Архимандрит Пафнутий встретил нас радостно, и сразу начал спорить с Мануилом, кому сегодня вести службу. Они так увлеклись, что мне пришлось негромко кашлянуть, Мой посыл был хорошо понят, старцы засмущались, и через несколько минутМануил уже облачался для службы, а я вышел, чтобы отстоять обедню вместе со всеми монахами и прочими присутствующими здесь.
По окончанию службы настоятель повел нас посмотреть, как живут монахи и подростки –будущие христовы воители. Сам монастырь оказался неожиданно большим, построен он был на месте старых каменоломен, видимо еще времен первых греческих поселений. И поэтому подвальных помещений здесь было множество. Мы медленно переходили из одного в другое. На стенах комнат кое где сочилась вода, в других местах осыпалась краска с изображений святых. Когда мы зашли в небольшую келью, куда пробивался свет небольшого закрытого слюдой оконца, Пафнутий сказал:
-Вот смотри князь, жил в сей келье основатель монастыря нашего чернец Никон.
Очень он много для нашего монастыря сделал. А самое главное труд здесь его хранится. Писал он его десятки лет. Но вот почему-то в Киев, в Лавру,где он игуменом потом служил, с собой не забрал . Я его несколько раз уже читывал.
И показал мне огромную толстую книгу, с деревянной обложкой, внутри которой были, исписанные мелким почерком листы пергамента. На обложке было начертано - Летописный свод. Я дрожащими руками взял одну из первых русских книг. Открыв первую страницу с трудом прочитал , путаясь в вязи старославянских слов,- в 6587 года индикта 15 лъета.
-Вот она,- проносилось в моей голове,- вот книга, которая могла бы столько изменить в истории страны, если бы она сохранилась еще тысячу лет.
-Отец Пафнутий, - спросил я, - а много сейчас у вас переписчиков трудится?
Старец смутился, - да, нет, всего два писца и есть, работы у них невпроворот. А к чему ты княже спрашиваешь, помочь, чем хочешь?- и он вопросительно посмотрел на меня.
-Владыко, знаю я способ один, как, сделав один раз книгу, повторить ее много раз, притом будет она, точь в точь, как лучший писец ее писал.
Если у вас такая штука будет, печатный станок она называется, то книг святых сможете сделать, сколько вам захочется, было бы на чем печатать. Бумага то пока еще редкость великая. Но и на пергаменте можно тоже все гораздо быстрей изобразить.
Епископ Мануил, молча слушавший нашу беседу заинтересованно спросил:
-Эпарх. Я даже и не подозревал, что ты такими вопросами интересуешься, может, вкратце опишешь, как этот стан, работает.
Пришлось тут же на куске драного пергамента, лежащего на столе, изобразить угольком подобие печатного станка и объяснить, принцип его работы.
Монахи, увидев чертеж, засмеялись:
-Да ты пресс для отжима винограда, да оливкового масла изобразил, Здесь конечно все ногами его топчут, но вот в кое в каких монастырях и прессы такие есть.
Пафнутий сказал:
-Как я понял, ты состава металла для буковиц не знаешь?
-Ну, отец Пафнутий, хорошо, что я еще это запомнил, а уж сплав , так то мастер должен подбирать. У меня сейчас хорошая мастерская плавильня работает, если вы захотите и вам буковицы отольем. А потом и попробовать книгу напечатать, может с божьей помощью и все получится. Тем более, что станок совсем немного надо переделывать.
Тема книгопечатания стариков заинтересовала всерьез, и вскоре передо мной предстал крепкий чернобородый монах, представленный мне, как дьякон Тимофей. Если говорить в современной терминологии, он был главным монастырским механиком, но кроме этого еще и писцом. Поэтому мое предложение его явно воодушевило.
- Княже,- говорил он мне,-когда меня позвали, подумал, что ты предложишь просто на досках деревянных слова вырезать. Я так тоже иногда делал. А вот отдельно буквы металлические отливать, чтобы из них слова складывать, мне эдакое диво в голову не приходило.Осенил же тебя князь господь, светлой головой!
-Владыко,- обратился он к Пафнутию, - благослови на труд,с сегодняшнего дня буду думать, как изладить такой стан.
Любопытный монах задал мне множество вопросов, но что я мог рассказать, большинство мелочей нужных для книгопечатания были мне неизвестны. Понятно было только одно, что с моей подачи книгопечатание может начаться на триста лет раньше, чем в прошлой истории. Но для этого еще надо было сделать все, чтобы этот монастырь не был разрушен, а стоял на своем месте еще не одну сотню лет.
По окончании беседы Тимофей моментально исчез, видимо ему не терпелось начать новое дело.
Я же с Пафнутием и Мануйлом, которые с интересом слушали нашу беседу, прошествовал далее.
В обширном монастырском дворе мое внимание привлекла гора свежевырытого грунта, Заинтересовавшись, я подошел посмотреть. Оказалось, что здесь выкопан большой колодец.
