Этим можно было объяснить тот факт, что около двух десятков тварей смогли переловить почти сотню людей.
Никто не вышел на его стук. Малютин до последнего надеялся, что в одном из закутков Склада он наткнется на кого-нибудь, кто сумел ускользнуть и спрятаться.
По крайней мере, запасы уцелели. По поводу того, что мутанты не сумеют разгрызть консервные банки, ученый больше не обольщался, но другие продукты – типа сухих сублимированных смесей и концентратов в тюбиках – нашлись в запертом помещении подвала, куда монстры не проникли. Испортилась только рыба, хранившаяся в морозильной камере. Но ее и так мало кто решился бы есть из-за специфического внешнего вида.
Остался один вопрос: что делать дальше?
Но если Малютин и колебался, то недолго.
«Да кто я такой? Тварь дрожащая или человек?»
Отвечать на этот риторический вопрос пришлось самому. Да, можно было остаться тут и выживать одному. Запасов хватило бы лет на десять – при условии, что будут работать регенераторы воздуха, система очистки воды и хотя бы один ветряк.
Но преодолев уже столько всего, было бы странно отступить сейчас и выбрать легкий путь. У него, как говорят герои фильмов, оставались неоплаченные счета кое к кому. Да и людей все-таки надо было хотя бы попытаться спасти.
Ученый принялся собираться в путь, который мог оказаться последним.
К огромному сожалению, в оружейной комнате было пусто. Видимо, те двое бойцов, что остались тогда в поселке, «реквизировали» и перенесли весь огнестрел в другое место, подальше от «штатских». Отдать такой приказ было бы очень в духе Токарева. А в момент нападения оружие находилось только у часовых, остальные просто не успели получить его на руки.
Как бы то ни было, на поиски времени не было. Пришлось довольствоваться «Сайгой». Хорошо хоть нашлось несколько пачек патронов и кое-что другое. В цинковом ящике лежали гранаты: несколько светошумовых и одна осколочная – им за все эти годы так и не нашли применения. Взял Малютин и новый костюм ОЗК, и противогаз, и дозиметр-радиометр, хотя понимал, что урон, нанесенный организму полученной за эту неделю дозой, можно было теперь хоть как-то компенсировать, только если провести следующие пять лет в герметичном боксе со стенками из свинца. Нашел Николай и кое-что из лекарств, а заодно обработал свои раны. И тут ему зверски захотелось спать. Видимо, эти пиявки все-таки успели что-то ему впрыснуть.
Вначале Николай хотел позволить себе вздремнуть пару часов, но знал, что это вызовет ненужное расслабление. После этого захочется поспать еще часов шесть. А каждый час – это, возможно, чья-то смерть, причем очень нехорошая.
Вместо этого он еще раз прошерстил аптечки. Малютин не был фармакологом, но как химик-любитель и биолог-профессионал знал вещества, которые могут поддержать его нервную систему в работоспособном состоянии. Больше восьми часов ему и не требовалось. Вдобавок к этому «коктейлю» он заварил в термосе крепчайший чай. Пока он все это собирал, про себя бормотал то, что даже сам считал бессвязным бредом:
– «Доктор, доктор, помогите, я не могу уснуть… – Да вы что, с ума сошли? Я ветеринар!».
Еще он нашел в одном из шкафчиков легкий бронежилет, который – при небольшом весе – мог хоть как-то защитить от холодного оружия, а значит, и от когтей.
Вместо самодельных ватных затычек взял нормальные беруши. Семеныч как-то жаловался, что не может уснуть без них – и это при том, что в поселке никогда не было шумно.
Малютин решил, что вставит их в уши, когда будет приближаться к цели. Несколько секунд у него будет, даже если они заметят его первыми и сразу начнут выть. Сильная воля и ярко выраженный индивидуализм, повышенная критичность ко всему должны были дать ему некоторую фору. Он успел заметить, что особенно сильно их приемчики действуют на тех, кто привык жить по правилам и подчиняться чужим указаниям.
Подумав, Николай добавил еще и охотничий нож – вместо своего, потерянного. Пистолет майора он по-прежнему держал при себе.
Больше ничего он брать не стал, чтоб не перегружать себя, – все-таки не на автомобиле поедет.
Вещи распределил – часть в заплечный рюкзак, часть в баул на багажник его нового велика: в большом гараже при Складе, куда давно уже никто не заглядывал за ненадобностью, обнаружился велосипед (дорогущий когда-то), покрытый слоем пыли, – куда там той рухляди, на которой он приехал из Логова!
«Больше груза с собой везти незачем. Впрочем… рыба может сгодиться для одной цели».
Глава 16Понедельник, день
За то время, пока Малютин мчался по трассе, никто его не потревожил. Видимо, сильный ветер загнал летающих тварей в их гнезда, а сухопутные предпочитали леса или городские районы, а не голую равнину.
Мчался – конечно, громко сказано. Не настолько хороша была дорога. Но велосипед был предназначен как раз для таких маршрутов.
Какими же дураками были они, думая, что кругом безжизненная пустыня. Жизни тут было хоть и мало, но она присутствовала… и совсем не дружелюбная. И ее стало больше с тех пор, когда он предпринимал свои вылазки.
