Логическая социология — страница 31 из 55

ый смысл жизни людей и влиять на поведение их как членов общества. Проведите хотя бы самое примитивное исследование идейного состояния населения западных стран, и вы установите факт (впрочем, очевидный и без исследования), что сознание западных людей битком набито не только априорными штампами в отношении всех важнейших явлений бытия, но и априорными оценками этих явлений.

Идеологические учения создаются для широких слоев населения, а не для профессиональных исследователей. Они неоднородны, различаются по степени трудности, вернее — по степени запутанности, словесных ухищрений, суемудрия. Тем не менее все они сочиняются с расчетом на то, чтобы у них были потребители, и чтобы потребители соответствующих уровней смогли что-то «проглотить» и «переварить». На низшем, а значит, на самом широком уровне они должны легко запоминаться, быть образными и общедоступными, производить впечатление на чувства, должны отвечать каким-то желаниям людей, сулить исполнение желаний, создавать иллюзию понимания и приобщенности к высочайшей мудрости, интриговать, мистифицировать. Даже тогда, когда они сочиняются мыслящей элитой и вроде бы предназначаются для избранных (вроде гегельянства, марксизма, всякого рода модных философских концепций XIX и XX веков), они исполняют идеологическую функцию, поскольку из них извлекаются отдельные слова, изречения и сравнительно простые для запоминания тексты, которые пускаются в идеологический оборот. Тучи интерпретаторов работают над этим. Их продукция тоже кажется для довольно широких кругов понятной и дающей успокоительные объяснения. Успокоительные в том смысле, что люди, воспринявшие их, считают, что теперь им «все понятно». Идеологические учения, на каких бы высотах словоблудия они ни возникали, должны быть так или иначе «заземлены», то есть должны опуститься на уровень обывательского мышления или, что то же самое, поднять обывательское мышление на уровень воображаемых высот мышления идеологического. Классический пример на этот счет — вульгаризация марксизма в Советском Союзе.

Ясность и понятность идеологических феноменов является, однако иллюзорной, что тоже входит в число черт идеологии. Идеология возникает на сравнительно высоком уровне менталитета, о чем говорит состав языковых выражений, которыми она оперирует: «вселенная», «вечность», «разум», «бог», «движение», «дух», «человек», «власть», «добро», «зло», «судьба» ит. д. Все эти выражения изобретались и до сих пор циркулируют на дологическом и внелогическом уровне. Все они нуждаются в особых истолкованиях (в интерпретации), чтобы создавать иллюзию осмысленности и понятности. И эту функцию выполняют профессиональные идеологи всех сортов, начиная от самых примитивных попов и заканчивая рафинированными теологами и философами, засоряющими мозги людей заумной и, как правило, логически бессмысленной фразеологией.

Идеология претендует на статус истины, причем истины наивысшей. И когда-то она имела на то основания, когда люди еще не очень далеко ушли от животного состояния, когда не было еще науки, и идеологи возвышались над прочими собратьями именно в отношении познания реальности и развитости интеллекта. Но эти времена прошли, по крайней мере — в развитых обществах современности. Фактически же идеология заключена в пределы от очевидных истин до тотальной фальсификации всего, что касается познания явлений бытия. То, на что мы привыкли смотреть свысока в бормотаниях и жестах мудрецов примитивных народов, в современных обществах развилось в космически огромный мир идеологического оболванивания сотен миллионов людей.

В идеологии есть отдельные элементы, которые имитируют истину, создают впечатление истины. Есть даже отдельные истинные утверждения. Но в целом и в основном в ней доминирует то, что уводит от реальности и создает картину нереального, вымышленного мира. Эта картина не есть ложь, к ней просто неприменимы понятия истинности и ложности. Это — явление качественно иного рода. Идеологическая картина не мешает людям в их повседневной жизнедеятельности. В большинстве случаев люди даже не отдают себе отчета в том, что они находятся в поле ее влияния (заключены в идеологическую клетку).

Идеологическое мышление дает о себе знать не в каждом слове и не в каждой фразе. Зачастую люди живут так, как будто никакой идеологии вообще нет. Им не приходится предпринимать попытки преодолевать поле идеологии, подобно тому, как они живут в поле физического тяготения и выполняют свои жизненные функции привычным образом. Но идеологическое поле может обнаружить себя именно в одном слове и в одной фразе, — все зависит от того, что это за слово и что за фраза, и в какой ситуации они высказываются. Сколько людей было убито, сожжено и посажено в тюрьмы за такие слова! Вымышленный мир, изобретаемый идеологами, создается так, чтобы он походил на настоящий, включал в себя элементы реальности, не мешал людям исполнять их житейские функции. Более того, он создается так, чтобы в какой-то мере облегчал людям жизнь, избавляя от необходимости размышлений, колебаний, трудных решений, излишних тревог. Для подавляющего большинства людей это — благо. Без этого не просто людям было бы хуже жить, без этого общество вообще не смогло бы долго существовать.

