В этом смысле интересны работы классических санскритских грамматиков, которые исследовали появление на базе санскрита пали, хинди и других языков. Конечно, их оплевывали и осмеивали марксистские философы и филологи, но они прямо говорили, что санскрит – это божественный язык, на котором написаны ведические гимны и который попал к шудрам, рабам, женщинам и детям. И по мере воздействия на него этих «нелегитимных» говорящих он преображался в пали (язык буддийского канона) и новоиндийский хинди. То же самое – латынь. Высокая латынь попадает к «образованцам», становится варварской латынью, распадается на местные романские языки, – порча.
То же самое – арабский язык. Исламское предание говорит, что арабский язык был открыт в готовом виде и передан Исмаилу, сыну Авраама, в тринадцатилетнем возрасте. Исмаил вместе с Агарью, своей матерью, был удален от Сары 4000 лет назад, – ему был открыт этот язык. Потом арабский язык стал языком окружения и последователей Исмаила, подвергся порче, декадансу, и уже до прихода ислама существовали диалекты, которые были очень далеки от литературного стандарта.
Почему ислам говорит, что Коран – это чудо? Ни один мулла не ответит. А причина очень проста: когда на Пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует, снизошло вдохновение и он стал говорить аяты, они были на чистейшем литературном арабском, которого он не знал, потому что он был один из многих: вырос как обычный человек и говорил на языке своего окружения. Но он заговорил на языке Корана, на котором никто в его время не говорил. Поэтому там есть такой аят: Бог говорит ему, что «они говорят, что ты обычный человек, который это придумал, но пусть все вместе приведут хоть один аят, подобный этому». Сейчас, когда мы читаем это на классическом арабском или в переводе, нам непонятно. А как этот вызов может быть оценен неграмотными простыми людьми? Что они – могут судить, какой аят мудрый, какой немудрый? Нет, все очень просто. Мы, допустим, в деревне, вокруг нас неграмотные люди. Пастух заговорил на языке Пушкина, ему говорят: «Ты что несешь? Это все ерунда!» А он им отвечает: «Вы попробуйте, скажите мне что-нибудь этим языком». В нормальном состоянии Пророк говорил, как все остальные. Поэтому существует Сунна – традиция; к нему его сподвижники приходили, выучив наизусть полупонятные им тексты, и просили объяснить, что это значит, и он им на их языке, диалектном, народном, объяснял. Но говорить на чистом языке он мог только в состоянии Откровения. А потом, когда арабы вышли за пределы Хиджаза и распространился ислам, – в Византии, в Иране, в Северной Африке все выучили этот язык – «стандартный», литературный, который был восстановлен в Коране. Тогда Сунна была переведена на этот «стандартный» язык, как и тафсиры, истолкования текстов, – получалось, будто это одно и то же, повторяет друг друга. А это вначале было на обычном языке написано, народном, там разъяснялся этот непостижимый для них язык Исмаила, первозданный арабский язык. В Коране восстановлен язык Исмаила – вот в чем секрет, именно поэтому это называется чудо. Но сегодня этого практически никто не знает. Любого муллу спроси – почему Коран называется чудом? Он ответит: потому что там все непостижимо, это божественное Откровение. А он был передан обычному человеку, который говорил «обычным» простонародным языком, и он его воспроизвел, и это стандарт литературного языка сегодня.
Не подменяет ли в Вашей системе человек собою Бога? Не служат ли люди, сами того не подозревая, «тому самому врагу», с которым они, как они думают, борются?
Хочу уточнить, что в данном случае речь идет о радикальном сознании, которое воспринимает реальность как апорию, которая существует в том виде, в каком она существует, но она не должна была бы существовать в силу фундаментальных законов логики. То есть, если бесконечность есть, она не может терпеть наряду с собой чего-то вне ее – конечного или противостоящего ей, – потому что она бесконечна. А если я говорю о ней и сознаю ее, то я вне ее, и значит она не бесконечность. Это фундаментальное понимание того, что метафизически Бытие устроено как апория, и эту апорию нужно решить. Это первое.
Второе – эту апорию создал сам Бог. То есть он создал для нас некую платформу, в которой предъявлено нам то, чего быть не может, но оно есть как вызов, и нам предложено – как тем, кто приходит за испытанием и для этого создан, – преодолеть эту ошибку, потому что тварь – инструмент некоей цели, сверхзадачи. «Ничего не создано понапрасну».
Иными словами, мы в этом смысле не более чем инструмент божественного Провидения. Вы спрашиваете, не попадаем ли мы впросак, решая эти вопросы? Знаете, это сложный вопрос. Не ошибается тот, кто ничего не делает. История человечества знала много героев, прекрасных людей, которые либо не справились со своими задачами, либо их инициативы привели к противоположности. Один из самых любимых моих героев – батька Нестор Махно. Я считаю, что это один из выдающихся людей старой Российской империи. Ленин ему завидовал! Был еще Петросовет, а Махно здесь уже строил и создавал. Но он проиграл ситуацию. Как я и говорил – режиссер, кастинг, неудачные репетиции, – до тех пор, пока не получится.
