Вы думаете, что сейчас – либеральное общество, в котором нет фараона и жрецов? Что они являются древней историей, историей древнего мира? Уверяю вас, нет. Жрецы на месте, их власть абсолютна, фараон на месте, – коллективный фараон и его власть абсолютна. Просто общество создало «заглушки», в результате которых нам кажется, что всем управляют интересы, олигархи, парламенты, лидеры партий и всякая ерунда. На самом деле это просто мельтешащая в воздухе моль, которая заполняет пространство.
В чем их функция? О сущности «прогресса» любят писать, проклиная Средневековье и «верующих ублюдков, которые зовут нас в мрак, во всякую мерзость Средневековья», что вот есть прогресс и люди, которые живут «по-человечески», – в «прогрессивном» пространстве. Так вот, сущность прогресса – это перманентная переоценка стоимости жизненного времени.
Например, крестьянин, живущий где-нибудь в тайге, или бретонский рыбак, который ловит треску в Бискайском заливе, – стоимость их жизни три копейки. Вот он всю жизнь проживёт, и она стоит три копейки. Или у фараона восемь миллионов рабов было в древнем Египте – сколько они стоили, сколько стоит сумма человеческих усилий человека, у которого из всего имущества только набедренная повязка и тачка? Да три копейки стоит. И на фараона работают восемь миллионов трёхкопеечных, а с фараона-то Иблис требует платить за местопребывание, за этот барак, в который фараон заселён как главный. Сегодня требует рубль, завтра – два, послезавтра – три. А восемь миллионов трёхкопеечников не могут ему это обеспечить. Значит необходимо переоценить их жизненное время. Как это сделать? Ввести новые связи, новые «валентности» между людьми: из убогих рабов с тачками сделать людей, которые вступают с собой в разные «демократические» отношения, и привести их в конечном счёте к тому, что они становятся офисным планктоном, сидят в офисах, ходят в фитнесы и так далее.
И тогда жизненное время каждого из них, минута их стоит намного больше, чем жизнь всех предков вместе взятых. Но это для того, чтобы справиться с задачей платить, платить наверх. Человечество постоянно отчисляет. В конце концов наступает момент, когда повышать стоимость жизненного времени уже нельзя: тупик. Потому что можно загнать обитателя мегаполиса самого продвинутого, но это уже грань человеческих возможностей. Белка в колесе не может бежать больше и быстрее определённого уровня. Но есть, конечно, сотни миллионов негров, которых можно тоже повысить до уровня офисного планктона Парижа или Нью-Йорка. А кто будет платить деньги за их повышение? Вот 150 миллионов русских мужиков повысили за счёт бриллиантов фрейлин, заставили отдать мужиков зерно, изъяли из Эрмитажа Рембрандта. И за счёт таких неимоверных лишений, расстреливая на каждом шагу, они превратили эти 150 миллионов в стахановцев, в гагановых, в трактористов, в парашютистов, в спортсменов, марширующих по площадям, в месткомы, парткомы, профкомы, – и они повысили их стоимость жизненного времени. Сделали из страны, которая была сплошным медвежьим углом, мегаполис. Но где те большевики, которые так же сегодня преобразят чёрный континент Африки, где те фрейлины, за счёт чьих бриллиантов можно сделать такой же мегаполис из Латинской Америки? Даже Китай не довёл это до уровня. И в Китае тоже в медвежьих углах сидят где-то около миллиарда. А дальше-то как?
И вот возникает идея, гениальная идея. А сбросить лишних людей с «корабля современности». Современные олигархи, современный коллективный фараон пришёл к выводу, что шесть миллиардов из семи просто не нужны. Зачем повышать их стоимость жизненного времени, зачем их капитализировать, когда можно их списать, а работать только над близким к себе миллиардом или полумиллиардом, который можно довести до максимализации его возможностей. Например, через активность в интернете, в виртуальном пространстве, когда все они будут работать над чисто интеллектуальными проблемами, ЗD-принтеры будут обеспечивать их материальные потребности, а несколько тысяч реальных господ, которые образуют «комитет по встрече Антихриста», будет находится в специальных точках нового Золотого века, который будет уже здесь образован. Вот какая стоит задача перед фараоном сегодня.
И какая задача стоит перед нами? Перед нами стоит задача сорвать этот план. Перед нами стоит задача не позволить коллективному фараону уничтожить большую часть человечества. Не потому, что оно ценно, а потому, что мы должны на каждом шагу противопоставлять свою политическую волю воле Иблиса и его слуг. Потому что если есть отражение Бытия в виде власти здесь, которая представляет собой фараона и его коллективной тени манифестации, то мы формируем политический субъект антитезы, политический субъект носителя политической мысли в теологическом смысле слова. Что это за субъект? Это братство.
