– Нет, – сказал Калли. – Я хочу вернуть моего монстра.
– Сегодня у нас блины.
– Я не буду ничего есть, пока не получу назад моего монстра.
– Ах, ну что за глупости! Что такое?! – сердито воскликнула мама.
Калли скрестил на груди руки:
– Я объявляю голодовку. И в школу больше не пойду. И точка. Всё. Закончили.
– Но это же смешно! – вскричала мать и принялась разминать себе мочки ушей. Так она делала только от сильного беспокойства. – Последний раз ты вёл себя так, когда папа привёз тебе ужасный матросский костюм, – с досадой напомнила она. – Когда он потребовал, чтобы ты надел его в школу. Тогда я ещё могла тебя понять, но на этот раз… – Она отрицательно помотала головой. – Такой театр из-за этого омерзительного существа!
Калли мрачно смотрел на ковёр и молчал.
– Да брось ты, – сказала мама и поставила перед ним пакет с его любимым лакомством – лакричными спиральками. – Ты ведь можешь завести хомячка или птицу какую-нибудь. Ведь на птиц у папы нет аллергии, верно?
– Но я хочу моего монстра! – упрямо повторил Калли и с презрением отвернулся от лакричных спиралек, что далось ему с большим трудом. После этого он ещё раз тяжело вздохнул и побрёл наверх в свою комнату.
Вскоре мама постучалась к нему в дверь.
– Да образумься же, Калли! – сказала она. – Какое может быть домашнее животное из монстра! Однажды утром проснёмся, а он нас сожрал.
– Лохматый Коготь не ест людей. Он хороший, – сказал Калли. – Ленивый и прожорливый, но хороший. А ты погналась за ним с этим копьём. Только из-за того, что он испачкал твоё пианино.
– У него был опасный вид! – оправдывалась мама. – Со всеми этими когтями и зубами! И хватит об этом, мне уже пора заниматься.
С этими словами она вышла.
Калли напряжённо прислушивался к её упражнениям. В каждую третью ноту она не попадала. Ну вот и результат. Он быстро побежал в ванную и ещё немного припудрился.
Минут через десять мама опять просунула голову в дверь:
– Ну, ты же слышишь. Я не могу заниматься. И всё из-за твоего упрямства. Ну будь же благоразумен.
– Я хочу назад моего монстра. – Калли твёрдо стоял на своём.
– Но это же чистое безумие! – воскликнула мама. – До сих пор ты хотел по крайней мере собаку. Но чтобы монстра!..
– Я не хочу собаку, я хочу монстра! – сказал Калли. – Я его воспитаю. Честное слово.
– Это невозможно, – протестовала мама. – Это совершенно невозможно.
«Вот теперь, – подумал Калли. – Самое время разыграть последний козырь».
– Он так любит твою игру на пианино, мама! – сказал он. – Он просто в восторге от твоей игры. Честно.
– Что? Это животное? – Щёки у матери стали пунцовыми. Как обычно, когда кто-то хвалил её игру. – Глупости.
– Правда-правда! – уверял Калли. – Только из-за этого он и перепачкал пианино. Хотел тоже делать чудесную музыку. Не могла бы ты его научить? Ты только представь себе, ведь он мог бы один играть в четыре руки.
Мамины глаза учительницы музыки загорелись огнём. Но потом она снова помотала головой:
– Ах, да это же смешно. Это вонючее, отвратительное животное…
– Он страшно любит мыться, – сказал Калли. – Ох, ну пожалуйста, мама. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, позволь мне моего монстра!
– Немыслимо! Что скажет твой отец?
Калли ухмыльнулся:
– Папа любит уродливые вещи.
– Ах, но ведь он же сбежал, ищи ветра в поле, – сказала мама.
Теперь Калли знал, что добился своего.
11
Лохматый Коготь был в прекрасном настроении, вернувшись в свою нору от Трюфельки. Как они с Вонючкой удивлялись, когда он им рассказывал о своих приключениях в доме людей! Они просто позеленели от зависти, вот точно, позеленели. О неприятных для себя событиях он, конечно, не упоминал. Да и зачем?
Причмокивая от удовольствия, Лохматый Коготь зарылся в пуловеры и закрыл глаза, чтобы заслуженно подремать.
Но он не прохрапел и пяти минут, как что-то его разбудило. Над его головой слышалось странное шарканье. Как будто по полу сарая что-то ползало. Что такое опять? Неужто мало треволнений он пережил за последние дни? Монстр с тревогой прислушался. Может, кошка? Или собака?
– Эй, Лохматый Коготь! – внезапно послышался очень знакомый голос. – Ты здесь?
Да это же Калли! Чего ему здесь надо? У Лохматого Когтя шёрстка встала дыбом от негодования.
Теперь мальчишка принялся стучать по доскам пола. Но это было уже слишком! Рассерженный Лохматый Коготь пополз вверх по своему туннелю и отодвинул в сторону доски пола.
– Чего тебе ещё? – зашипел он. – Дуй отсюда! Не хочу с тобой водиться.
Человечек сделал сокрушённую мину. Рядом с ним на полу сарая стояла корзина. От неё исходил соблазнительный аромат и струйкой тянулся прямо в чувствительный нос Лохматого Когтя.
– Мне очень жаль, что так получилось, – сказал Калли. – Честное слово, ужасно жаль! Но и ты тоже хорош, развёл такое свинство! Да не где-нибудь, а прямо на мамином пианино!