В пищевой цепочке летающие гады, несмотря на свое примитивное строение, явно занимали верхнюю позицию. Ведь им был по зубам почти любой… Но эти собакообразные тоже не травку ели.
Николай добрался до Сергиева Посада. Решил не объезжать его, а попер прямо через город, через историческую часть со всем ее архитектурным ансамблем.
Вокруг простирался бесконечно враждебный мир. Слыша странные звуки и видя, как несколько теней прошмыгнули в одном из дворов, Малютин чувствовал в душе какое-то веселое безумие. Сейчас кто угодно: любой враг, даже не обладающий разумом и чувствами, просто слепая стихийная сила – могли раздавить его тут как муху.
Но не раздавили.
«Ну, идите ко мне, друзья человека. Я вам косточку дам».
А дальше биолог действительно бросил на дорогу несколько кусков тухлой рыбы из рюкзака. И принялся ждать.
Ждать пришлось недолго. Через пятнадцать минут рядом с кирпичным домом дореволюционной постройки – судя по вывескам, тут была аптека и два магазина – он заметил какой-то силуэт.
«Вряд ли попутчик “голосует”».
И точно. Тварь на четырех лапах направлялась к рыбинам.
– Цыпа-цыпа, – произнес Малютин и выстрелил из «Сайги» в воздух. – Идите за мной, бандерлоги!
Ему показалось вдруг, что он чувствует, как под их толстыми черепами текут простые и короткие мысли.
Они бежали за ним вяло, не очень быстро. Видимо, стая как раз недавно плотно подкрепилась. Дважды ему пришлось притормозить и подождать их. И каждый раз он выбрасывал из рюкзака небольшой кусок пахучей приманки.
Последние километры до Центра он ехал, постоянно оглядываясь, и всегда видел вдали, метрах в восьмидесяти, бегущие за ним поджарые силуэты. Он живо представил себе их оскаленные пасти и высунутые языки, вздыбленную шерсть.
Когда из-за деревьев показался забор института, «псы» внезапно остановились, застыли, как столбы.
«Не ваша территория? Ничего, не бойтесь. Вам тут рады».
И бросил половину оставшихся карасей, похожих на пираний. Остальное он планировал выбросить прямо перед воротами.
Его уже ждали. Первого из «серых» он заметил в сторожке. Тот сидел как заправский часовой – только о маскировке понятия не имел, поэтому видно его было издалека.
Вряд ли они «пасли» персонально Николая – скорее, стая просто поставила одного следить за дорогой.
И теперь на его глазах Малютин, у которого «на хвосте» бежали три десятка прожорливых хищников размером с теленка, приближался к институту. В одиночку «часовой» к нему выскочить не решился. Он сразу куда-то скрылся, а Николай слез с велосипеда, отдышался. Если бы ученый курил, то, наверное, снял бы маску и затянулся напоследок. В его ситуации легко было почувствовать себя приговоренным к смертной казни.
«Псы» между тем медленно, но верно приближались. Он уже видел среди них самого крупного и матерого.
В тридцати метрах они остановились. Видимо, даже в их недалекие головы пришла мысль: что-то здесь не так.
И в этот момент заскрипели ворота. Несколько темных фигур размашистой походкой выбежали на подъездную дорогу. Издалека их можно было принять за людей в плащах с капюшонами. Но все сомнения быстро пропали. Это были те, кого в разное время они, уцелевшие, называли то «серыми», то «йети», то просто монстрами. Трансгенные существа, порождения сумеречного гения военной науки.
Не глядя на них, Малютин швырнул оставшихся карасей в сторону четвероногих хищников, насвистывая себе под нос арию Тореадора.
А когда самый крупный «пес», недоверчиво принюхиваясь, подошел к приманке – человек вскинул ружье и, тщательно прицелившись, выстрелил.
Николай метил в корпус, а попал, скорее всего, в лапу: тварь, дико взвыв от боли и ярости, охромела и запрыгала на трех лапах.
Но нужный эффект был достигнут.
Вся стая как единый организм метнулась вперед, к воротам, к мелкой козявке, осмелившейся напасть на них. Возможно, их, как и «серых», объединяла какая-то неведомая связь на уровне феромонов или недоступных человеческому глазу и уху сигналов.
«Серые» между тем застыли. Они явно не ожидали появления новой угрозы. А о том, что «псы» являются для них именно угрозой, они не могли не знать. Двуногие монстры не отступали, но и не подходили. В этот момент прогремел второй выстрел, и один из «серых» дернулся от попадания ужалившей его, как шершень, пули.
После этого они уже не могли остаться на месте. Связать свою боль с ружьем в руках наглого гладкокожего не составило для них особого труда. И «серые» пошли вперед, чтобы прихлопнуть этого жалкого заморыша, разорвать на куски… А четвероногие тем временем летели к ним на всех парах – вернее, к человеку, стоящему между двумя вражескими стаями.
И когда их разделяло всего несколько метров, человек внезапно пропал. Как сквозь землю провалился. Вернее, не «как», а действительно провалился – открыв тот самый замаскированный люк, через который совсем недавно – по подсказке Великана – покинул институт.