Теплов матерился себе под нос. Утром ему пришлось прокатиться в багажнике одной из дипломатических машин, чтобы уйти от слежки и по всему выходило — напрасно.
— Ну что же, — пробормотал он. — Так тому и быть.
Уже вечером Теплов отправил анонимное письмо дипломатической почтой в Москву, приложив сопроводительную докладную записку.
В Москве в СВР записка офицера безопасности и подброшенное посольскому работнику письмо легли на стол начальника отдела Управления внешней контрразведки полковника Мальцева. Слишком долго оценивать перспективность разработки по этому материалу полковник не стал и передал письмо и хлопоты, связанные с ним, в английский отдел ФСБ, что не слишком обрадовало Сергея Романовича Сорокина, возглавляющего этот отдел контрразведки.
Глава первая
Старший инспектор английского отдела контрразведки ФСБ Олег Константинович Ермилов поливал кактус в своем кабинете. Делал он это сосредоточенно и с грустным выражением лица. Его ожидания в связи с переводом в ФСБ из Генпрокуратуры пока не слишком оправдывались.
Он ощущал себя студентом-практикантом, а не следователем по особо важным делам, хоть и бывшим. Не мальчишка же он, в конце концов, чтобы новый шеф Сорокин (с которым они кстати в одном звании) поручал ему заниматься бесконечной писаниной отчетов, аналитических обзоров, работой далекой от оперативной деятельности, о которой Ермилов давно мечтал.
Олег уже подумывал, не ошибочным ли был его романтический порыв перевестись в ФСБ. Все надо делать своевременно. Если бы сразу, окончив школу КГБ, пришел работать в Контору — это одно. Может, сейчас занимал бы должность самого Сорокина. А теперь, когда уже возраст под сорок, начинать с должности старшего инспектора…
Однако Ермилов отличался настойчивостью и даже уважал себя за это качество, хотя частенько оно становилось поперек горла, но и тогда он не отступал.
«Терпение и труд все перетрут», — убеждал он себя, поглядывая на четки, висевшие на гвоздике рядом с письменным столом. Их он привез в прошлом году из командировки на Кипр. Именно после той памятной поездки Олег начал раскручивать дело, которое оказалось не столько экономическим, как предполагалось, сколько шпионским. Главный фигурант по делу — Дедов покончил с собой, и Ермилов не смог довести начатое до конца, зато в ходе расследования познакомился с полковником ФСБ Сорокиным. И вот Олег здесь — сидит в своем маленьком кабинете на Лубянке и поливает кактус, который перекочевал в Контору вместе с хозяином из Генеральной прокуратуры.
Раздался звонок по внутреннему телефону.
— Олег, зайди ко мне, — прозвучал в трубке озадаченный голос шефа.
Ермилов застал Сорокина сидящим за письменным столом. Сергей Романович, сдвинув очки на кончик носа, вчитывался в содержание странного листка в клеточку. Он поглаживал свою седую аккуратную бородку и шевелил черными бровями.
Олег от такого выражения лица шефа почувствовал себя неуверенно и возникшее было желание высказать Сорокину свои претензии по поводу нерационального использования способностей нового подчиненного растворилось в пространстве довольно большого и чуть унылого кабинета. Сорокин не захламлял рабочее место ничем лишним. Человек он собранный, организованный — не случайно занимает такой пост, возглавляет английский отдел.
— Присаживайся, Олег Константинович, — Сорокин кивнул на стул около стола для совещаний, длинного и блестящего, на котором стоял пустой, чуть пыльный, стакан. — Зная твою настойчивость и аналитические способности, решил поручить тебе вот это. Ознакомься. — Он подтолкнул по полированной поверхности столешницы тот самый листок в клетку, который перед этим изучал со скептическим выражением лица. — Ты ведь знаешь английский.
Ермилов кивнул. В детстве он окончил спецшколу с углубленным изучением английского языка.
«Дорогие друзья! Я обладаю информацией о том, где хранятся секретные материалы по проекту «Берег», осуществленному в ЮАР. Они были переданы мне вашим парнем (your guy) Германом Кройсом в 1992 году. Кройс предупреждал меня, что обладатель этой информации подвергается смертельной опасности, поэтому я долго не мог решиться. Не знаю, могу ли кому-то из вас доверять, однако я обещал Кройсу. Напротив Площади парламента (Parliament Square) в дворике за Биг Беном завтра в 14.15. Под большим деревом справа от центральных ворот. На мне будет шарф цветов ирландского флага. Если увижу за вами слежку — встреча не состоится».
Олег поднял светло-серые глаза на Сорокина с недоумением:
— Откуда это? Какое отношение ЮАР имеет к нашему отделу?
— Правильный вопрос, — кивнул Сергей Романович. — Письмо нам передали из СВР. А к ним в свою очередь оно попало из посольства России в Великобритании.
— Подбросили?
— Точно так. Атташе посольства Георгию Топильскому закинули в машину через приоткрытый люк в крыше, пока атташе совершал покупки в торговом центре.
Сорокин придвинул по столу к Олегу папку.