Братство кого? Братство просто людей? Свобода, равенство, братство – идеалы великой Французской революции 1793 года? Нет. Это братство людей, которые знают, что существо их осмысленной реальности – точка нетождества, которая выражается в уникальном своём состоянии, в том, что они умрут. Они есть сейчас и видят всё вокруг себя, но они умрут, и эта смерть есть оборотная сторона их сознания сию секунду. Почему? Потому что сознание сию секунду – это их нетождество окружающему миру. А что такое смерть? Смерть – это актуализация этого нетождества в другом плане.
Например, что у меня такого оригинального, чего никто из вас не имеет? Я вижу этот стол – вы его тоже видите. Я чувствую вкус этой воды – вы это тоже испытываете. Такое же голубое небо. Всё, что я ощущаю, – гнев, веселье, радость, смущение – ощущаете и вы. А в чём же моя уникальность? А в том, что, когда я буду умирать, я буду умирать только один. Каждый умирает в одиночку. Моя уникальность – это моя смерть. Но сейчас я вижу только потому, что я не подобен ничему, в том числе и вам. Значит, когда я буду умирать, моя смерть – это то же самое, что я вижу сегодня, сию секунду, – это одно и то же, это две стороны одной монеты.
И здесь коренится великое преобразование – выражение Декарта «cogito ergo sum», «я мыслю, следовательно, существую». Которое следует переделать так: «Я мёртв, следовательно я есмь» (в уникальном, никому не подобном виде). И вот те, кто ощущает «я мёртв, следовательно я есмь», – неподобность через смерть, уникальность через смерть, через нетождество, когда через закрытую наглухо железную дверь мы прорываемся в царство абсолютной свободы, – вот те и составляют братство. Потому что они вышли не из родовых путей матери, которые их объединяют как братьев, а потому что они смотрят в могилу, которая объединяет их как неповторимых и уникальных, которые воскреснут. Воскреснут именно в той форме, в какой они были здесь и теперь. Это – братство.
И братство есть субъект, который представляет собой политическую волю, ядро и прообраз антитезы мировому правительству; субъект, который будет на каждом шагу противостоять фараону и его слугам, – это будет второй полюс. Но не для того, чтобы создать социализм, не для того, чтобы построить фаланстер, не для того, чтобы построить общество равных возможностей. Потому что рай невозможно «сделать». Но можно завершить историю и встретить второе пришествие Иисуса Христа и Махди, и готовить для этого почву, сражаясь с фараоном, с «комитетом по встрече Антихриста», противостоя на всех этапах социуму как абсолютному злу, проекции Бытия, которая есть глина и антитеза Мысли. Для того чтобы вновь и вновь утверждать здесь Смысл.
И эта цель не нуждается ни в каких ограничениях, не может быть связана никакими обстоятельствами, никакими условностями – она безусловна. И то, что я описал, есть суть мировоззрения Радикального клуба: «Бытие как ошибка». И задача братства – исправление этой ошибки. Вот суть радикального сознания.
Не будем вдаваться в детали других клубов. Другой клуб – это Традиционалистский клуб, носители метафизики, фараоны и жрецы. И есть ещё клуб либералов, который считает, что «мы здесь живём, хорошо сидим, жизнь только одна, и мы никому не дадим выкинуть нас с этих кресел». Но этот клуб ведёт уже арьергардные бои, скоро останутся только традиционалисты и радикалы, и основная битва будет между двумя этими клубами.
Я попытался дать очень общее теологическое описание, теологический подход к некоторым принципам политического мировоззрения радикалов.
Ответы на вопросы
За счёт чего возникает капитализация времени? Ведь увеличение времени – это есть символ. Происходит дублирование символов? Я думаю, что в данном случае капитализация будет происходить за счёт погружения людей в войны, – в чём разница?
Переоценка происходит совершенно реально. Переоценка времени – так же, как и переоценка предметов, – абсолютно реальна. Например, построен дом, и этот дом в момент своей постройки стоит скромные деньги. Он стоит, и через некоторое время он объявляется памятником архитектуры, – особенно если он остаётся один. И он, естественно, стоит после этого не ту тысячу, которую он стоил в своё время, а десятки миллионов. То же самое происходит с любым предметом: молоток, которым забивали гвозди в шпалы в начале XIX века на строительстве железной дороги «Санкт-Петербург» или при прокладывании железной дороги к Южной Африке, сегодня является музейной ценностью, которая стоит огромные деньги. А переоценка жизненного времени тоже совершенно реальна. Если сравнить, допустим, суданского негра из племени динка и безработного из пригорода Парижа, – человек из этого пригорода получает социальное пособие, вокруг него работает куча муниципальных работников, которые следят за его жильём, за его социальным обеспечением, за ним следят полицейские, чтобы не вышел за рамки, к нему приезжают какие-то люди, которые с ним консультируются, он ходит спрашивать, нет ли работы, к чиновникам, которые озабочены тем, чтобы контролировать количество рабочих мест. Вокруг него работает куча народу – эта куча массу энергии, еды потребляет каждый в свою очередь, то есть это некий хоровод, который откуда-то с кого-то тянет ресурсы.