Лобановский, слушая собеседника, расхаживал с телефонной трубкой по своему громадному кабинету, занимавшему значительную часть первого этажа кувейтской виллы, подходил к окну, останавливался, наблюдал за играми котят, которых днём подкармливал, возвращался к столу, машинально перебирал правой рукой бумаги и с трудом сдерживал себя от того, чтобы на очередное напоминание о приглашении в «Динамо» не сказать: «Да». В «Динамо» Лобановский видел новый для себя вызов. Его привлекала работа дома. С клубом, который он мечтал запустить на новый европейский виток.
11 мая 1995 года Лобановский прилетел в Киев в отпуск — до 1 июля. Мы разговаривали с ним 14 мая, в день двадцатилетия победы «Динамо» в финале Кубка кубков, и Валерий Васильевич сказал, что уже «ощущает» давление со стороны «Динамо». Из администрации президента Леонида Кучмы его попросили быть готовым к встрече для обсуждения вопросов, связанных с развитием украинского футбола. Такая встреча, совершенно неофициальная — как говорится, «без галстуков», — состоялась. Лобановский сделал после неё вывод: руководство страны готово содействовать выводу футбола из того состояния, в котором он оказался в результате грандиозных политических перемен. В бумагах Лобановского я обнаружил шпаргалку, подготовленную 15 июня 1995 года к этой встрече и ёмко озаглавленную — «Стратегия».
Между тем осенью 1995 года киевское «Динамо» попало в Европе в весьма неприятный переплёт. События развивались следующим образом. 13 сентября динамовцы выиграли на своём поле матч Лиги чемпионов у греческого «Панатинаикоса». На следующий день после встречи испанский арбитр Лопес Ньето отправил в УЕФА рапорт о том, что его в Киеве пытались подкупить. 20 сентября в Порту контрольно-дисциплинарный комитет .УЕФА, фактически только на основании предъявленных Ньето слов, документально не подтверждённых, результат матча аннулировал, отстранил «Динамо» от участия в турнире и дисквалифицировал чемпиона Украины на два года, запретив участвовать в соревнованиях, проводимых под эгидой УЕФА. Кроме того, пожизненную дисквалификацию и запрет на деятельность, связанную с футболом, получили генеральный секретарь «Динамо» Василий Бабийчук и работавший тогда в клубе генеральным менеджером Игорь Суркис — на них, как на людей, якобы пытавшихся осуществить подкуп, указал Лопес Ньето.
Скорость, с которой принималось это решение, объяснялась просто: УЕФА надо было немедленно заполнить освободившееся место в групповом турнире Лиги чемпионов, и европейские футбольные власти не стали проводить необходимое в таких случаях «полицейское расследование». Как потом выяснилось, поступили они крайне недальновидно и довольно скоро были вынуждены ошибки свои, не называя их ошибками, исправлять.
А тогда с разъяснением позиции «Динамо» выступила пресс-служба клуба. «Вчера, — говорилось в распространённом заявлении, — контрольно-дисциплинарный комитет УЕФА принял решение о дисквалификации клуба “Динамо” (Киев) в связи с попыткой подкупа главного судьи матча динамовцев с греческим “Панатинаикосом” в групповом турнире Лиги чемпионов.
При разбирательстве этого дела, инспирированного судьёй матча господином Антонио Ньето, было принято во внимание только сообщение последнего. Информация представителей динамовского клуба, проливающая свет на факты, имеющие место во время пребывания господина Ньето в Киеве накануне матча, не возымела действия.
А факты таковы.
Три года назад господин Ньето посещал Киев: он обслуживал встречу “Динамо” — “Рапид” в качестве судьи на линии. По приезде в наш город 12 сентября нынешнего года господин Ньето, имея некоторый опыт, высказал встретившим его представителям “Динамо” пожелание приобрести меховые изделия, которые здесь несколько дешевле, чем в Европе. В одной из торговых фирм гость выбрал две шубы (по его словам — для матери и жены), которые любезно примерила переводчица, кстати, нанятая клубом по трудовому соглашению и не являющаяся штатным работником “Динамо”. Для других судей также были отобраны шубы, а ещё все четверо заказали по меховой шапке. Гости отбирали товар по собственному вкусу в присутствии продавцов.
Затем кортеж проследовал в гостиницу “Днепр”; отобранные главным судьёй шубы были доставлены в его номер в его присутствии. Шубы и шапки, заказанные его коллегами, должны были быть доставлены покупателям на следующий день. Когда же для господина Ньето пришло время поинтересоваться, а сколько же стоят отобранные им и его коллегами меха, представленный ему товарный чек с указанием цены вызвал у гостей раздражение. В сердцах он сказал: “Раз вы выставляете такие деньги, не нужно нам ни шуб, ни сувениров”.
Как выяснилось впоследствии в беседе господина Ньето с делегатом УЕФА, цифра, проставленная на чеке магазина, в интерпретации судьи уже квалифицировалась как подкуп. Утром 13 сентября, когда информация переводчицы о содержании беседы между господином Ньето и делегатом УЕФА стала достоянием президента динамовского клуба, Григорий Суркис сообщил по телефону господину Лимахеру из контрольно-дисциплинарного комитета УЕФА об инсинуациях главного судьи. На что был получен ответ: УЕФА не располагает официальными заявлениями на сей счёт; матч состоится согласно расписанию.
