надлежащие интервалы, и, не торопясь, проглатывать пищу после того, как мы тщательно разжуём её, чтобы она полностью усвоилась. Оба замечания, относящиеся к пище телесной, в равной степени применимы и к пище духовной.
Начнём с замечания относительно интервалов между приёмами пищи. Для ума они столь же необходимы, как и для тела. Единственное различие состоит лишь в том, что телу требуются три или четыре часа покоя, прежде чем оно будет готово к очередному приёму пищи, в то время как уму во многих случаях будет достаточно трёх или четырёх минут. Я убеждён, что интервал между двумя последовательными приёмами духовной пищи в действительности гораздо короче, чем принято думать. Исходя из личного опыта я рекомендовал бы всякому, кому приходится проводить по нескольку часов подряд за размышлениями на одну и ту же тему, испробовать на себе действие таких перерывов, устраивая их, например, один раз в час и отрываясь от предмета размышлений лишь на пять минут, но тщательно следя за тем, чтобы в течение этих пяти минут разум был полностью «отключён» и полностью занят размышлениями о других вещах. Удивительно, сколь сильный импульс и гибкость вновь обретает разум после такого кратковременного отдыха.
Обратимся теперь к пережёвыванию пищи. Применительно к духовной пище оно означает просто обдумывание того, что мы читаем. Для этого требуется гораздо большее напряжение ума, чем при пассивном восприятии произведения того или иного автора. Напряжение это столь велико, что, по словам Кольриджа, разум часто «с негодованием отказывается» подвергать себя подобному испытанию. Напряжение это столь велико, что мы слишком склонны вообще пренебрегать им и продолжаем изливать свежую пищу на поглощённые ранее непереваренные массы до тех пор, пока наш несчастный разум не оказывается полностью поглощённым этим нескончаемым потоком. Но чем больше усилие, тем ценнее (в этом можно не сомневаться) достигаемый им эффект. Один час сосредоточенного размышления на какую-нибудь тему (для подобного занятия очень подходит, ничуть не уступая другим оказиям, пешая прогулка, совершаемая в одиночестве) стоит двух или трёх часов чтения.
Не следует упускать из виду и другой результат полного усвоения прочитанных книг. Я имею в виду мысленное упорядочение всего прочитанного и «разбиение его по рубрикам», что позволяет в случае необходимости с лёгкостью находить интересующее нас место. Сэм Слик сообщает нам, что он за свою жизнь выучил несколько языков, но «не смог удержать их в уме рассортированными по полочкам». В подобное состояние впадают многие умы, торопливо пробегающие книгу за книгой, не дожидаясь, пока их содержание будет усвоено или классифицировано «по рубрикам». Несчастный владелец такого ума лишь с трудом может оправдывать лестную характеристику, даваемую ему всеми его друзьями:
— Весьма начитанный человек. О чем бы его ни спросить, все знает. Его невозможно застать врасплох.
Вы обращаетесь к весьма начитанному человеку и задаёте ему вопрос, например, из английской истории (разумеется, он незадолго до разговора прочитал Маколея). Эрудит добродушно улыбается, делая вид, будто ему известно все, о чем вы спрашиваете, и ныряет в дебри своего разума за ответом. Выныривает он с горстью многообещающих фактов, но при проверке выясняется, что все они относятся «не к тому» столетию и их можно безболезненно отправить туда, откуда их извлекли. Забросив сеть ещё раз, весьма начитанный человек вылавливает факт, который гораздо ближе к истине, но, к сожалению, вместе с этим полезным фактом память эрудита извергает кучу других вещей: некий факт из политической экономии, правило из области арифметики, возраст детей его брата, стихотворение Грея «Элегия», и нужный факт оказывается безнадёжно запутанным среди этого хлама. Между тем все с нетерпением ожидают ответа эрудита, и, поскольку тишина становится все более напряжённой, он, заикаясь, выдавливает, наконец, из себя полуответ, далеко не столь ясный и удовлетворительный, как ответ, который бы дал на интересующий вас вопрос обыкновенный школьник. И все это происходит лишь из-за того, что весьма начитанный человек не рассортировал свои знания на соответствующие «связки» и не навесил на них ярлыки.
Сумеете ли вы распознать несчастную жертву неправильного умственного питания, если вам доведётся с ней встретиться? Сможете ли вы с уверенностью указать её или будете сомневаться? Взгляните, как она бродит вокруг стола в читальном зале, со скукой пробуя одно блюдо за другим (т. е., прошу прощения, одну книгу за другой), ни на чем не останавливая свой выбор. Вот объект наблюдения «откусил» кусочек романа. Тьфу! Всю прошлую неделю несчастный питался только этим романом, и вкус этого произведения ему опротивел. Затем он «взял в рот» ломтик науки. Результат вы можете предсказать заранее. Так и есть! Этот ломтик оказался ему не по зубам.
И так на протяжении всего скучного обхода библиотечных столов, который он (безуспешно) совершал вчера и столь же безуспешно будет совершать завтра.
