самом краю.
Когда Григорий Суркис стал президентом ФК «Динамо-Киев», клуб находился в состоянии банкротства. Заложены были квартиры и машины игроков, трансферная стоимость футболистов, инфраструктура клуба, стадион, база в Конча-Заспе. Команда фактически оказалась у вдребезги разбитого корыта. У неё не было средств на существование. Не на что было — это край! — купить даже минеральную воду в раздевалку. «Динамо» пребывало в безнадёжном состоянии.
Самое главное, что отличало братьев Суркисов и их единомышленников, сумевших вытащить «Динамо» из пропасти, от прежнего руководства, — любовь к футболу вообще и к киевской команде в частности. Безверхий — человек в футболе случайный. Ему было всё равно, что возглавлять: приватизированную фабрику или футбольный клуб. Лишь бы деньги оказались рядом, в зоне досягаемости, и их можно было снять со счетов в любой момент в любом месте, как, собственно, и получилось в итоге со счетами «Динамо». Футболом должны руководить богатые и умные люди, футболом живущие. Григорий Суркис — ярчайший тому пример.
Суркисы и их единомышленники взяли на себя не только ощутимое финансовое бремя — следовало расплатиться для начала с долгами, выплатить «замороженную» предыдущими владельцами заработную плату, вкладывать деньги в развитие инфраструктуры, — но и огромную ответственность. Необходимо было сохранить многолетние традиции, уникальную атмосферу киевского динамовского клуба.
Просто вложенных средств мало. Нужны люди, способные достигать успеха. Лобановский — в первом ряду таких людей. Вернуть его в Киев хотели много раньше осени 96-го. Но прежде Лобановского предстояло убедить в том, что, как говорит Игорь Суркис, «новые руководители киевского “Динамо ” будут заботиться о команде не хуже, а может, и лучше тех, кто опекал команду в 70—80-е годы. Когда Валерий Васильевич понял серьёзность наших намерений и вернулся, стало окончательно ясно, что мы на правильном пути».
Лобановский был первым, кому удалось в бывшем СССР создать профессиональный клуб. «Возможно, — деликатно предполагает Григорий Суркис, — он ошибся в выборе людей, допущенных к клубной казне». Оснований для подобных предположений у Суркиса-старшего было более чем достаточно. Главное из них опровергнуть невозможно: в финансовой пропасти быстро и неожиданно оказался клуб, продавший к тому времени за хорошие деньги Александра Заварова, Олега Протасова, Геннадия Литовченко, Алексея Михайличенко, Анатолия Демьяненко. «Хорошие деньги» испарились мгновенно.
Между тем на первых порах денег в клубе действительно было очень много. За год до грянувшего в 93-м кризиса представители киевского «Динамо» встречали в Борисполе зарубежных партнёров. К работавшему тогда в клубе юристом известному адвокату Виктору Медведчуку, будущему крупному политику, куму Владимира Путина, подошёл его давний знакомый, занимавший в тот период не самый последний пост в украинском правительстве, и поинтересовался динамовскими делами и перспективами развития. Медведчук честно рассказал, что знал: «Того, что имеем, хватит лет на пятнадцать».
Не хватило и на год.
«Ошибочно подобранные» люди ни при каких обстоятельствах не собирались отдавать клуб в чужие руки. Им удалось подключить к своей борьбе и Лобановского, отправившего из Эмиратов весьма обстоятельное письмо в защиту «Динамо» на имя первого президента Украины Леонида Кравчука. Лобановский далеко не сразу воспринял смену власти в киевском клубе. Ему понадобилось время для того, чтобы понаблюдать, как новый президент и его сторонники поведут дела. Ко всему новому в организационных делах Лобановский относился с осторожностью. Появление во главе «Динамо» Григория Суркиса вместе с другими учредителями исключением не стало. В киевской же прессе ничтоже сумняшеся оболгали Лобановского, написав, будто Валерий Васильевич «с подачи злопыхателей» принялся «честить» Григория Суркиса и его партнёров, «в том числе и по национальному признаку».
Как полагает Игорь Суркис, причины, по которым Лобановский категорически был против смены хозяев клуба, вполне объяснимы: «Валерий Васильевич очень много сделал для клуба, но позднее — осенью 90-го — он уехал из страны и не понимал, что она изменилась. Изменились люди, стали жить по другим законам, страна стала самостоятельной». В отличие от старшего брата, старающегося использовать в определениях выражения, близкие к дипломатическим («возможно, он ошибся в выборе людей»), Суркис-младший резок и конкретен: «Лобановский не ведал, работая за границей, главного: разворовывается — не побоюсь произнести это слово — то наследие, которое он, уехав, оставил. Разворовываются средства, полученные от продажи игроков. На деньги эти строятся какие-то консервные заводы, паркетные фабрики. Люди эти — не профессионалы, футбол не любящие, а любящие себя в футболе. Этого Лобановский из Эмиратов не видел».