Тем не менее господин Ньето, видимо, памятуя о толпе свидетелей либо выполняя какой-то заказ, решил своеобразно подстраховаться.
На заседании контрольно-дисциплинарного комитета вопрос, в конце концов, стал ребром: казнить либо судей, либо принимавшую сторону. Судьи из Испании оказались ближе. Разбирательство носило непривычный процессуальный характер, наверное, поэтому представителям “Динамо” не была дана возможность предоставить свидетельские показания множества людей, видевших весь путь злосчастных мехов — от прилавка магазина до шкафа в гостиничном номере.
Однако руководство динамовского клуба не теряет надежды доказать легко доказуемое.
Наша сторона подала апелляцию».
Узнав о том, что произошло, Лобановский был в шоке. По свидетельству домашних, он не находил себе места. Молча вышагивал по вилле. Иногда останавливался и разводил руками с выставленными указательными пальцами. Отправлялся в кабинет. Кому-то звонил. Выходил из кабинета. Снова вышагивал.
К осени 1995 года Лобановский уже был, можно сказать, решительно настроен на возвращение в «Динамо». Содержание полученной им в Кувейте в двадцатых числах сентября копии вердикта контрольно-дисциплинарного комитета УЕФА по «шубному делу» (как это скандальное событие назвали в западноевропейских футбольных изданиях) стало для Лобановского серьёзным ударом.
По буквам изучив документ, он сделал для себя несколько неутешительных выводов. Лобановский предположил, что если в УЕФА своё решение не изменят, то в перспективе «Динамо» может лишиться на ближайшие годы стимула выигрывать чемпионат Украины. Для чего? Всё равно ведь вход в самый престижный континентальный клубный турнир будет динамовцам надолго закрыт. Это автоматически приведёт к прекращению весьма существенных финансовых поступлений из УЕФА — одно только участие в Лиге чемпионов приносило в клубную казну два миллиона долларов, а каждая победа оценивалась в 700 тысяч — серьёзные по тем временам деньги. Не исключал Лобановский в возникшей ситуации вариант с продажей ведущих игроков «Динамо», на некоторых из которых, в частности на Андрея Шевченко, сразу же после решения КДК УЕФА нацелились российские клубы.
Все эти вопросы мы обсуждали тогда с Лобановским по телефону. Он был очень опечален. А я опубликовал в газете «Новое русское слово» статью, в которой, основываясь на вынесенном УЕФА вердикте, позволил себе сделать несколько предположений относительно развития дальнейших связанных с «Динамо» событий в том случае, если все пункты дисквалификации останутся в силе. И в заключение предположил, что «вероятность появления на посту главного тренера клуба Валерия Лобановского» теперь «совершенно исключена». «Если продолжающий работать по контракту в Кувейте специалист и подумывал прежде вернуться в “Динамо” до истечения срока контракта (конец 1996 года) и попытаться что-то выиграть в Европе, — прошу прощения за цитирование собственного опуса, — то теперь, конечно же, в оскандалившийся в европейском футболе клуб он не пойдёт».
Все эти предположения, хочу повторить, сделаны были мною лишь применительно к реальной ситуации с реальным серьёзнейшим наказанием клуба.
До сих пор корю себя за этот вывод в концовке статьи, и вряд ли меня извиняет то, что сделан он был на пике охвативших эмоций и переживаний за судьбу команды. Я написал тогда, что «двухлетнее правление нового руководства завершилось полным крахом».
Конечно же, не крахом, и ошибку свою признаю. Как признали свою ошибку в УЕФА, где ограничились в итоге отстранением «Динамо» от участия лишь в том турнире, в который клубу уже невозможно было вернуться, и полностью реабилитировали Игоря Суркиса. Не помиловали, замечу, не амнистировали, а полностью сняли с него все обвинения. Можно предположить, что ни до какой дисквалификации клуба и его официальных представителей дело бы не дошло в том случае, если бы в УЕФА в сентябре 1995 года провели детальное расследование инцидента, а не решали бы всё на скорую руку, доверившись словам Лопеса Ньето.
Так или иначе, наступил момент, когда основные составляющие, от которых зависело возвращение Лобановского, совпали: невыносимость дальнейшего пребывания в кувейтской «клетке», провал киевского «Динамо» в еврокубковых турнирах осенью 1996 года, пограничное с отчаянием положение безысходности, в котором оказались владельцы клуба.
В предварительном раунде Лиги чемпионов киевляне проиграли оба матча венскому «Рапиду» (2:4 и 0:2), а потом, оказавшись в 1/32 Кубка УЕФА, не сумели пройти слабый швейцарский «Ксамакс» (1:2 и 0:0).
В Невшателе, после проигрыша «Ксамаксу», братья Суркисы не пошли с друзьями ужинать и молча сидели вдвоём в гостиничном номере младшего. После длительной паузы Игорь заговорил о настоятельной необходимости появления в «Динамо» значимой тренерской фигуры, способной вывести таких футболистов, как Шевченко, Ребров, Шовковски