Мистер Оливер Уэнделл Холмс в своей весьма занимательной книге «Профессор за чайным столом» приводит следующее правило для распознавания возраста (молод человек или стар): «Решающий опыт сводится к следующему. Предложите интересующей вас персоне (подозреваемой на молодость) за десять минут до обеда огромную булочку. Если указанная персона с готовностью примет и проглотит булочку, то её молодость можно считать установленной». Мистер Холмс сообщает также, что человек, «если он молод, способен съесть что угодно в любое время дня и ночи».
Предположим, что вы хотите убедиться в том, хорошим ли умственным аппетитом обладает некое человеческое существо. Дайте ему в руки краткий, хорошо написанный, но отнюдь не увлекательный трактат на какую-нибудь популярную тему, т. е. своего рода булочку для ума. Если трактат прочитан с неподдельным интересом и сосредоточенным вниманием, а читатель по прочтении может ответить на любой вопрос, относящийся к содержанию книги, то его ум работает превосходно. Если же ваш подопечный через несколько минут вежливо отложит предложенную его вниманию книгу в сторону или немного погодя заметит: «Я не могу читать такие глупые книги! Нет ли у вас второго тома „Загадочного убийства“?», то вы с полным основанием можете считать, что с умственным пищеварением у данного читателя не все обстоит благополучно.
Если из этой статьи вы извлекли для себя какие-нибудь полезные советы на важную тему — о том, как следует читать, и, более того, она убедила вас в том, что «читать, делать заметки, изучать и глубоко усваивать» хорошие книги, которые попадают вам в руки, не только необходимо, но и полезно, то цель настоящей статьи полностью достигнута.
III. ИГРЫ И ЗАДАЧИ
1. Первый игрок называет любое число, не превышающее 8. Второй игрок делает то же самое. Затем первый игрок называет следующее число, которое превосходит предыдущее не более чем на 8, и т. д.
Игроки называют числа по очереди до тех пор, пока кто-нибудь не дойдёт до «финишного столба» — числа 100. Тот, кто первым назовёт число 100, выигрывает.
2. Числа 20, 30… (целые числа, кратные 10) служат «воротами». Чтобы пройти ворота, нужно от числа, которое меньше их, перейти к числу, которое на столько же больше их; например, назвав после 17 число 23, игрок благополучно минует ворота 20. Но стоит ему назвать любое другое число больше 20, как он «промахивается» и бьёт мимо ворот.
В этом случае ему надлежит вернуться к своему предыдущему числу, которое меньше 20, и пройти ворота, как полагается. Тот, кому случиться дважды промахнуться по воротам, проигрывает.
3. Ворота можно проходить и в два приёма: загоняя «мяч» прямо в сами ворота на одном ходу и продвигаясь на такое же расстояние вперёд на следующем ходу. Например, после 17 игрок может сначала назвать число 20, а затем, на следующем ходу, число 23. Ворота 20 в результате будут пройдены. Попав в ворота, игрок может выйти из них только так и не иначе.
4. Какой бы ход ни сделал один игрок, другой игрок не имеет права ни повторять число, только что названное его партнёром, ни называть число, дополняющее названное до 9. Запрет перестаёт действовать, если после очередного хода игрок оказывается в воротах или делает свой ход, стартуя из числа, заключённого между 90 и 100. (В последнем случае запрет остаётся в силе, если партнёр также добрался до чисел, заключённых между 90 и 100.)
5. По «финишному столбу», как и по воротам, промахнуться можно только один раз. Тот, кто промахивается дважды, проигрывает.
6. Когда один игрок попадает в ворота, другой может задержать его там, если назовёт число, которое первый игрок должен был бы назвать, чтобы покинуть ворота, и тем самым помешать партнёру сделать очередной ход. Помешать своему партнёру игрок может и в том случае, если назовёт число, дополняющее до 9, то, которое должен был бы назвать партнёр. Такой тактики игрок может придерживаться на протяжении любого числа ходов, называя поочерёдно два запрещающих ответный ход числа. Не разрешается лишь называть любое из этих чисел два раза подряд. Например, если один игрок после 17 назвал число 20, то второй игрок может задержать его в воротах 20, называя поочерёдно числа 3, 6, 3, 6… и т. д.
I
Для этой игры необходимо иметь 8 мячей, 8 дужек и 4 флажка. Четыре мяча называются воинами, остальные — стражами. На ровной площадке под прямым углом друг к другу проводят две линии и на каждом из четырёх лучей, расходящихся от точки пересечения (центра), на равном расстоянии от неё расставляют сначала ворота (по одной дужке поперёк каждого луча), затем двери (по одной дужке вдоль каждого луча) и, наконец, флажки (по одному флажку на каждом луче). Дужки и флажок на каждом луче образуют замок (всего таких замков четыре). У каждого игрока имеется по одному замку, одному воину и одному стражу. Перед началом игры воинов расставляют в воротах, а стражей — посредине между воротами и дверями.