– Я здесь, не ори, – ответил волхв у самого уха. – Чую. Видишь, куда твое озорство завело. Мякшу загубил. Когда руки вперед головы – всегда к лиху бывает.
– Да ладно тебе ругаться, и так тошно! Ты слышал, что он говорил?
– Да. Но я и без всяких слов уже понял. Он еще не ушел из деревни, Мякша прав был – это не человек.
– Где? – наливаясь гневом, спросил Микулка и вытянул меч.
Жур не ответил, тогда Микулка схватил первого деревенского, который подвернулся под руку, и приставил острие меча к его горлу.
– Где чужак? – прошипел он. – Убью не задумываясь. Вас еще много останется, кто-нибудь все равно скажет.
– Он в кузне… – прохрипел мужик. – Кузнеца выгнал, привел двух коней, груженных железом, и второй день что-то пытается выковать. За то, что вас остановим, два пуда железа пообещал. А как драка началась, вышел…
Микулка оттолкнул мужика и широким шагом направился к кузне, но тут же дикий ужас сковал тело, паренек споткнулся, едва не выронив меч.
– Не-е-е-т! – прорычал он. – Хрен тебе… Встал поудобнее и отмахнулся клинком от невидимого противника. Ужас накатил нов, ой волной.
– Убью… – взревел он и сделал выпад. Деревенские перепугались обезумевшего витязя и с визгами, с криками разбежались кто куда. Сами разбежались и побитых уволокли, только Мякша остался лежать и Жур стоял за спиной. Стало тихо.
– Тебе меня не одолеть… – прохрипел Микулка и сделал два шага в сторону кузни. – Пошла прочь!
– Берегись! – выкрикнул за спиной Жур. – Не поддавайся безумию! Только так эта тварь может тебя победить!
Как ни трудно было, но Микулка постарался взять себя в руки, остановился, подышал, укротил гнев в душе. И сразу стало легче, словно пелена с глаз упала, страх отступил, а мир вокруг снова обрел привычную ясность.
– Ну, держись… – стараясь больше не поддаваться чувствам, шепнул паренек и бегом бросился в кузню.
Там бушевало горнило, совсем недавно раздутое мехом, а прямо у наковальни лежало мертвое тело – человек, одетый во все черное. Но не это удивило Микулку, а то, что в жаркой кузне голова мертвеца была вся покрыта инеем.
– Сбежал… – шепнул за спиной Жур. – Надо искать в кого.
– Это как?
– Тварь логова Тьмы не может просто так оставаться в Яви, – пояснил волхв. – Что-то ей мешает. Хотя в дремучем лесу, я видел, они могут жить прямо так – висят на ветках деревьев. Но так им двигаться трудно, у них нет ни рук ни ног, словно у морских чудищ. Может, поэтому они и вселяются в души людей, чтоб можно было ходить и делать человеческими руками что надо. Точнее, они выедают душу и остаются в теле вместо нее, подчиняя себе разум, память и волю. А если уходят, остается мертвое тело с обмороженной головой.
– Так может, тварь ушла прямо в Навь? – Микул-ка бессильно опустил руки.
– Может быть, – ледяным тоном ответил Жур, взяв с наковальни покореженный прут железа. – Но она обязательно вернется. Если тварь приходит в наш мир, значит, у нее есть в этом большой интерес – меж мирами не шляются, как из корчмы в корчму.
– Но почему именно Мякшу… – хотел спросить Микулка и замер, разглядев, что именно держит в руках слепой волхв.
Это была изуродованная до неузнаваемости сабля Сершхана, точнее, уже Мякшина сабля, а еще точнее – ничейная. Кто-то разогрел ее в горне и расклепал молотом, оставив, словно в насмешку, несколько витков сарацинской вязи. «И ты вместе с нами…» – прочел бы тот, кто знал это письмо.
– Он не только Мякшу, он всех убил. – Жур сказал это так, что у Микулки морозом обожгло кожу. – А всего-то и нужно было – десять ударов молота. Теперь понятно, какой интерес у этой твари.
– Какой? – прошептал паренек, уже все понимая.
– Извести Стражу под корень. Перебить вас всех, одного за другим, а потом расковать мечи, чтоб уж точно никому не достались.
– Не сдюжит. – Микулка неуверенно покачал головой.
– А что ему помешает, если он может запросто бросить одно тело и через любое время вселиться в другое? – Волхв задумался. – Хот^я нет… Не в любое. Чтобы тварь вселилась в человека, у него должен быть помутнен рассудок. Например, волхвы, когда пьют отвар из мухоморов, ставят рядом с собой двух других, которые почуют тварь, если что, и дадут отпор. В мертвецки пьяных чудовища тоже вселяются, но проще всего вселиться в человека с помутненным рассудком. Твари нарочно ищут таких, а то и готовят заранее, чтоб всегда было под рукой закладное тело. Вот лешак, к примеру, для чего человека блудит? Чтоб свести с ума. Чем больше сумасшедших, тем проще тварям проникать в Явь.
– А если мечом убить человека, в котором сидит эта гадость? – Микулка в любом знании привык видеть пользу.
– Тело умрет, а тварь будет вынуждена вселяться в кого-то другого или уходить в Навь, как сейчас.
– Значит, ее никак невозможно убить?