— Тут вся необходимая сопроводительная информация. Письмецо обработали наши эксперты, а до этого эсвээрщики. Здесь заключения экспертиз… Я бы подумал, что сейчас внеплановое обострение, — Сергей Романович улыбнулся и покрутил пальцем у виска. — Хотя это обычно весной и осенью… — И тут же посерьезнел. — Если бы не экспертиза. Анализ почерка показал, что писал немолодой мужчина, с образованием. С большой долей вероятности, носитель арабского языка. Нет признаков психического расстройства. Конверт взял в отеле «Сант Симеон», не факт, что там жил, мог зайти и просто взять конверт. Нет пока возможности проверить отель — тамошний эсвээрщик ушел в отпуск. Не отработал. Отпечатков пальцев на самом письме нет. Да, и вот еще что — бумага привезена из Африки, из района Туниса.
Ермилов удивленно взглянул на шефа.
— Обнаружили на бумаге, на оборотной стороне… — Сорокин заглянул в блокнот на столе и прочел с трудом: — Pholetesor moczari. Так называемый паразитический наездник. Как объяснил эксперт — это микроскопическое насекомое, которое садится на других насекомых и паразитирует на них. Откладывает яйца и в итоге насекомое, к которому подселились, погибает. Короче, это эндемик, водится только в Северной Африке, а конкретнее в Тунисе. Вот такая география вырисовывается — ЮАР, Великобритания, Тунис.
Олег озадаченно помолчал и уточнил:
— А что по поводу встречи около Биг Бена?
— Там есть информация, — кивнул на папку Сорокин. — Офицер безопасности пошел на эту встречу, но автор письма не явился. Испугался.
— А может, и не собирался идти на контакт? — предположил Ермилов, улыбнувшись. На щеке у него обозначилась ямочка, что делало его лицо моложе.
— Не думаю, — Сергей Романович снова пригладил бороду. — Решиться подбросить письмо не так просто, тем более в Лондоне, где наши дипломаты под пристальным контролем. Испугался — факт. Придется нам разбираться.
— И что мне с этим делать? Ехать в Англию? В Тунис?
— Разбежался! — засмеялся Сорокин. — Пока что проанализируй текст, запроси архив. Нужна информация по ЮАР и по этому загадочному проекту «Берег». «Your guy» — ты обратил внимание на эту формулировку в письме? Ты же понимаешь, он имел в виду не национальность Кройса, а то, что он наш разведчик. Южно-Африканская Республика начала отказ от режима апартеида, начиная с 1991 года. До этого времени туда крайне сложно было попасть и вести там разведдеятельность, — он пожал плечами. — Но провести проверку мы обязаны. Разберись и доложишь о результатах.
Олег вышел из кабинета шефа со стойким ощущением, что его загрузили бесперспективным делом. Лишь бы сотрудник не бездельничал.
Но обиду пересилили профессиональный азарт и здоровое честолюбие.
Ермилов знал, что ЮАР — это Африка, но этим по большому счету и ограничивались его знания об этой стране. Всплывали в памяти какие-то обрывочные сведения об антикоммунистическом режиме, который там существовал и о Нельсоне Манделе — борце за равноправие, пострадавшем от этого режима. Вспомнил, что только недавно восстановлены дипломатические отношения с Россией. Президентом был Нельсон Мандела, теперь кто-то другой…
Олег запросил в архиве все дела, в которых так или иначе упоминалась ЮАР, Герман Кройс и проект «Берег». Теперь необходимо было ждать, пока подберут все эти документы. Он небезосновательно надеялся, что для него материалы найдут побыстрее, учитывая знакомство с Николайчуком Леонидом Степановичем — заместителем начальника подразделения архива.
Месяц назад Ермилов начал общаться с ним волей не случая, но волей Сорокина. Сергей Романович попросил помочь. Племянник архивиста попал в аварию и требовалась юридическая консультация. Олег не только проконсультировал, но и помог, используя свои связи в ГИБДД, которое по привычке называл ГАИ. Даже съездил в управление с племянником, которому грозила потеря прав. Николайчук оказался человеком благодарным и обещал ускорить насколько это возможно поиски документов в архиве.
Ермилов в обеденный перерыв предпринял еще один «ход конем»… Он буквально на днях встретил своего бывшего однокашника по юридическому институту в одном из коридоров ФСБ. Николай Чиграков уже много лет служил тут следователем. В здании на Лубянке он бывал не часто, поскольку следователи ФСБ располагаются в Лефортово. Николай недоумевал, почему Олег захотел вместо продолжения успешной карьеры следователя стать оперативником. Но главное, он между делом вдруг вспомнил их институтского декана Евгения Анатольевича Рукавишникова.
— Ты же у него в любимчиках ходил, — сказал долговязый Чиграков с иронией в голосе. Он зашелся кашлем заядлого курильщика. — Так вот я слыхал, что он сейчас в МГИМО работает. Твои пацаны куда собираются поступать?
— Да им только по тринадцать исполнится. Школу бы закончили. Обалдуи те еще, особенно Петька.
Теперь, вспомнив этот разговор с Чиграковым, Олег покопался в записной книжке, сделал несколько звонков однокашникам, узнал телефонный номер Рукавишникова и, ку