– Да, я понимаю. Однако здесь играют свою роль не только структура и система, но и отдельные личности, задействованные в них.
– Вот видите, вы все понимаете и без инструкций. В рамках этого задания вам надо обратить внимание на личность Ярослава Стецько. У этого человека очень высокий потенциал. Он готовый лидер, но, в отличие от Бандеры и Шухевича, человек по сути своей не военный.
– Стецько – готовый руководитель государства, – заявил Борович. – Из него получится сильный президент. Я не очень высокого мнения о его гуманистических и демократических воззрениях, но он знает, как строить страну, влиять на ее граждан, налаживать экономику и взаимоотношения с зарубежными партнерами. Я вовсе не исключаю, что он войдет во власть на штыках Бандеры и Шухевича.
– Вы понимаете, Михаил, что Стецько нельзя просто ликвидировать? Это не решение проблемы.
– Разумеется. Во-первых, мы сразу освободим дорогу другому лидеру, потому что свято место пусто не бывает, как говорят у нас. Во-вторых, мы сделаем из него героя и мученика. Незачем нам подливать масло в огонь их борьбы и создавать героический миф. Я думаю, что мне поможет в этом полковник Ридель.
– Хорошо. Тактические приемы на ваше усмотрение, а по поводу абвера мы поговорим чуть позже. Третье важное звено вашего задания – не дать ОУН создать регулярную армию. Понимаю, это звучит странно, такое дело не под силу одному человеку, но мы вам поможем. Главное – своевременно сообщать в Москву обо всех шагах ОУН в этом направлении. Появление армии – очень сильный политический ход, который может подорвать веру в советскую власть тех не совсем сознательных украинцев, которые только недавно влились в братскую семью народов СССР. Будет очень опасно, если вместе с вермахтом по нашей земле пойдет и украинская армия. Этого допустить нельзя.
– Да, важно показать, что те борцы за независимость Украины, которые идут к нам с оружием в руках – предатели, вражеские прихвостни. Весь советский народ должен проклинать их сильнее, чем германских солдат.
– Совершенно верно. Здесь вы все понимаете правильно. Так что принимайте это как приказ. Теперь о том, что касается вашей вербовки абвером. Времени было мало, но кое-что мы на этого полковника Клауса Риделя собрали. Он родом из Баварии. Его дальние предки когда-то были богатыми землевладельцами, но родители встретили двадцатый век в бедности. Однако кое-какие связи у них все же остались. Клаусу удалось окончить офицерскую школу, но его папаша кому-то перешел дорожку, и сынок загремел из тыловых частей на русский фронт. Хотя и там он сумел устроиться младшим адъютантом в штабе дивизии.
– Потом ему повезло еще и в том, что он встретил меня, – с усмешкой проговорил Борович.
– Не без этого. Тоже элемент везения. Ведь вы могли на полминуты не успеть, и его закололи бы ваши солдаты. Но ранение в бою снова открыло Клаусу Риделю дорожку наверх. Медаль помогла. Его заметили. Он перекантовался по штабам, а после окончания войны остался в составе рейхсвера, служил в контрразведке. В тридцать пятом году, когда появился, собственно, абвер в его нынешнем виде, он был уже подполковником. Полковника получил за операции, проведенные здесь, в Польше и в Чехословакии. Сейчас Клаус Ридель – одна из ведущих фигур в генерал-губернаторстве. Он занимается координацией действий националистических движений, признанных Германией. Есть сведения, что именно Клаус Ридель отвечает за подготовку участия ОУН в войне против Советского Союза.
– Поэтому Москва устроила мне встречу с вами, а не просто передала рекомендации через связного?
– Да, вы правы. Это узловой момент нашей с вами встречи. Руководство долго сомневалось, не могло решить, оставлять вас на самостоятельной операции или переподчинить резиденту. Но мы несколько раз несли ущерб от действий предателей и провокаторов. Поэтому у нас не было уверенности в том, что мы вас не провалим. У вас сейчас надежная связь, ваши каналы были глубоко законспирированы еще до оккупации немцами Польши. Вы вне подозрений. Поэтому мне и было велено встретиться с вами и провести личный инструктаж. Вы должны по максимуму использовать вербовку вас Риделем и заслужить его доверие. У ОУН очень слабая разведка, нет квалифицированных кадров. Поэтому Москва без особых проблем держала на контроле почти все диверсионные группы, засланные на Украину. С абвером все будет гораздо сложнее. Вряд ли Ридель сочтет возможным широко использовать агентурную сеть ОУН. Скорее всего, у абвера уже есть на территории СССР свои люди. Не пропустите, Михаил, момент начала активных действий абвера против Советского Союза.
– Вы говорите о первых днях войны?
– Да, именно это я и имел в виду. Понятно, что следует ожидать резкой активизации разведывательно-диверсионной работы абвера.
Глава 5
Ударная группа, подготовленная Михаилом, должна была уйти из Кракова на восток 1 марта 1941 года, но этого не случилось. Сначала Борович подумал, что руководство ОУН лишило его доверия и негласно вывело из состава совета, разрабатывавшего планы, определявшего районы действий для каждой группы.
