Крэйс нащупал в кармане ключ от дома Кедровых. Он снял его с крючка в прихожей квартиры Дахака, когда пошел на встречу со связным. Теперь этот ключ оттягивал карман.
Деревянная резная дверь открылась легко. Механизмы в Бизерте, если ими долго не пользоваться, из-за песчаных бурь быстро выходили из строя. Но Рафа не обманывал, жена его приходила, убиралась.
Паркетный пол тускло блестел там, где его не покрывали сотканные берберами половики. И пахло хвоей. На стене отцовского кабинета висел Андреевский флаг, чуть пожелтевший, но настоящий, а потому особенно дорогой сердцу и покойного Ивана Аркадьевича, и самого Германа.
Он коснулся шелковистой ткани тонкими длинными музыкальными пальцами. Затем прошел к кожаному диванчику с валиками. Тут в уголочке, облокотившись о валик, любила сидеть мать — Антонина Германовна, когда отец читал, возвышаясь своей сухопарой фигурой над столом старого письменного стола.
Крэйс погладил потертый валик. Улыбнулся, вспомнив, что недоумевал когда-то, как мать может часами сидеть без движения и без дела. О чем думала, о чем мечтала? Тогда он не слишком этим интересовался, а сейчас многое бы отдал, чтобы разузнать. Да просто услышать голос…
Иногда в кабинет заходила Лёля и садилась около противоположного валика. И не нарушалось равновесие. Так же тикали большие напольные часы, купленные в Швейцарии, так же шуршал листами книги отец и довольно громко дышал, так же мечтала Антонина Германовна. Как она относилась к другой женщине в доме? Герман так и не узнал.
Мать никак не выказывала своих подлинных чувств — сдержанность вообще стала негласным девизом семьи Кедровых и примкнувшей к ним Ольги Мироновой. Иван Аркадьевич никогда при сыне не проявлял свою особенную привязанность к Лёле. Дошло до того, что уже взрослый, умудренный опытом и в меру развращенный жизнью Герман иногда ловил себя на наивной мысли — а было ли между ней и отцом нечто большее, чем платоническое обожание со стороны Ольги и сдержанная привязанность со стороны Ивана Аркадьевича?
Глава шестая
Линли ворвался в дом Дахака. Прошел в ту же комнату, где Рафаэль принимал Ермилова совсем недавно.
Побледневший араб стоял посередине комнаты, не делая попыток сопротивляться или бежать. Один сотрудник встал у окна, другой бесцеремонно прошелся по квартире, раскидывая вещи, заглядывая в шкафы. В этой комнате, кроме дивана, почти ничего не было, но и тут он сдернул покрывало с дивана и швырнул на пол.
— Кто вы? — Дахак не двигался с места.
— Из Секретной разведывательной службы Великобритании. Вы понимаете, что шутить с нами не стоит? — Линли прошелся по комнате и остановился напротив араба. — Что содержалось в письме, подброшенном вами в машину сотрудника посольства России?
— Я… — Рафаэль отер пот со лба. — Я не знаю, не понимаю, о чем вы…
— Не надо, Дахак, не трать время. Или ты сомневаешься в наших возможностях вытряхивать информацию из таких как ты?
— Сейчас… — еще сильнее побледневший Рафаэль шагнул в сторону двери. Дорогу ему тут же преградил один из сисовцев. Дахак затравленно обернулся к Линли, понимая, что тот здесь главный. — Я просто… На память не помню. У меня есть копия письма, черновики, если позволите, я дам вам ее. Там нет ничего особенного, вы сами убедитесь…
Ричард кивнул сотруднику, чтобы пропустил и проследил. Но когда Рафаэль вышел и наклонился к своей сумке, оперативник подался вперед, чтобы забрать сумку и осмотреть самому, но Дахак пояснил:
— Тут есть потайной карман, я покажу…
Но едва он опустил руку внутрь сумки, тут же выдернул ее и сунул что-то в рот. Хватило нескольких секунд, чтобы яд подействовал. Дахак осел на руки подхвативших его оперативников. Линли достаточно было одного взгляда на синюшное лицо араба, чтобы понять, что все кончено. Ричард едва не зарычал от злости.
— Кто сказал, что он не профессионал?! — Линли обернулся к начальнику подразделения MI5, который вел разработку Дахака. — Так ведет себя не профессионал?!
— Мы думали, разве станет профессионал выходить на связь подобным образом? — смутился краснолицый рыжеволосый Рокуэл.
— «Мы думали», — передразнил его Линли. — Если бы вы думали, у нас не было бы сейчас трупа на руках вместо разведчика! Везите его в морг, пусть вскрывают! Интересно, почему он так быстро… — Ричард вел себя так, словно и не присутствовал здесь и сейчас и не был «соавтором» этого трупа.
Рокуэл открыл было рот, чтобы напомнить, что халатно себя они повели оба и обоим нести ответственность за проваленные оперативные действия. Но воздержался, глядя на разгневанного Линли, решив отразить это в рапорте и попусту не сотрясать воздух.
— Сэр Линли, — к нему обратился один из оперативников. — Мы нашли в его вещах вот это.
Он протянул Ричарду авиабилет из Туниса в ЮАР, в аэропорт Претории, датированный двадцать шестым мая этого года.
— Ну и что? — дернул плечом Линли. — Приобщите к материалам дела.