– Убить ее можно. Если отрубить человеку, в котором она сидит, голову колдовским мечом. Любой из ваших мечей существует как бы на Границе между Явью и Навью – часть острия здесь, часть там. Это свойство придает им Камень, который и есть ключ от двери между мирами. Только не все могут им пользоваться. Но убить ее можно и без колдовского меча… Дело все в том, что тварь не может в любом месте перейти Границу между Навью и Явью, это можно сделать только вблизи очень ровной воды, не тронутой ветром. Болото годится для этого, темный омут или глубокий колодец – лишь бы отражение было ясным. Но если воды рядом нет, то тварь должна обязательно в кого-то вселиться, иначе без тела пропадет тут очень быстро, помрет быстрее, чем пущенная вверх стрела упадет обратно на землю.
– Значит, если убить тело, а рядом не будет пьяных и сумасшедших, то тварь непременно сдохнет? – с надеждой спросил Микулка.
– Да, – кивнул слепой волхв. – Простой человек только так и может ее убить.
– А бывало такое, что их убивали?
– Бывало, – злорадно ответил Жур.
Он внимательно осмотрел кузницу и заглянул в большую бадью для закалки булата. Слой грязного масла толщиной с палец плавал на поверхности воды, скрадывая даже намеки на отражения.
– Через это тварь уйти не могла… – уверенно кивнул волхв. – Понятно, почему она вертелась у колодца.
– От колодца она тоже не ушла, потому что всадила нож Мякше в спину и успела уже здесь исковеркать сабельку.
– Значит, в кого-то вселилась, – нахмурился Жур. – В кого, мы не знаем, значит, удара можно ожидать в любой момент.
– Погоди… – насторожился Микулка. – А зачем ей надо было выгонять коваля из кузни? И железо с собой волочь…
– Камень… – Даже в свете горна было видно, как побледнел Жур. – Тварь пыталась выковать себе колдовской меч.
– Или выковала… – Микулка взял в углу вполне пригодную заготовку. – Кто может так начать, тот знает толк в ковке. Тут еще три точно таких же.
Жур подошел ближе к горну, и жаркое пламя высветило его жутковатое лицо в полутьме.
– Тварь несколько дней тут работала, – негромко сказал он, едва перекрыв голосом гудение пламени. – При такой сноровке сколько же мечей она могла выковать…
– Но не закопала же она их прямо здесь! – воскликнул Микулка. – Надо узнать, не выезжал ли кто из деревни с мечами.
– Не у кого узнать, все разбежались, – вздохнул
Жур.
– А ты? Ну, своим взором…
– Думаешь, я сразу не глядел? Если уж смерть Мякши проморгал, значит, тварь о моих способностях знает и может их обойти.
– Вот Ящер… – Микулка бессильно опустил голову.
– Погоди нос вешать, – упрекнул его Жур. – Надо ночь переночевать, а к утру выведаем, кто из деревенских пропал. Ни в кого чужого тварь вселиться не могла, поскольку из чужаков здесь были только мы и этот.
Волхв кивнул в сторону мертвого тела.
– Эх, Микула, чую я большую беду для Стражи. Я не могу далеко заглядывать в будущее и не знаю, много ли твоих друзей доживет до зимы.
– Надо эту тварь поймать и убить, – зло ответил Микулка.
Жур не ответил, просто вышел из кузницы под низкое серое небо.
– Я Мякшу хотел в ученики взять, – негромко сказал он, но вышедший следом Микулка услышал. – Может, так теперь и помру, ничего после себя не оставив. Ни меча, ни знания… Худо.
– Меня возьми, – не задумываясь предложил Микулка.
Он был зол за смерть Мякши, но подружиться они не успели, так что особенной грусти не чувствовал.
– Ты старый уже.
– Это я-то старый? – удивился паренек.
– Да. Тебе самому впору ученика брать. А еще вернее, детей рожать. В тебе полно собственных умений и знаний, причем совсем других, чем мои, а одно с другим смешивать – никакого проку не будет.
Микулка вспомнил про Диву.
– Погоди… – остановил он волхва. – Скажи, а где взаправду живут боги?
– Взаправду? – обернулся Жур. – Я же говорю, что в тебе много опыта. Другие до старости верят в сказочки про небеса.
– Но ты ведь знаешь правду? -Да.
– Ну так скажи!
– Иногда на простой вопрос ответить сложнее всего. – Жур вздохнул и пошел к колодцу, где лежал Мякша. – Боги рядом, можно рукой достать, но в то же время так далеко, что не многим смертным удавалось при жизни до них добраться. Если бы ты точно знал, что такое Правь, я бы тебе сказал, что они живут в Нави.
– Как эти твари?
– Я же говорю, что наши с тобой знания очень разные. Я часто молчу не от нежелания говорить, а от бессилия сказать понятно.
– Ну попробуй! Ты же знаешь, как для меня это важно!
– Явь и Навь – это два разных мира, совершенно неощутимых один для другого, но находятся они в одном и том же месте. Вот воздух, к примеру, ничуть не мешает тебе ходить, ты его даже не чувствуешь телом, но он ведь здесь. Просто по свойствам он другой, чем камень, вот ты и ходишь через него свободно. А через стену бы не прошел. Зато птицы умеют крыльями взбивать воздух в твердое и держаться на нем в вышине.
– А Навь тут при чем?
– Для жителейНави наш камень прозрачнее воздуха, а ты не замечаешь того, что может стать непреодолимой преградой. Мы живем в одном и том же месте, просто свободно проходим друг через друга.