Увидев мое удивленное лицо, архимандрит пояснил:
- Княже, до сего дня брали мы воду из копанки небольшой, уже привыкли к ней, хоть и вода солоноватая была. Но появился у нас трудник один, из тех рабов булгарских, что ты в прошлом году привел. Оказалось, что мастер колодезник он. Просили мы его тогда воду нам отыскать. Постился он месяц, а недавно, с молитвой на устах начал копать, а братия псалтырь в то время читала, и вот сжалился над нами господь, ударил источник в яме, на рост человеческий вода поднялась, оказалась она как слезинка, и совсем несоленая. Мы теперь из старой копанки только для лошадей воду берем. А этот колодец сейчас будем кирпичом обкладывать.
И епископ, и архимандрит осенили себя крестным знамением, что пришлось проделать и мне.
Но для моего прагматического ума было достаточно одного заключения:
- Теперь монастырь, благодаря такому источнику может выдержать долгую осаду.
После этого я оставил своих спутников, которые вступили меж собой в какой-то теологический диспут, совсем мне неинтересный, и поспешил в половину монастыря, отданную для подростков.
Когда я зашел туда, на вытоптанном до плотности асфальта дворе стояли ребяческие выкрики и тупой стук деревянных мечей. Разбившись на пары, мальчишки с упоением колотили друг, друга. Несколько человек сидели в стороне, зажимая разбитые носы, и распухшие коленки около них суетился какой-то монашек видимо лекарь. И на все это безобразие взирала троица взрослых, Зосима с Досифеем и Ратибор. Они явно наслаждались происходящим. Увидев меня, Досифей хотел что-то скомандовать , ноя остановил его жестом и присоединился к ним, также с удовольствием разглядывая разгоряченных мальчишек.
-Ну, что же неплохо, -сказал я, - так они что только этим и занимаются?
Монахи мрачно посмотрели на меня:
-Эпарх, мы так понимаем, что ты пошутил. Конечно не только этим. Что мы зря двадцать лет в армии базилевса провели. Но вот сколько сил пришлось отдать, ссорясь с архимандритом. Пафнутий до сих пор считает, что послушники должны больше времени уделять молитве и посту. Надоело ему говорить, что воины Христовы должны быть крепкими не только духом, но телом, - сказал, обычно скупой на слова, Зосима.
-Монаси, так сколько тут у вас чад, в послушниках определено? Спросил я, глядя на орущих парней.
Досифей улыбаясь, сказал:
-Так вот осенью то прошлой когда первых отроков привезли, было семь десятков. А сейчас уже поболе сотни будет.
И если бы не деньги, то и больше можно было на кошт брать.
-Откуда детей то еще брали.
Ратибор усмехнулся,- князь, бояре то не слепые и не глухие, у них уже всех семьи здесь, а когда они увидели, как мы воинов готовим, так все своих старших пытались к нам подсунуть. Где они еще так смогут своих детей обучить. Таких воинов, как Зосима с Досифеем, не много, да еще они и бой ромейский знают.
А их ученики уже сейчас, многим, кто по домам сидит, носыпоутирают. Вот скоро мы игрища начнем проводить, посмотрим, как воспитанники Зосимы, против Досифеевских сражаться будут.
Мне конечно хотелось поговорить еще, дать советы, но я сдержался, рано было еще лезть к опытным воинам со своими замечаниями, потом в беседах с Ратибором можно будет ненавязчиво вводить методы подготовки, которые были мне очень хорошо знакомы.
Через пару часов мы с Ратибором сели на коней и оправились в хозяйство Ираклия. Небольшой касожский аул, расположенный неподалеку от монастыря ничем не отличался от десятков таких же, имевшихся в моих владениях. Разве, что только стена вокруг него была немного повыше.
Когда мы подъехали ближе, я начал крутить головой, разглядывая каждую кочку и деревья. Мне было интересно, где и как расположен дозор, но ничего не смог углядеть.
-Теряю хватку,- подумал я, и в этот же момент, на небольшом холме слегка ворохнулась трава,- ага вот они где сидят! - с торжеством подумал я, -нет, опыт не пропьешь.
Когда мы подъехали к воротам, там уже ожидала торжественная встреча, Ираклий радостно приветствовал нас, какие-то хромые ветераны приняли у нас лошадей.Наша охрана, для которой, собирались накрыть стол, осталась за воротами, а мы с Ратибором, сопровождаемые хозяином прошли в поселок.
Это было небольшое поселение в десяток обычных домиков типа сакли, все остальное место занимала полоса препятствий и снаряды для тренировок.
Мы прошли в самый большой дом, где Ираклий устроил себе резиденцию, тамсуетящийся хозяин усадил нас за стол, в то время, как высокая черноволосая красавица заставляла его едой. Мне сразу стало ясно, кто это такая.
-Вот хромой лохаг, а мнепесни пел, о том, что старый, больной, а такую красотку себе нашел, сразу видно касоженка.
Ратибор заметил мое внимание к девушке и успокаивающе шепнул:
- это дочь одного из князей касожских, весь род вырезан, так, что не беспокойся, лишнего ей просто некому говорить. Ираклий ее выкупил, еще до того, как полон в Таматарху привезли, все деньги на нее старый дурак потратил. Но в городе ему бы за нее в два раза больше пришлось бы отдать.