Что такое Германия на чемпионате мира? Прежде всего армия немецких туристов. Это ещё одно немаловажное обстоятельство. Оно, однако, ни в коей мере не свидетельствует о том, что Германию тогда втащили в финальную часть чемпионата мира «за уши» — за счёт, например, судейских решений. Нет, умение судей высокого уровня доводить дело до нужного итога не понадобилось. Немцы оказались сильнее и без их помощи. В Дортмунде Украина была разгромлена — 4:1. Матч проиграли в первые пятнадцать минут, пропустив из-за невероятных, необъяснимых ошибок три гола. «Немецкая заноза» навсегда застряла в сердце Лобановского.
И — началось! Лобановского в Киеве принялись добивать. «Кому проиграли?!» На него набросились с таким остервенением, словно украинская команда не сражалась в силу своих возможностей с одним из наиболее вероятных претендентов на победу в мировом первенстве. Киевская пресса, словно по кем-то отданной команде «фас!» (и вовсе не исключено, что — по команде), принялась топтать Лобановского, не выбирая слов и выражений, приписывая ему всяческие несуразности и не утруждая себя даже попытками анализа игры и сопоставления футбольного уровня двух стран, квалификации игроков и общей ситуации.
Да, в клубных турнирах «Динамо» тоже приходилось играть с высококлассными командами из несопоставимых в плане футбола с Украиной стран и выигрывать. У «Барселоны», «Реала», ПСВ, «Арсенала», «Байера», «Баварии», «Андерлехта»... Но то — «Динамо», с которым Лобановским велась целенаправленная каждодневная работа, результатом которой, помимо громких локальных побед, стал выход весной 1999 года в полуфинал Лиги чемпионов. Пять сезонов подряд, к слову, киевляне после возвращения Лобановского играли только в чемпионской Лиге. Но той осенью, когда состоялись стыковые матчи с Германией, они в еврокубке выглядели очень слабо.
Набросившаяся на Лобановского «стая» принялась привычно приписывать тренеру всё, что только приходило ей на ум — не обременённый знаниями, необходимыми для того, чтобы квалифицированно оценивать как общую ситуацию, связанную с развитием футбола в стране, так и частности одного отдельно взятого матча.
Счёт в матче с Германией? Разумеется, Лобановский со всеми своими «моделями, привлечением науки в тренировочный процесс» устарел. Идеи его — немедленно «на свалку истории!..». Лобановский «боится играть в открытый, атакующий футбол»... Он «изматывает футболистов», нагружая их на тренировках... Ему наплевать на интересы болельщиков...
Главный редактор киевского еженедельника «Футбол» Артем Франков издевательски поместил на обложке своего издания («Мы и влепили тогда “креативную обложку”», — похвалялся он потом) фотографию выходящей из автобуса сборной Украины во главе с грузным Лобановским и заголовок: «Вынос тела». А потом редактор удивлялся, что Лобановский принял это на свой счёт.
«Сборная была не готова вовсе...»; «в том, что Украина настолько слабее Германии, виноваты тренеры и только они»; «не знали худшего унижения. И от кого — от инвалидной команды, чей лазарет переполнен игроками основного состава!»; «этой сборной Германии ничего не светит на чемпионате мира (ну да, не светит — итоговое второе место! — А. Г.), и нам остаётся только молиться, чтобы она не облажалась там совсем»; «на фоне сборной Украины любой сколько-нибудь добросовестный коллективчик выглядел бы чемпионом мира»; «сплошная гнусь»; «единственный гол Шевченко — ложка сахарина в озеро дерьма», «ля-ля, ля-ля, наша сборная...».
Спустя пятнадцать лет тот же Франков, рассуждая о выступлении украинской сборной на чемпионате Европы 2016 года во Франции, фактически охарактеризовал свои собственные действия той, 2001 года, поры и высек, не выбирая эпитетов, вроде бы других, а на самом деле — себя:
«У нас что среди болельщиков, что среди журналистов хватает упырей, для которых нет ничего лучшего, чем провал да как можно позорнее — тогда к футболу можно присосаться и как следует подкормиться свежей кровушкой, периодически приговаривая “а я другого и не ждал”. Где-то сие связано с клубными пристрастиями и соответствующими установками, где-то — с обыкновенной злобой неудачника, где-то — с намерением прокатиться на чужих эмоциях, пусть даже пропитанных слезами и болью. Я смотрю, генеральная линия партии высветилась чётко — виноваты динамовцы и Фоменко, а вот шахтёровцы общим числом шесть невинно пострадали из-за некачественных тренеров».
Всё верно, очень точно подмечено. И к ноябрю 2001 года, когда принялись в Киеве безудержно топтать Лобановского, вполне применимо. И насчёт «упырей», и относительно возможности «присосаться к футболу и как следует подкормиться свежей кровушкой», и с «соответствующими установками» — в самую точку.
«Выйди после игры с Германией Лобановский к журналистам, — писали в Киеве, — признайся, что не угадал с составом, скажи пару слов об общем, несопоставимо разном уровне украинского и немецкого футбола, ему бы слова дурного никто не сказал — вынесли бы на руках, как отца родного!»
Вот, оказывается, чего ждали те, кто принялся после 1:4 наотмашь бить Лобановского, фактически спасшего украинский футбол. Выйти он должен был к ним, бухнуться в ножки, покаяться, признаться в грехах совершенных, в неверно угаданном составе (как же надо было не знать Лобановского, чтобы утверждать, будто при выборе состава он играл в «угадайку»!), пролепетать что-то о разном уровне развития футбола в двух странах, порадоваться снисходительному похлопыванию растаявшими от счастья журналистами по плечу и дожидаться затем, когда, вместо того чтобы уничтожать публично, стремясь ударить побольнее, понесут, словно «отца родного», на руках.
