Рассуждения Ибн Х̣ азма и ал-Г̣аза̄лӣ касаются хрестоматийного для основ фикха случая виноградного вина (х̱амр) и настойки (набӣ̱з). Вино запрещено Кораном (2:219, 5:90–91, 12:36 и др.). Что же с настойкой-набӣ̱з?
Ибн К̣утайба говорит, что
Писанием нам был запрещён х̱амр, а сунной – всё опьяняющее (мускир), вместо чего даны разнообразные напитки, такие как молоко, мёд и разрешённый набӣ̱з [Ибн Кутайба 1999: 26].
Что такое х̱амр, нет спора, говорит он: это
виноградный сок, не знавший огня, поднявшийся и давший пену; он остаётся х̱амром, пока не превратится в уксус [Там же: 29].
Ибн Манз̣ӯр даёт такое определение:
Х̱амр – это виноградный сок, который опьяняет, ибо х̱амр вмешивается (йух̱а̄мир) в разум [Ибн Манзур, 4: 255].
В его словаре ясно подчёркнута коннотация вина-х̱амр, смешивания, примешивания (х̱а̄мара означает к̣а̄раба «приблизился» и х̱а̄лат̣ а
«смешался с чем-то») и недомогания (раджул х̱амир х̱а̄лат̣ а-ху да̄’ «х̱амир говорят о человеке, затронутом недомоганием»). Связь вина-х̱амр с помутнением разума и, как следствие, преступными поступками ясно подчёркнута у Ибн К̣утайба. Вот красноречивая история (она имеет параллели в хадисах), в ряду многих других:
‘Ус̱ма̄н говорил: Остерегайтесь вина (х̱амр): вино – источник всех зол! Вот, привели некоего мужа, и было ему сказано: или разорви вот это Писание, или умертви вот этого отрока, или поклонись вот этому идолу, или выпей вот этот стакан, или овладей вот этой женщиной. Тот решил, что самое для него нетягостное – выпить стакан. Выпил – и овладел той женщиной, и убил отрока, и разорвал Писание, и поклонился кресту [Ибн Кутайба 1999: 36–37].
Если вино-х̱амр определено как будто однозначно, то набӣ̱з оказывается более широким понятием. Некоторые называли этим словом неперебродивший настой изюма или фиников, а давший пену называли х̱амр (вино) [Там же: 31]. Набӣ̱з происходит от глагола наба̱за «бросать», поскольку
берут финики или изюм и бросают в сосуд или мех, заливают водой и оставляют, пока напиток не перебродит и не станет опьяняющим… если он не опьяняет, то разрешён, а если опьяняет – запретен. В хадисах набӣ̱з часто встречается: это напиток, приготовляемый из фиников, изюма, мёда, пшеницы, ячменя и прочего [Ибн Манзур, 3: 511].
Порой заметна тенденция к отождествлению х̱амр и набӣ̱з:
Х̱амр – это то, что вмешивается (х̱амара) в разум, т. е. любой опьяняющий напиток [Ибн Манзур, 4: 255]; х̱амр, сделанный из виноградного сока, называют словом набӣ̱з, а набӣ̱з – словом х̱амр [Там же].
Порой в хадисах х̱амр выступает как обозначение всего, что опьяняет, неважно, из чего изготовлен напиток:
Из пшеницы – х̱амр, из ячменя – х̱амр, из изюма – х̱амр, из фиников – х̱амр и из мёда – х̱амр (Ибн Ма̄джа 3379 [Ибн Маджа 2015: 522]).
Однако в целом х̱амр толкуется как красное виноградное вино, тогда как набӣ̱з оказывается напитком из любых фруктов или злаковых, не перебродившим (и тогда разрешённым) или перебродившим (опьяняющим, и тогда запретным). Поскольку ниже будет идти речь об опьяняющем набӣ̱з, я буду передавать этот термин словом «настойка».
Сунна ясно и однозначно высказывается (1) о запрете настойки (например, настойки из мёда – ал-Бух̱а̄рӣ 5264 [Бухари 1993, 5: 2122], настойки в глиняной посуде – ’Абӯ Да̄вӯд ас-Сиджиста̄нӣ 3691 [Абу Дауд 1999: 529] и т. д.) и (2) о запрете любого опьяняющего напитка. Второе, общее выражение запрета многократно и однозначно подчёркнуто во всех «шести книгах» (наиболее авторитетных для суннитов сборниках сунны): ал-Бух̱а̄рӣ 4087, 4088, 5773, 6751 [Бухари 1993, 4: 1579; 5: 2269; 6: 2624] и др., десять хадисов у Муслима в «главе, показывающей, что всё опьяняющее – х̱амр и что любой х̱амр запрещён» [Муслим 2006: 989–990], ’Абӯ Да̄вӯд ас-Сиджиста̄нӣ 3679–3687 [Абу Дауд 1999: 528–529], у Ибн Ма̄джа – глава «всё опьяняющее запретно (кулл мускир х̣ара̄м)» 3386–3391 [Ибн Маджа 2015: 523], ат-Тирмиз̱ӣ 1861–1866 [Тирмизи 2015: 381–382], в т. ч. глава «всё опьяняющее запретно», ан-Наса̄’ӣ 5283–5312 [Насаи 2012, 7: 274–285], в т. ч. главы «запрет всех видов опьяняющих напитков из любых растений и зерновых ввиду равенства их действий», «установление имени х̱амр для любого опьяняющего напитка» и др. Чаще всего запрет любого опьяняющего напитка выражен в виде трёх формул: кулл мускир х̱амр «всё опьяняющее – вино», кулл мускир х̣ара̄м «всё опьяняющее запретно» и кулл х̱амр х̣ара̄м «всё вино запретно». Эти формулы приводятся и поодиночке, но обычно комбинируется попарно, чаще всего – первая со второй.