– Фи! – Лохматый Коготь скривил обиженную гримасу. – А она хотела пронзить меня копьём! Да-да, пронзить! Она чуть не вырвала мне хвост! Из-за неё мне пришлось потом рыть туннель через весь сад. У меня до сих пор лапы болят. Даже не знаю, скольких лет жизни мне это будет стоить!
Калли, горестно кивая, полез в карман:
– Вот, я принёс тебе твои солнцезащитные очки. И взгляни сюда. – Он поставил корзину прямо перед толстым носом Лохматого Когтя. – Это тоже для тебя.
– Хм. – С брюзгливой миной Лохматый Коготь взял очки. Потом выпрыгнул из своей норы и скосил взгляд в корзину.
– Колбаски, – сказал Калли. – И печенье. И яйца. Ты же любишь яйца, разве нет?
– А торт? – Лохматый Коготь разочарованно рылся в корзине. – Что, торта нет?
– Но ты же сам съел весь торт! – возмутился Калли. – Скажи спасибо, что я вообще хоть что-то нашёл в холодильнике после тебя.
Лохматый Коготь только хрюкнул, прихватил корзину и хотел утащить её в свой туннель. Но Калли крепко удерживал её.
– Э, погоди, – сказал он. – Это я принёс тебе для того, чтобы ты вернулся.
– Что?! Вернулся?! – завопил Лохматый Коготь, не выпуская из лап корзину. – Мне ещё не надоело жить на свете!
Тут человечек сразу погрустнел.
– Ну, прошу тебя! – сказал Калли. – Вернись. Пожалуйста! Тебе больше не придётся прятаться в шкафу. А копьё я унёс на чердак, честное слово!
– Хм. – Лохматый Коготь сунул лапу в корзину и метнул себе в пасть яйцо. Мхх. Скорлупа очень аппетитно хрустела у него на зубах. – А что скажет мерзкий слизняк? – чавкал он, потирая свой травмированный хвост.
– Моя мама хочет научить тебя играть на пианино, – сказал Калли.
Лохматый Коготь потерял дар речи.
– Трень-брень-музыке? – выдохнул он.
– Да, именно. Трень-брень-музыке! – Калли кивнул. – Я ей сказал, что ученик с четырьмя руками – большая редкость.
– Ха! – Лохматый Коготь наморщил лоб, почесал за ушами, поскрёб живот и поковырял в носу. После этого он улыбнулся. Его улыбка простёрлась от одного его острого уха до другого. – Уговорил. Так точно, уговорил!
Он заглянул в глубину своего туннеля и прислушался. Потом подвинул корзину к Калли.
– Это возьми ты, – шепнул он. – И пошли отсюда, скорее!
– Почему ты вдруг перешёл на шёпот? – спросил Калли.
– Ну, из-за других. – Лохматый Коготь вернул доски на прежнее место. Потом жестом показал Калли, чтобы тот следовал за ним, и осторожно двинулся к выходу из сарая. – А ты не мог бы потише топать своими ножищами? – сердито прошипел он.
Калли попытался.
– Про каких других ты говоришь?
– Мои соседи, – хрюкнул Лохматый Коготь. – Трюфелька и Вонючка. Два таких же земляных монстра, как и я, только не такие хорошие. И не такие умные, как я.
– А, вон оно что! – пробормотал Калли и огляделся. Но не увидел ни одного из других земляных монстров. – А почему они не должны нас слышать? Я был бы рад с ними познакомиться.
– Вот ещё! – Лохматый Коготь надел солнцезащитные очки. – Чтобы они сожрали мою продовольственную корзину? Нет уж, нет уж. Кроме того, они постоянно ссорятся и дерутся. Противно.
Земляной монстр не заикнулся о том, что и сам временами охотно делал это. Он поспешно затрусил по мощёной дорожке, ведущей к дому.
Калли плёлся с корзиной за ним следом – мимо всех этих гипсовых фигур, тотемных столбов и Эйфелевых башен, которые его отец выставил в саду. Перед самой уродливой колонной Лохматый Коготь остановился.
– Вот ради неё я и перебрался жить под ваш сарай, – сказал он. – Такое диковно-клоповное чудо увидишь не в каждом саду.
Калли покосился на эту колонну, поёживаясь, как всегда. Такое уродство и впрямь могло нравиться разве что монстру.
Они вместе направились к дому.
– Ах да, только не говори про дождевых червей в присутствии мамы, – предупредил Калли, когда они подошли к дверям. – Скажи ей что-нибудь про пианино, как оно хорошо звучит и всё такое.
– Понятно, – ответил Лохматый Коготь. – И слизняком её, наверное, тоже не стоит называть, да?
– Только посмей!
– Фи! – фыркнул Лохматый Коготь и сплюнул на дорожку.
– И это тоже оставь, – сказал Калли. – Больше не плеваться, ясно?
– Да! Да-да! А она? – захрюкал монстр. – Мне тоже хотелось бы надеяться, что она не будет вести себя так по-человечески безобразно и отпускать дурацкие замечания про мою шёрстку. В противном случае я за себя не ручаюсь.
«Ну, скучно нам тут не будет», – подумал Калли и открыл дверь.
12
Когда они вернулись в дом, у матери Калли была ученица.
– Тьфу, гадость! – выругался Лохматый Коготь. – Что за погремушечное бряканье вместо музыки?
– Идём, – сказал Калли, подталкивая его к лестнице. – Тебе для начала надо принять душ.
– Без проблем! – хрюкнул Лохматый Коготь. – Но за это ты должен выделить мне флакон жидкого мыла.
– Договорились. – Калли втолкнул Лохматого Когтя в дверь ванной. – Только не выпивай всё. Хотя бы часть используй на помывку, идёт? Уж больно крепко ты пахнешь.