И всё ведь сделали топтанием Лобановского, публичным его уничтожением, нацеленными по нему ударами для того, чтобы человек раньше времени ушёл из жизни.
Алексей Семененко считает, что «в конце 90-х Лобановский приблизил к себе Артема Франкова, редактора украинского еженедельника “Футбол”». Истине это, мягко говоря, не соответствует. Франков, в отличие, скажем, от Игоря Линника, никогда не входил в число журналистов, отмеченных Лобановским не просто как фиксаторы событий, но и как желавшие учиться, получать знания о футболе. Более того, Франков для Лобановского, как и ещё один небезызвестный персонаж — Николай Несенюк, принадлежал к ряду тех, кому тренер, не желая их обидеть, мог с иронией посоветовать: «Лучше вам, уважаемый, в Гималаи походить. Зачем вам футбол?» «Амбиций, — говорил мне о Франкове Лобановский, — много. Немотивированных. Знаний — мало».
Лобановскому по душе были репортёры, интересующиеся предметом, а не выставляющие себя всезнайками, готовыми поучать — и поучали ведь! — тренеров. Лобановский всегда готов был разъяснить журналистам даже какие-то локальные моменты, связанные с действиями футболистов.
«Ушатами словесных помоев» назвал Йожеф Сабо выплеснутую на головы тренеров и игроков критику после Дортмунда. «Наиболее забавно, — говорит Сабо, — что пуще всех лезут из кожи вон именно те, кто ещё накануне матчей плей-офф расшаркивался перед национальной сборной в лакейских реверансах. А более всего меня забавляют начинающие журналисты, позволяющие себе поучать именитых специалистов, что и как им следует делать».
В ноябре 2005 года во время веб-конференции на украинском сайте «СпортОбоз» Франкова спросили, правда ли то, что после проигрыша сборной Украины сборной Германии он написал ряд разгромных статей о Лобановском по заданию Григория Суркиса, чтобы отвести критику от президента ФФУ и направить её в сторону тренеров команды. «Неправда, — ответил Франков. — Я вообще никогда ничего не делал по заданию Григория Суркиса по той простой причине, что ему не подчиняюсь. Под рядом разгромных статей вы, видимо, понимаете отчёт об 1:4 в Дортмунде и рассказ о пресс-конференции в январе. Так вот, этих статей было всего две, и не были они такими уж разгромными, хотя вину Лобановского в том позорище считаю очевидной. Мы вообще порой слишком мягки». Франков поведал публике о том, что отношения, в которых он находится с руководством киевского «Динамо», позволяют ему «свободно высказывать любую критику в адрес команды».
Зачастую наблюдается разноудалённость к так называемой «критике». Армен Джигарханян, к примеру, рассказывал, что с некоторых пор перестал читать театральные рецензии, поскольку окончательно убедился: их авторы «элементарно не понимают, о чём пишут, не знают предмета разговора»: «Никто ведь из них ни разу не выходил на сцену, понятия не имеет, в чём заключаются актёрское мастерство, работа режиссёра. Но это не мешает судить обо всём категорически, безапелляционно. Скажите, хотя бы приличия ради, общую фразу “мне так кажется” или “я так думаю”, но нет — рубят сплеча, на сто процентов уверенные в собственной правоте. Иногда даже завидую: откуда такая убеждённость?»
Режиссёр Марк Захаров, если сравнивать его позицию с позицией Джигарханяна, предельно сдержан: «В отношениях с журналистами, с теми, кто пишет о театре, я стараюсь быть крайне осторожным. Если даже с чем-то не согласен, если чувствую себя оскорблённым, не иду на конфликт. Мы находимся в слишком неравных условиях, не смогу достойно оппонировать, у меня нет такой трибуны».
Лобановскому ближе подход Джигарханяна. С одной только разницей. На пользу Лобановскому, безусловно, не шедшей. Он, к сожалению, не только читал всё, что пишут о его команде и о нём, но чересчур близко пропускал это через сердце.
Его сердце, сердце доброго человека, от несправедливости страдающего, не заслуживало того, чтобы сквозь него пропускались глупости, нелепости, клевета, пасквили, сочинённые либо по недомыслию, либо по воле тех, кто «заказывал музыку» и наблюдал затем за переживаниями немолодого человека с ранимой душой.
Насмотревшись в конце 90-х футбольных передач, ведущими в которые рванули (чаще всего по блату) молодые ребята с подвешенными языками, но с минимальными знаниями о футболе, начитавшись статей, сочинённых новоиспечёнными журналистами, пребывавшими в возрастном диапазоне от восемнадцати до двадцати двух лет, Лобановский признался: «У меня сложилось мнение, что журналисты разбираются в футболе лучше, чем кто бы то ни было. Они, например, рекомендуют тренерам проводить занятия не два раза в день, а один. Советуют, когда давать интенсивные нагрузки, а когда не стоит. Уверенно рассуждают о составе: вот этого и этого вместе с тем надо было поставить на игру, а такого-то и такого следовало оставить в запасе. Есть вообще уникумы. Они критикуют программы подготовки, научно-техническое обеспечение и с лёгкостью употребляют слово “стратегия”, понятия, правда, не имея о том, что оно означает». «Не имеет права журналист, — возмущался Лобановский, — рассказывать, как надо тренировать. Это всё равно что я буду давать советы физикам-ядерщикам. Я же полный дилетант в этой области!»