— Ну да, там же был штамп гостиницы святого Симеона. Погоди, как это вспугнули? — Теплов подался еще больше вперед. Он сразу понял, куда клонит Ермилов.
— Вот-вот, — понимающе взглянул ему в глаза Олег. — Кто знал про письмо, кроме тебя и дипломата с женой?
— Посол был в курсе дела, разумеется. Больше никто. Расскажи по порядку, что ты узнал.
Олег пересказал разговор с портье в отеле, и Теплов некоторое время молчал, склонив голову, будто рассматривал наборный паркет. Наконец, заговорил, и Ермилов удивился, как Максим изменился — рубаха-парень исчез, остался сосредоточенный, насупленный человек.
— О содержании письма сисовцы, очевидно, не знали. Иначе суеты вокруг отеля было бы еще больше. Они не остановились бы и перед тем, чтобы задержать всех постояльцев, а тех, кто успел уже съехать, взяли бы в аэропорту. Ради достижения цели они легко поступаются законами. Таким образом, гостиницу вычислили только по штампу на конверте. Действовали, можно сказать, на ощупь. Кто-то видел конверт и поставил их в известность. Это крайне неприятно. Значит, у нас где-то течь.
— А если предположить, что за вашим атташе следили и разглядели штамп через стекло машины?
Теплов встал, прошелся по кабинету, чуть прихрамывая.
— Нет, — уверенно сказал он. — Если бы следили и, не дай Бог, увидели подброшенное письмо, разбили бы стекло и письмо забрали. Они, может, и вернули бы его на место, но успели бы скопировать. А кроме того, если видели, как подбрасывали, то срисовали бы и того, кто подбрасывал. Сечешь? Отыскать его в отеле не составило бы труда. Нет, — еще раз повторил Макс, как бы ставя точку на этой версии.
Ермилов вспомнил, что примерно то же самое утверждал и Сорокин. И согласился с доводами.
— Тогда кто и где мог видеть штамп на конверте до того, как он попал к тебе?
— Топильские — муж и жена. Дежурный посольства. И я. После меня уже только в Москве. Даже посол, собственно, не видел. Я его лишь проинформировал о случившемся. Да и отель шмонали через несколько часов после подброса. Значит, только четверо. Хотя, погоди, — Максим потер лоб. — Там вилась уборщица около кабинета дежурного. Она могла видеть конверт у него на столе. Вот это номер!
— Кто она? — напрягся Ермилов.
— Наняли. С Украины. Их тут много работает, я имею в виду в Европе.
— Погоди, а разве обслуживающий персонал у вас не из своих?
— Ну да, — нехотя признал Максим. — Чаще стараемся брать своих. Ну, например, жены охранников раньше соглашались на такую работу. Из своего коллектива спокойнее. Но в девяностые экономили на всем, охранников часто без жен из России брали, чтобы на жилплощади экономить. Коммунальные услуги, то да се. А так нескольких охранников можно вместе заселить. А украинки-уборщицы — довольно дешевая рабочая сила. Сэкономили!
— И что теперь с ней будет?
— В тазик с бетоном и в Темзу, — угрюмо сказал Макс и тут же рассмеялся, увидев выражение лица Олега. — Ну ты что? Уволим, да и дело с концом. А вот как теперь отыскать нашего анонима? Что, документы, о которых он писал, реальные?
— Очень даже. И, если это то, о чем мы подозреваем, то это слишком серьезно, чтобы не искать его. Непонятно, куда делась делегация портовых работников, в составе которой он был? Они почему-то выписались из гостиницы в день, когда Рафаэль подбросил письмо, а он ведь собирался на следующий день встретиться с тобой у Биг Бена. Выходит, он не собирался уезжать вместе со всеми? И потом, был ли он единственным представителем от ЮАР? И от ЮАР или от Туниса?
— Тунис? — переспросил Теплов. Он уже переместился за письменный стол и листал толстую потрепанную записную книжку.
— Адрес его в Тунисе, в Бизерте. Есть там вообще российское консульство?
— Вряд ли. Только посольство в самой столице — в Тунисе. Сейчас… — Макс быстро набрал номер на городском телефоне и заговорил по-английски: — Тимоти, привет. Как дела?.. О, простите. Ошибся номером.
Олег смотрел на него с любопытством. И Теплов был вынужден пояснить:
— Один знакомый прикормленный человечек из таможни. Он нам подсветит вылетал ли Рафаэль из Лондона. Встречусь с ним через час.
— А порт? Он мог уехать и поездом, в конце концов.
— Не все сразу, — отмахнулся Максим. — Ты посиди здесь, я постараюсь побыстрее вернуться. Обсудим дальнейший план действий.
— Ты считаешь, что он все еще в Лондоне?
— Его вспугнули, — начал рассуждать Теплов. — Он ведь не знал наверняка, что о нем конкретно уже знает MI5, а следовательно мог побояться вылетать, вдруг задержат в аэропорту. В морской порт тоже вряд ли сунулся бы, поскольку участник международного съезда портовых работников и в порту его стали бы искать в первую очередь. Так?
— А железная дорога?
Максим покачал головой.
— Я на его месте спрятался бы, лег на дно. Отлежавшись, обзавелся бы фальшивыми документами и поехал бы из Лондона авто-стопом.
— Он не профессионал, — вспомнил наставления Сорокина Олег. — А ты рассуждаешь, как бы поступил профи.
— Есть только один вариант. Запросить через Центр помощь моего коллеги в Тунисе. Проверить тамошний адрес Рафаэля. Вдруг он уже дома?