Новые бойцы, 3 марта прибывшие в центр для обучения, были объединены в большие группы. Борович получил приказ перебраться из городской квартиры в комнату в помещении штаба, уже четверо суток не видел никого из инструкторов, работавших с курсантами этой зимой. Вместо них появились новые люди, вообще не говорившие по-украински. Они общались со своими подопечными на русском, с сильным, хорошо заметным немецким акцентом. Насколько удалось Боровичу понять, подготовка новых групп началась с тактических общевойсковых вопросов.
Стеллу Кренцбах он увидел в столовой. Женщина сидела в зале и задумчиво глядела в окно, пока подавальщица расставляла перед ней тарелки. Длинная черная юбка. Нога заброшена на ногу. Носок ботинка с высокой шнуровкой покачивается как-то нервно.
– Вы позволите? – Борович взялся за спинку свободного стула и с улыбкой посмотрел на женщину.
– Михаил! – Стелла опалила его горячим взглядом, в котором были заметны неподдельная радость и даже какое-то странное облегчение. – Вы здесь!.. Как это чудесно. Конечно, садитесь! Я не видела вас так давно.
Слова «вы здесь» из уст сотрудницы отдела идеологии и пропаганды прозвучали многозначительно. Расспрашивать было опасно, но Борович все же рискнул.
– А где же мне быть? – осведомился он.
– Я думала… ладно, это неважно, Михаил! Главное, что я вас снова вижу, что у вас все хорошо. Ведь правда же?
– Конечно, милая Стелла. Работы в последнее время сильно прибавилось, но я держусь и не падаю, хотя спать приходится мало.
– Да, сейчас такое время, что нагрузка возросла у всех, – согласилась Стелла. – Вы пообедаете со мной?
Сколько ни пытался Борович намеками вытянуть из женщины, что же за времена такие наступили, у него ничего не получилось. Игру в слова стоило прекращать. Он стал говорить о погоде, о том, что вот и началась весна.
Разговаривая со Стеллой, Борович невольно залюбовался ею. Все-таки красива не только женщина мягкая, символ материнства, но и сильная, непреклонная, отдающая жизнь борьбе за свои идеалы. Такой образ тоже из разряда совершенных. Какой поворот головы, взгляд! Жаль, конечно…
Он стал говорить об Украине. О том, что скоро подсохнут дороги и за плетеными тынами зацветут яблони. Прогреется земля, запарит под солнцем. Снова босые ноги девушек побегут по лужайкам, забелеют между деревьями вышиванки, зазвучат песни, лягут на головы парубков первые венки из весенних цветов.
Странно, но лицо женщины дрогнуло. Она стала крошить хлеб в тарелку, не замечая, что делают ее руки. Ее взгляд, наполненный какой-то новой тоской, унесся за окно, под мартовское солнце.
Михаил почувствовал, что нащупал какую-то слабину в душе этой странной женщины. Делая вид, что не замечает ее состояния, он принялся рассказывать историю о своей первой неудачной любви к сельской девчонке.
– Как я вам завидую, Миша, – вдруг тихо сказала Стелла. – Вы скоро все это увидите, а я буду продолжать сидеть в четырех стенах и сочинять призывы и глупые истории с претензией на реальность сюжетов.
– Почему же глупые? – попытался ухватиться за ее слова Борович. – Вы делаете по-настоящему великое дело, несете правду людям, открываете им глаза на действительность. Даже если вы чуть-чуть что-то приукрашиваете или где-то добавляете черной краски, так это же для пользы, для того, чтобы ваши слова быстрее попали в сердца людей, затронули их души.
– Да, наверное, – пробормотала Стелла, потом как будто опомнилась и стала расспрашивать Боровича о том, как ему теперь живется в комнате при центре и часто ли он бывает в городе.
Михаил охотно принял новую тему. Он рассказал этой очаровательной женщине, что живет в холодной комнате, из окна которой видна только серая стена пакгауза. В его обиталище никогда не попадает солнце. Кровать у него железная, с панцирной сеткой, провисшая. Поэтому он каждое утро просыпается с болью в спине.
Они закончили обед. Стелла ушла.
Через пару минут Борович вышел на улицу. На лицо ему падали лучи солнца, уже теплые, вполне похожие на весенние.
«А ведь Стелла проговорилась под конец, – подумал он. – Как она сказала? Мол, вы скоро все это увидите, а я буду продолжать сидеть в четырех стенах и сочинять… Что эта женщина имела в виду? Она наверняка что-то знает, что-то слышала. До нее могли дойти слухи о том, что я буду отправлен на Украину. Скорее всего, она в курсе какой-то операции, в которой мне придется участвовать. Ведь они там, у себя в отделе, постоянно готовят пропагандистские материалы для переправки в СССР.
Только этого не хватало! Мне никак нельзя покидать центр в такое время, когда вот-вот разразится гроза».
Вечером Шухевич вызвал Боровича к себе. Теперь Роман Иосифович снова сменил гражданский костюм на бриджи и френч военного образца. Он был перетянут ремнями, на поясе висела кобура с пистолетом. Никаких знаков различия на петлицах не было, как и погон на френче.