Убийством царской семьи я занимался довольно основательно, об этом две небольшие главы в моей книге «Растление ненавистью: Кровавый навет в России» (2001)[178]. Я сопоставил реальные факты и некоторые легенды. Но, конечно, там взят только верхний слой материала. Розонова же докопалась до самых глубинных слоев.
Всего Вам наилучшего в Новом Году, а прежде всего — ЗДОРОВЬЯ и БОДРОСТИ!
Ваш С. Р.
Ваше возражение относительно «шпионства» Ленина, я полагаю, вызвано беглым упоминанием на стр. 75. Но ведь там говорится, что в этом Ленина и других большевиков обвинял А. С. Зарудный, из чего, мне кажется, никак не следует, что я такого же мнения. Для меня это, конечно, абсурд — независимо оттого, брал ли он деньги у германского Генштаба и сколько. «Дантону дать деньги можно, но купить Дантона нельзя!» Для меня это упоминание важно лишь в контексте судьбы Зарудного — единственного из пяти адвокатов Бейлиса, который не эмигрировал и жил потом в постоянном ожидании ареста.
1 декабря 2014 г.
Дорогой С. Н.
В прошлом письме я забыл ответить на вопрос, «позволяю» ли я снять копию с главы о Куняеве, чтобы ему ее преподнести. Мне кажется, если не ошибаюсь, он уже как‐то реагировал на эту статью, так что она ему известна. В любом случае, я, естественно, не возражаю против того, чтобы ему ее показать (и всю книгу).
И еще я Вас прошу передать привет Раде Полищук[179] — мы с ней знакомы, и я храню об этом знакомстве самые теплые воспоминания.
Это все.
Ваш С. Р.
4 апреля 2014
Дорогой Сергей Николаевич!
Нас не было дома три недели, сегодня забрал накопившуюся почту и обнаружил в ней Ваш очередной подарок — дневник 2007 года, за который сердечно Вам благодарен. Буду читать, а пока прочитал Вашу добрую надпись и отрывок из Павла Басинского на обложке, написанный умно и тонко, в полном резонансе с моим пониманием Вас и Ваших дневников[180].
С выходом книги поздравляю!
Здоровья Вам, сил и, как говорят на идише, абиселе глик! (немного удачи!)
Ваш С. Р.
Для меня нет никакого сомнения, что со временем дневники Сергея Есина станут литературным памятником современного литпроцесса, и не потому, что они лучше или хуже чьих‐то хроник и воспоминаний (жанр «преждевременных мемуаров» нынче в моде), а потому, что в них этот процесс изображается вне плана и вне заведомо принятой «задачи». При этом автор достаточно страстен и пристрастен и отнюдь не скрывает этого. Что, на мой взгляд, ценно: он не скрывает и обид, и уязвленного самолюбия, и горечи от недостаточного внимания к нему критики и премиальных жюри — словом, всего того «человеческого, слишком человеческого», что авторы «преждевременных мемуаров» как раз стараются скрыть, чтобы не выглядеть слабыми. Сергей Есин — писатель опытный. Он давно постиг простую и важную мысль о том, что писатель — такой же персонаж, как герои его книг. В этом есть и некоторая религиозная составляющая, которую автор, к счастью, никак не педалирует, но она просвечивается между строк…
Павел Басинский.
«Российская газета».
18 декабря 2014 г.
Дорогой Сергей Николаевич!
Разведка донесла кое‐какие сведения о Вашем юбилее.
Хоть и не круглый, а все же юбилей! От души поздравляю Вас, желаю здоровья, бодрости, работоспособности, которой Вам не занимать, то есть новых книг. Их ждут все Ваши читатели и почитатели, Вы не должны их (нас!) подвести! И еще хочется пожелать, чтобы Новый Год принес всем нам больше разума, терпимости, мира. Давно от Вас не имел никаких известий, для меня это сигнал того, что Вы работаете не покладая рук. Если все же появится пауза, и Вам захочется черкнуть пару слов, то помните, что я всегда этому рад.
Моя Римма присоединяется ко всему сказанному.
С сердечным приветом,
Ваш С. Р.
17 августа 2015 г.
Дорогой Семен Ефимович, прочел[181]. Не только интересно, но экскурсия по самому непонятному — по генетике. Поздравляю. Как все сходится, сегодня утром читал «Непредсказуемое прошлое», отдельные места уже второй раз — здесь тоже экскурсия по самым темным местам истории. Как все неоднозначно. Дружески обнимаю, здоровья!
С. Н.
Семен Резник
Как сказка снова стала былью
«Семь искусств», 2015, № 3—4
От автора
В предлагаемой вниманию читателей статье обсуждаются некоторые аспекты истории российской биологической науки, изложенные профессором М. Анохиным в «Литературной газете» от 6 февраля 2015 года. Статья профессора столь тенденциозно освещала роль и место академика Н. И. Вавилова, с одной стороны, и его антипода Т. Д. Лысенко, с другой, что мне пришлось написать контр‐статью, которую я направил в ту же газету, дабы ее читатели могли познакомиться с альтернативной точкой зрения на тот же предмет.