— Точно, — согласился Ермилов. — Тогда зачем тебе узнавать, вылетал ли он из Лондона?
— Он мог полететь не домой. К примеру, в ЮАР. Поэтому будем действовать сразу в двух направлениях — проверим тунисский адрес и вылетал ли вообще Рафаэль Дахак из Лондона. Чтобы не терять времени. Ты ведь в Британию ненадолго?
— В общем, да, но все зависит от результатов.
Уже назавтра результаты были. Дахак из Лондона не вылетал, а находившаяся дома в Бизерте жена Рафаэля, не задумываясь, дала адрес родственника в Лондоне офицеру безопасности посольства РФ в Тунисе.
Но у Ермилова нарисовалась проблемка. Еще накануне. Вернувшись из посольства в свою гостиницу, Олег обнаружил в вестибюле парня, который скучал с газеткой в руках и поглядывал на входивших постояльцев. А когда появился Ермилов, он так уткнулся в газету, что она едва не порвалась у него в руках.
Утром Олег увидел на этом же месте другого парня с газеткой. Эти увлеченно читающие люди не зря вызвали настороженность у Ермилова. Когда он направился в посольство, то, отложив газету, мужчина двинулся следом.
— Макс, за мной ходят, — сообщил Олег, едва переступив порог кабинета Теплова. — Как я пойду в адрес?
— А чего это они? Ай-яй-яй! — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Максим. — Ты чем так прославился?
— Похожая история была на Кипре. Там меня водили от аэропорта. Когда я еще служил в Генпрокуратуре.
— Так, так, так, — на лице Теплова промелькнуло понимание ситуации. — Ты случайно не с тем же паспортом прилетел?
— Допустим.
— Тогда странно, что они вчера еще не чухнулись. Пока раскачивались, докладывали по инстанциям… То, что ты, в обход инструкции, вчера не сразу пошел в посольство, а сперва в тот отель, сработало в нашу пользу. Они не ходили еще за тобой. И не знают того, что знаем мы. Так, так, — снова повторил он, взглянул на часы. — Ты сегодня погуляй по городу и продемонстрируй этим деятелям, что ты их заметил. А завтра приходи сюда в девять. Только не опаздывай.
— Для чего?
— Провернем одну проверочку, а заодно избавим тебя от наружки. Уборщица в девять прибирается у меня в кабинете…
— Ее еще не уволили?
— А если она ни при чем? — Макс улыбнулся. — Ты мне подыграешь, когда она придет.
Ермилову ничего не оставалось делать, как послушать совет Теплова. И он пошел гулять, в то время как безумно хотелось рвануть по адресу, полученному от коллеги из Туниса. Но вдруг не удастся оторваться от наружки, то есть он будет верить, что оторвался, а сисовцы все же выйдут на Дахака? Олег не переоценивал свои возможности — у него не было еще такого опыта, чтобы тягаться с сотрудниками MI5.
Он тяготился своей беспомощностью, но рисковать не мог. Несколько раз заходил в магазины, через витрину довольно демонстративно поглядывал на топтавшего снаружи провожатого. Спустившись в лондонское метро, Ермилов несколько раз резко оборачивался, вынуждая наблюдателя отворачиваться, прятаться. Эти трюки он продолжил демонстрировать сотрудникам наружного наблюдения и на следующий день, когда направился в посольство рано утром.
Теплов встретил его, потирая руки. Он завел Олега в кабинет и буквально минут через пять в дверь постучались.
— Да-да, — откликнулся Макс бодро. — Проходите.
Уборщица, женщина средних лет, с крашенными в огненно-рыжий цвет волосами, заглянула и тут же хотела уйти, но Теплов приветливо сказал:
— Проходите, Марина. Вы нам не помешаете. — Он обернулся к Олегу, «продолжая» разговор: — Ты ведь хотел постричься? Ну вот, у меня знакомый парикмахер в салоне на Paternostre Square, 1. Я ему позвонил. Он тебя ждет в половине одиннадцатого. Ты только не опаздывай! Он немного жеманный, из этих, — Макс с усмешкой пошевелил пальцами в воздухе. — Не бойся, у него есть парень. На тебя он не покусится. Хотя…
— Спасибо! — склонил набок голову Ермилов. — Удружил. А нет кого-нибудь потрадиционней?
— Не будь ретроградом! Приедешь домой, будет что вспомнить. Лондон, знаешь ли, разноплановый, пестрый. Надо тут все посмотреть, попробовать, чтобы понять город и страну.
— Не очень-то и хотелось. Я родину люблю.
— Ладно, ладно, — расхохотался Теплов. — Но к парикмахеру-то пойдешь?
— Куда я денусь? Тем более, мастер хороший.
Так они трепались обо всякой ерунде, пока уборщица, торопливо моющая пол, не ретировалась с ведрами и тряпками в коридор.
— Вот и поглядим, — подытожил офицер безопасности. — Так, а ты направишься вот по этому адресу, — он протянул Олегу клочок бумаги. — Там кафешка, я иногда пару раз через нее уходил от наружки. Есть черный ход за стойкой. Дверь рядом с туалетом. Сразу на соседнюю улицу. В любом случае провернешь этот маневр, не повредит.
— Что значит «в любом случае»?
— Если насчет уборщицы мы не ошиблись и она передаст наш разговор своим хозяевам, то наружка не станет таскаться за тобой по городу, вызывая еще большие подозрения у тебя, а ей есть смысл встретить тебя около парикмахерской.