Ричард выбежал из квартиры, как будто ему дали ускорение. Его сейчас занимало только одно, где Ермилов? Из машины по рации он связался с наружным наблюдением.
— Он в Хитроу, прошел таможню, сел в самолет, — сообщил старший группы.
— Куда летит?
— В Россию, — немного удивленно откликнулись по рации.
— Отбой. — Линли боком сидел в машине, все еще держа рацию около лица. Он потер лоб и раздраженно отбросил рацию на пустое сиденье водителя.
Ричард выругался. Обрадовавшись тому, что вышел на Дахака, он совсем упустил из виду русского. «Уехал, — подумал Линли, прокручивая на пальце перстень. — Значит узнал, что хотел. А мы упустили. Прямо под нашим носом, в Лондоне происходили какие-то явно важные события».
Через два дня Линли получил заключение экспертизы вскрытия, и оно заставило его крепко задуматься. Чтобы их специалисты не смогли определить происхождение яда — это нонсенс. Откуда мог появиться новый яд? А этот яд абсолютно неизвестен.
Ричард сделал запрос в Королевское химическое общество и получил пространную депешу с курьером, дескать, нужно специальное разрешение для такого рода консультаций и хотя мистер Линли — представитель столь уважаемой в Англии организации, они все же не могут, даже не имеют права дать ему ответ.
Линли взбеленился. Игнорируя требования шефа возвращаться в кипрские пенаты, он пошел к своему дяде, трудившемуся на высоком правительственном посту, и уже с дядиной помощью повторил запрос. Ответ его обескуражил.
В своем заключении химики утверждали очевидное — что такой яд существует. А вот по поводу его происхождения они разродились туманным намеком на то, что вещество является продуктом разработок юаровских военных ученых.
Линли сразу вспомнил о билете в ЮАР, найденном в вещах араба. Определенно существовала какая-то связь. Все сходилось на Южно-Африканской Республике.
Резидент Ричард Линли не умел останавливаться. Уже через час он ехал в пригород Лондона к бывшему резиденту в ЮАР Метью Парстону. Старина Парстон был учителем Ричарда в разведшколе, и у них сложились еще тогда теплые отношения. К тому же Метью дружил со старшим Линли.
Он принял Ричарда в небольшой гостиной с закопченным камином и стопками книг по всей комнате. Налил ему виски и благодушно принялся слушать, подергивая себя за усы, прокуренные и довольно длинные, окаймляющие пухлые розовые как у девушки губы. Проницательные синие глаза прикрывали кустистые брови.
— The gods send nuts to those who have no teeth[20], — глубокомысленно подытожил Парстон, явно имея в виду, что если бы он оказался на месте Линли, то уж он развернулся бы по полной. — Да, измельчала наша служба… Прохлопали русских? А насчет ЮАР я тебе так скажу — был там один проект. Мы его курировали. Однако это особый уровень секретности и раскрывать подробностей я не имею права, сам понимаешь. Но кое-что все же скажу. Разрабатывали юаровцы химическое и бактериологическое оружие. Мы и ребята из Ленгли наблюдали, консультировали, контролировали. Довольно много там работало военных врачей, в том числе и немцев — кстати, и бывшие нацисты, которые сбежали в ЮАР после войны, — Парстон достал из хьюмидора сигару и закурил. — Ты говоришь, этот араб из Туниса? Откуда конкретно?
— Из Безерты, — мрачно уточнил Линли.
— Там было довольно много русских. Насколько я помню, они скрывались от коммунистического режима в Тунисе у французов. Или что-то в подобном роде. Это я к тому, что твой араб мог быть связан с русскими именно по Бизерте. Но при чем здесь ЮАР и яд, полученный в рамках секретного проекта? Припоминаю, что перед тем, как были уничтожены документы по проекту, на одном из объектов, в Роодеплате, поднялась суматоха. У местных спецслужб возникли подозрения, что большая часть исследовательских данных была скопирована и вывезена из запретной зоны. Подозревали они одного немца, занимавшего большой пост в проекте. Опасения вроде не подтвердились. Впрочем, не уверен, вмешались цэрэушники и нас оттеснили от расследования обстоятельств возможной утечки, а потом и все документы уничтожили, и апартеид рухнул, похоронив под своими обломками и проект, и все, что с ним связано. Хотя сейчас идет суд над Бассоном — он возглавлял проект. Врач-кардиолог, бригадный генерал и довольно опасный тип. Вряд ли его осудят, слишком большие силы были задействованы, чтобы его отмазать. А вот Юджин де Кок отбывает пожизненное. Он исполнитель, правда, довольно крупного ранга, использовал наработки лаборатории для ликвидации борцов с апартеидом. С ним бы тебе встретиться в тюрьме. Думаю, это свидание можно устроить.
— Метью, а вы не помните фамилию того немца, которого подозревали в хищении документов?
— Это было почти десять лет назад. Все мои отчеты, которые я посылал в Центр теперь и мне недоступны. Но дело даже не в этом, на плохую память я не жалуюсь. А дело в том, что я в тот период, когда возникла суета вокруг якобы похищенных материалов, как раз сменялся. И все это выпало из моего поля зрения. — Он улыбнулся: — Мои помыслы были устремлены к туманному Альбиону… Но у меня остались в ЮАР надежные связи, я мог бы посодействовать, организовать свидание с Коком. Другой вопрос, как отнесется к подобным мероприятиям твой шеф?