Ответа не было.
Выждав неделю, я вторично послал письмо и статью — на имя главного редактора Ю. М. Полякова. Подтверждения снова не получил. Поскольку прошел уже месяц, то понятно, что никакого ответа не будет.
В глухую пору брежневского застоя, когда «Литгазету» возглавлял еще не всеми забытый литературный начальник А. Б. Чаковский, мне не раз приходилось предлагать редакции неудобоваримые для ее нежного желудка материалы. Они, конечно, не публиковались, но получение их редакция подтверждала и отказ печатать пыталась как‐то мотивировать. Переписка с тогдашней редакцией «Литгазеты» составила значительную часть моей книги «Непредсказуемое прошлое: Выбранные места из переписки с друзьями» // СПб., «Алетейя», 2010.
Полагаю, что глухое молчание нынешней редакции оглушительно красноречиво. С плюрализмом мнений, появившимся на страницах «Литгазеты» во времена Горбачева и Ельцина, снова покончено.
С. Р.
11 марта 2015
Пряник, пропитанный ядом
Статья профессора, доктора медицинских наук М. Анохина «Накормившие ложью», опубликованная в «Литературной газете» 6.2.2015, подается как рецензия на телефильм «Николай Вавилов. Накормивший человечество». Но статья написана не для того, чтобы рассказать о фильме, а чтобы очернить Н. И. Вавилова и поднять на щит его антипода Т. Д. Лысенко.
В последние годы такие попытки делались неоднократно, в том числе и профессором М. Анохиным. Но приоритет в этом важном деле по праву принадлежит корифею всех наук товарищу Сталину. Поскольку корифей был, как теперь выясняется, еще и эффективным менеджером, то его попытка увенчалась успехом. Лысенко стал создателем самого передового, самого мичуринского, самого сталинского учения, а ученый, накормивший человечество, был заморен голодом в Саратовской тюрьме.
Спор, который Лысенко навязал Вавилову и всем генетикам, не имел отношения к науке, ибо в науке он давно был решен. Это спор о том, можно ли путем «воспитания», т. е. воздействием внешних условий, целенаправленно изменять наследственную природу организмов, или надо искать другие пути. Не знаю, в какой области медицины специализируется профессор Анохин, но, судя по его статьям, генетика и растениеводство далеки от него, как от всех нас туманность Андромеды.
Поясню суть того спора примером, который должен быть особенно понятен доктору медицинских наук.
С тех пор как вид homo sapiens появился на нашей планете, сменилось много сотен людских поколений. При этом на протяжении всей истории человечества был ОДИН чудесный случай (допустим, что он действительно был!), когда младенца родила девственница. Один‐единственный! Ибо так устроен организм женщины, что прежде, чем зачать новую жизнь, она должна утратить девственность. Этот благоприобретаемый в каждом поколении признак НЕ передается от матерей дочерям, поэтому девочки рождаются девственницами.
Ну, а тот необыкновенный младенец мужского пола, который был зачат Девой Марией? Он появился на свет в еврейской семье и на седьмой день подвергся религиозному обряду обрезания. С этого великого события ведется современное летоисчисление, христианская эра; в этот день, 1 января, наступает Новый Год. Ко времени рождения Иисуса Христа религиозные евреи практиковали обрезание мальчиков полторы тысячи лет и продолжают практиковать до сих пор. Но еврейские мальчики рождаются с крайней плотью точно так же, как славянские, китайские, африканские… Приобретаемый признак НЕ передается по наследству и по мужской линии.
То, что наследственные изменения возникают совершенно иначе и не носят адаптивного характера, биологи установили задолго до появления Лысенко с его «мичуринским» учением. Больше ста лет выясняли, много копий было сломано, один умелец по наследственной передаче приобретенных признаков покончил с собой, когда был уличен в фальсификации[182]. Так что вопрос был решен наукой вполне однозначно. Как вопрос о невозможности создания вечного двигателя или превращения свинца в золото, над чем несколько столетий бились алхимики.
Но алхимия «колхозного ученого» привлекала простотой и легкостью. Более того, она резонировала с настроем советских властителей и воспитываемого ими общества. Море им было по колено. Радиорепродукторы с утра до ночи разносили по стране бодрящие песни про то, как сказку сделать былью.
А вот на колхозных и совхозных полях, как и на опытных делянках, сказка былью не становилась. Виновато в том было не передовое учение, а происки классового врага. «И в ученом мире, и не в ученом мире, а классовый враг — всегда враг, ученый он или нет». Так говорил Заратустра с высоких трибун, под одобрительные реплики «эффективного менеджера», сидевшего в президиуме. Газеты это тиражировали