Я привёл примеры лишь однозначно и явно выраженного общего запрета любых опьяняющих напитков в «шести книгах»; добавим к этому иначе сформулированные выражения подобного запрета, а также многочисленные хадисы этого и аналогичного содержания в других сборниках сунны. Это – солидный, несомненный корпус авторитетных текстов, фиксирующих общий запрет опьяняющих напитков, равно как подпадание любого опьяняющего напитка под этот запрет, т. е. под действие общего правила.
Формула «всё опьяняющее запретно (кулл мускир х̣ара̄м)» приводится десятки раз в шести книгах сунны, напрямую либо опосредованно, через х̱амр: «всё опьяняющее – х̱амр, а любой х̱амр запрещён». Достаточно добавить положение «настойка – опьяняющий напиток», что известно из опыта и что также многократно подтверждено сунной, чтобы получить искомый вывод: настойка запрещена. Такой вывод однозначно следует из простейших силлогизмов, составленных по правилам аристотелевской логики. Ал-Г̣аза̄лӣ так и делает, получая несомненный силлогизм:
Всё, что опьяняет, запрещено, любая настойка опьяняет, из чего следует, что любая настойка запрещена [Газали, 1: 116–117; 3: 483].
Можно только посочувствовать великому Ибн Х̣ азму, неоднократно горестно восклицавшему: не нужно никакое к̣ийа̄с-соизмерение, любой опьяняющий напиток уже запрещён сунной в силу того, что любой из них подпадает под действие силлогизма:
Любое опьяняющее – вино (х̱амр), а любое вино запретно [Ибн Хазм, 5: 106; 7: 199, 201],
и нет никакой разницы между напитками из фиников, инжира, злаковых и т. п., виноградное вино-х̱амр, говорит он, вовсе не обладает каким-то особым статусом в смысле запретности [Ибн Хазм, 7: 201][64]. В пределах исламского Закона не нужно никакое к̣ийа̄с-соизмерение – всё уже дано Законом, говорит Ибн Х̣ азм, подразумевая при этом несомненность и не меньшую авторитетность к̣ийа̄с-силлогизма.
В самом деле, подлинная загадка заключается в том, что факихи не пошли по совершенно ясному пути, о котором говорит Ибн Х̣ азм и на который указывает ал-Г̣аза̄лӣ. В. Халлак считает, что у факихов не было другого выхода, нежели использовать к̣ийа̄с-соизмерение, а не к̣ ийа̄с-силлогизм. При этом он характеризует к̣ийа̄с-соизмерение как «весьма проблематичное» умозаключение:
Хотя оно и кажется скрупулёзно составленным, для логика это умозаключение в лучшем случае несовершенно. Мусульманские логики и философы[65] отвергают его, поскольку оно недостоверно и даёт лишь вероятное (з̣аннийй) знание. Представители исламского и обычного права, осознавая его недостатки, не имели иного выбора, нежели принять его [Халлак 1995: 85–86, курсив мой. – А.С.].
В. Халлак никак не объясняет выделенные слова, и остаётся непонятным, почему факихи были якобы лишены выбора. Создаётся впечатление, будто факихи очень хотели использовать к̣ийа̄с-силлогизм, но в силу каких-то неведомых причин были вынуждены использовать к̣ийа̄с-соизмерение. Такое убеждение очень характерно и для западных, и для отечественных учёных. И это при том, что, как известно, только после аш-Ша̄фи‘ӣ к̣ийа̄с включается в число основ фикха (и то отнюдь не единогласно)[66], что и Ибн Х̣ азм, и ал-Г̣аза̄лӣ не испытывают никаких затруднений в использовании к̣ийа̄с-силлогизма, хотя первый наотрез отказывается от к̣ийа̄с-соизмерения, а второй рассматривает его; что Ибн Таймиййа написал интереснейшее сочинение о недостатках аристотелевской логики [Ибн Таймиййа 2005], причём сам В. Халлак выпустил книгу об этих взглядах Ибн Таймиййи [Халлак 1993]; что к̣ийа̄с-соизмерение и к̣ийа̄с-силлогизм как раз обычно обсуждаются и сравниваются в сочинениях по основам фикха (см., например, [Заркаши 1992, 5: 10]). Всё это прямо свидетельствует о том, что предпочтение, отданное факихами к̣ийа̄с-соизмерению, было сознательным и основанным на аргументах, а отнюдь не слепым «отсутствием выбора».
В чём же тогда заключается та загадочная сила, которая принуждала факихов отказываться от очевидно безупречного к̣ийа̄с-силлогизма в пользу столь же очевидно, по мнению В. Халлака, дефектного к̣ийа̄с-соизмерения? Почему факихи предпочли к̣ийа̄с-соизмерение, требующее усилий и действительно проблематичное (но только в смысле добывания исходного знания, используемого в умозаключении, а не в смысле процедуры), совершенно беспроблемному, как показывает Ибн Х̣ азм, греческому силлогизму? Ответ невозможно найти, исследуя исторические обстоятельства развития исламского права: такое исследование необходимо, но не достаточно, поскольку лишь демонстрирует интереснейшее и не объяснённое пока расхождение, параллельность двух линий аргументации, двух способов рассуждения: одного, основанного на