Как делить людей? Я имею в виду общество и общину. Вот я встречаю человека, и как мне понять – он член общины или нет?
Понимаете, люди состоят из нескольких компонентов. Есть глина, из которой мы созданы, как куклы в этом космическом театре. Есть точка, которая в нас вложена, – точка оппозиции, которая представляет в нас перцептивное сознание. Есть взаимодействия этой точки и этой глиняной куклы внутри, которые осуществляют «подгонку» этой куклы и этого сознания. И здесь возникает очень много возможностей классификации, и, с другой стороны, шансов совершить большую ошибку.
Например, есть деление, с точки зрения глины, на касты – то есть брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры. Это хорошее деление, но оно существует внутри традиционного общества, а это общество не работает в том виде, в котором оно использовало касты как инструмент своего проявления. Скажем, уже в абсолютистскую эпоху, когда феодализм был завершен, когда монархия стала бюрократической, кшатриев выгнали пинком из социума: их заменили бюрократическими армиями, институтом офицерства. Кшатрии стали аутсайдерами и превратились в Че Гевар, Эмилиано Сапат – в одиноких героев. Рождаться они продолжают, но они уже не каста, а одинокие герои.
Я думаю, вы достаточно интуитивны, и когда встречаете человека, сразу понимаете, к какому «клубу» он относится. Когда вы видите Александра Дугина, вы понимаете: это традиционалист, или имитатор традиционализма как минимум. Или вы видите – это либерал, человек, который хочет в фойе хорошей гостиницы пить кофе со свежей газетой, и он считает, что это хорошо и так и должно быть, а те, кто говорят, что что-то еще есть, – это подозрительные мерзавцы. Либо же вы узнаете радикала. «Молчаливое большинство», думаю, каждый из вас узнает.
Когда появились добро и зло?
Монотеизм исходит из установки, что абсолютные, самодостаточно существующие добро и зло – это краеугольный камень языческого, то есть реалистического подхода к действительности. А монотеистическое Откровение говорит нам, что добром и злом является не благо, которое сияет объективно, а является добром и злом то, что Творец определяет для вас в качестве задачи как добро и как зло. В Коране конкретно говорится: «Вы думаете, что это для вас зло, а это для вас добро, вы думаете, что это для вас добро, а это для вас зло». То есть это номиналистский релятивизм, но это релятивизм, который декларирован внебытийным абсолютным Субъектом. То есть это не релятивизм на самом деле – здесь происходит смена ориентиров.
Мы не можем идти так буквалистски за этим конструктом, потому что здесь возникает несколько интерпретаций. Например, запрет Адаму на подход к дереву некоторые интерпретируют как запрет именно монотеистического Творца на следование путем посвящения, потому что вот это дерево – тот самый ствол, «ось миров», интеграция с которой дает возможность отождествления с Великим Существом. Там, где Великое Существо, Иблис, отказался поклониться Адаму, Адам через это дерево мог бы стать равным ему. Но ему было запрещено становиться онтологически равным ему, и он вообще был изгнан из этого пространства, где у него были шансы идентифицироваться с Великим Существом. Ведь у него есть миссия, как у маргинала, потому что он – носитель той частицы, о которой никто, кроме него, не знает.
Как рассматривать сознание человека во время сна?
Представьте себе, что зеркало могло бы запоминать образы. Его закрывают тряпочкой во время смерти кого-то в квартире, а оно помнит все, что отражало. Но дело в том, что объем этого «запомненного» не совпадает с тем принципом, по которому зеркало отражало. Потому что зеркало отражает не из-за полированного стекла, а из-за того, что сзади у него никому не известная Чёрная амальгама останавливает лучи света, то есть является оппозицией световому потоку. Так вот, эта оппозиция амальгамы световому потоку может работать как по отношению к реальной комнате, так и по отношению к той комнате, которую она «запомнила», будучи накрытой. Потому что принципиальная позиция амальгамы на задней стороне зеркала – она абсолютно вне стихии рефлектирования, но при этом она является условием рефлектирования, отражения.
Радикальный клуб был бы доволен распадом России?
Я считаю, что Российская Федерация – это территория, а судьба ее и, самое главное, ее наполнение могут быть совершенно разными. Было время, когда этой территорией правили немцы, литовцы, татары. Помню время, когда интернационалисты правили. Сегодня условные «москали» – какие они москали? Постольку, поскольку живут в настоящий момент в Москве. Я считаю, что человеческий фактор, с которым всегда России не везло, – это величина переменная, и все-таки есть надежда, что может быть, повезет в какой-то момент в ходе эволюции. Или революции.