В ошибочности выбора, сделанного Лобановским не непосредственно перед отъездом в Эмираты, а несколько раньше, когда группа бывших комсомольских руководителей во главе с Виктором Безверхим появилась в первом так называемом хозрасчётном клубе Союза, сомневаться не приходится. Ошибка эта вызвана была верой в людей, иногда безмерной, полным им доверием, за которое зачастую приходилось расплачиваться. Вера не от наивности, не от непонимания человеческой сущности, не от неумения спрогнозировать поведение конкретного индивидуума — от воспитания. Вера эта была заложена в Лобановском генетически, сопровождала его всю жизнь. Он не разочаровывался в людях, наплевавших на его веру в них, не обижался на них («Боже упаси!» — говорил) — удивлялся. Если бы Лобановский не уехал на Восток, он ни в коем случае не допустил бы «разгула» со стороны команды Безверхого.
«Доброжелатели», едва не развалившие «Динамо» полностью, хотели, чтобы клуб вообще исчез. Они вбивали клин между Лобановским и Суркисами, всё старались делать для того, чтобы Валерий Васильевич в клуб не вернулся.
Когда Суркис-старший впервые задумался о возвращении Лобановского? «Я, — рассказывает Григорий Михайлович, — могу назвать точную дату: 11 декабря 1994 года. В этот день в Киеве был проигран матч “Баварии” в Лиге чемпионов (1:4), и Йожеф Сабо положил на стол заявление об уходе. Тогда и возникла идея найти тренера, который бы соответствовал имиджу и задачам киевского “Динамо”. Мы неоднократно встречались с Лобановским, когда он приезжал в Киев, разговаривали по телефону. Однако его контракт с Кувейтской федерацией невозможно было расторгнуть. Возникали и другие кандидаты на пост наставников “Динамо”, но по большому счёту ни одна из них, кроме Валерия Лобановского, всерьёз не обсуждалась».
Примерно за полгода до возвращения в «Динамо» Лобановский уже знал, что вернётся в клуб. Ещё не было близкого знакомства с Суркисами, детальных переговоров, обозначения позиций, постановки задач, а он — знал. Хотя никому ничего не говорил (только Аде сказал: «Скоро — домой»).
Ему регулярнее и быстрее стали доставлять из Киева кассеты с записями матчей не только динамовской основы, но и ближайшего резерва.
Чаще и дольше обычного разговаривал с Киевом по телефону. Запрашивал характеристики на игроков. С блокнотом просиживал перед телевизором. В Кувейте знал о «Динамо» всё. Однажды разговаривал по телефону с Сабо. Сабо находился в тренерской комнате на втором этаже старенькой базы в Конча-Заспе. Кричал в трубку: «Что-то связь плохая, Васильич!» — «И ты не знаешь, почему она плохая? — удивлённо ответил Лобановский. — Там же Серёжа Ребров — радиолюбитель. Наверняка он сейчас с кем-то “беседует”...» «Мы, — рассказывает Света Лобановская, — только переглядывались между собой, когда слышали это. Папа дома не всегда был в курсе каких-то дел, а о том, почему связь с Кончей плохая, знал, да ещё Сабо ставил об этом в известность».
Зять Лобановского Валерий Горбик вспоминает, как Валерий Васильевич «буквально светился, когда возобновились звонки из Киева — из родного “Динамо”». «Там к руководству пришли настоящие профессионалы, люди слова и дела», — говорил Лобановский неоднократно домашним, поясняя свои длительные, порой по полтора-два часа, телефонные разговоры с Григорием Суркисом.
Главная идея Суркиса-старшего, безумно влюблённого в футбол вообще и в киевское «Динамо» в частности (экран телевизора целовал, когда в 86-м динамовцы разгромили в финале Кубка кубков «Атлетико») и поставившего перед собой и единомышленниками благородную цель возродить клуб (а значит, дать новый толчок и развитию украинского футбола) на новом, более высоком качественном уровне, заключалась в возвращении в Киев Лобановского, в создании для него самых благоприятных профессиональных условий и в представлении ему максимальных возможностей для работы сугубо тренерской, творческой, связанной с ведением тренировочного процесса, разработкой тактических и стратегических вариантов — локальных, на эпизод, и глобальных, на матч и крупный турнир.
Через Чубарова, приезжавшего в Кувейт, Лобановский передал Григорию Суркису свои соображения относительно необходимости создания в Украине Профессиональной футбольной лиги — по образу и подобию той, какую он хотел организовать ещё в советские времена на территории СССР. Украинская лига была сформирована в кратчайшие сроки и быстро заявила о себе. После возвращения Чубарова Григорий Суркис стал разговаривать с Лобановским по телефону регулярно и подолгу, обсуждая всевозможные вопросы, связанные с развитием украинского футбола. Неизменной темой каждого разговора было возвращение Лобановского в Киев. Суркис постоянно подчёркивал, что приглашение остаётся в силе и может быть реализовано в любой момент. Каждого нового тренера, работавшего тогда с «Динамо», президент клуба ставил в известность о продолжающихся переговорах с Лобановским и говорил, во избежание возникновения недоразумений в будущем, о возможном появлении Лобановского в «Динамо» — появлении в тот день, который назовёт сам «ближневосточный отшельник». Обсуждались варианты, условия.