Идеологическое учение есть не просто сказка о бытии, а руководство к поведению людей. Оно в этой роли по самой своей сути должно быть догматичным и априорным, установочным независимо от изменений и вариаций реальных ситуаций. Оно дает правила поведения людей в определенных ситуациях без научного понимания этих ситуаций, можно сказать — вслепую (без раздумий). Потому идеология не терпит критики в свой адрес и реформ. После того как она сложилась на основе какого-то познания и жизненного опыта, она должна функционировать в неизменном виде как вневременная истина, имеющая априорную силу. Классическим примером на этот счет могут служить великие религии. Отказ от привычной идеологии повергает людей в состояние идейного хаоса и растерянности. Они сами не в состоянии выработать объективное понимание ситуации и соответствующие правила поведения. Грандиозный пример этому дает идейный крах советского населения после отмены марксизма-ленинизма в качестве государственной идеологии (в годы «перестройки» и контрреволюции после 1985 года).

Идеологическое мышление является нелогическим с точки зрения формального аппарата — дологическим, антилогическим и псевдологическим.

Со времени Наполеона, который с презрением относился к идеологии и идеологам, пошла традиция смотреть на идеологию как на ложное, извращенное отражение реальности. В справочниках и словарях часто идеология так и определяется — как ложное учение. Я такой взгляд на идеологию отвергаю. Но я тем самым не хочу сказать, будто идеология дает истинное отражение реальности. Такое утверждение тоже было бы ложно. Тут есть третья возможность, а именно — что идеология ни истинна, ни ложна. Ее вообще нельзя рассматривать с точки зрения истинности и ложности. Отдельные фрагменты, будучи взяты сами по себе, то есть вне их идеологической среды и исключительно с точки зрения и отношения к реальности, могут оказаться истинными или ложными. Подходить же к идеологии в целом с критериями истинности и ложности — это все равно, как рассматривать картины Пикассо, Кандинского и ряда других художников XX века того же рода с точки зрения их адекватности какой-то якобы изображаемой реальности.

В отношении идеологии и ее частей уместна оценка в соответствии с критериями эффективности воздействия их на умонастроения и поведение людей. При этом утверждения идеологии не непосредственно соотносятся с реальностью, а опосредованно, то есть в качестве факторов поведения людей и их объединений вплоть до целых стран и народов.

Идеология извращает реальность. Но она это делает в основе своей не в силу дурных намерений и глупости, а в силу своей роли и средств исполнения роли, то есть изобразительных средств. Лишь на этой морально безупречной основе развивается практика сознательного извращения реальности и система приемов для этого. При этом идеология переходит в пропаганду. В сфере идеологии начинают доминировать специалисты, готовые проводить любую пропагандистскую линию за те блага, какие дает им их профессия и положение в обществе, и из корыстных и карьеристских соображений. Как в случае с коммунистической идеологией продолжателями дела ее основателей стала огромная армия беспринципных прохвостов, так и законными наследниками великих основателей идеологии западнизма стали интеллектуальные пигмеи, безнравственные шкурники и карьеристы, не уступающие в этих качествах наследникам Маркса. И это не есть некое перерождение. Это — результат нормального естественно-исторического развития самой идеологической сферы в силу ее объективных законов.

Суперуровень общества

Суперуровень общества образуют явления, которые возникают на основе микроуровня и макроуровня, в зависимости от них и под их влиянием, но не сводятся к ним. Они не входят в компоненты социальной организации общества на микроуровне и макроуровне или выходят за их рамки. Они возникают, надо думать, уже на ранних стадиях развития обществ и в сравнительно простых и небольших обществах. Но они становятся значительным и влиятельным компонентом структуры обществ лишь в достаточно больших и сложных обществах. В современных огромных и высокоразвитых обществах они достигают таких масштабов и такого влияния на жизнь обществ, что во многих отношениях они начинают доминировать над явлениями других уровней.

Компоненты суперуровня социальной организации общества является так или иначе узаконенными и действующими в рамках законности. В частности, одной из функций государства является узаконивание основных логических классов и даже создание таковых. Так что не государство явилось следствием разделения общества на классы, а наоборот, возникновение государства одновременно означало и имело следствием установление социальных классов.

При этом на представителей различных классов накладывались определенные обязанности и ограничения, представителям каких-то классов предоставлялись особые права и привилегии — узаконивалось классовое неравенство. Устанавливались определенные отношения между классами и между классами и государством. И это играло решающую роль в закреплении социальной организации общества.