Лед уже доходил Локи до пояса. Сопротивляясь, маг решительно втянул воздух, стараясь собрать в руках все волшебство, до которого мог дотянуться, но лед был сильнее – он слишком быстро поднимался вверх, к груди, грозя лишить возможности дышать. И даже если Локи удалось бы выбраться, единственный путь к выходу из комнаты был разрушен. Вода с каждым упавшим в нее куском льда поднималась все выше, поверхность озерца бурлила и пенилась. Тор закричал от боли, когда лед сомкнулся над его рукой, все еще сжимавшей Мьёльнир, и сдавил и так крепко сжатые в кулак пальцы.
Внезапно двери распахнулись, до Локи донеслись громкие крики. Извернувшись, он увидел сгрудившихся у входа солдат, наставивших на них с Тором копья и заряженные луки. В середине стоял принц- генерал с мечом наголо. Казалось, хозяин дворца ничуть не удивился, обнаружив асгардийских принцев, примерзших к полу и по шею во льду, в самом потайном месте Альфхейма.
Сердце Локи упало. Хоть попасть в плен, а не скрыться навечно в водах ледяной реки, было предпочтительнее, все же такой поворот событий означал, что скрыть произошедшее от Одина не удастся. Такой простой, на первый взгляд, план, призванный показать превосходство Асгарда, обратился в нечто большее, чем межмировой дипломатический инцидент. Рядом с ним Тор сочувственно прогудел:
– Не тревожься, брат. Отец все поймет правильно.
Глава 10
Один не понял ничего.
– Вы столько лет учились, – произнес он, смерив коленопреклоненных сыновей у подножия трона огненным взглядом, которым можно было бы растопить весь Ледяной дворец до последней льдинки, – столько наставников тратили время и жертвовали собой, лишь бы обучить вас наукам и дипломатии, и что в итоге? Вам взбрело в головы прорваться в центр укреплений дружественного мира и доказать, что эльфы не способны защитить ценный артефакт?
– Камни им не принадлежат, – пробормотал Тор.
Локи бросил на брата быстрый взгляд. Тор яростно сверлил глазами пол, дергал нитку на штанах и выглядел гораздо более возмущенным, чем полагалось посреди выволочки, устроенной отцом.
– Молчать! – Один вонзил Гунгнир в пол, и стук острого наконечника о каменные плиты разошелся эхом по всему тронному залу. Локи почувствовал, как дрожит пол. У него даже зубы застучали. О провале, постигшем принцев, пока не были оповещены ни Фригга, ни их наставники, равно как и придворные асгардийцы. Асмунд лично сопроводил их, промокших до нитки и промерзших до костей, в Асгард. Принц-генерал и его стражи с таким апломбом промаршировали конвоем от обзорной башни у моста Биврёст до самого тронного зала, что ни один часовой не решился их остановить. В предрассветные часы почти все придворные спали, так что свидетелей позора нашлось немного. Одина разбудили, подняли с постели, и сейчас он, облаченный всего лишь в ночной халат, сурово смотрел на братьев. Во всех Девяти Мирах только Один и смог бы выглядеть так грозно в пижаме.
Локи поежился. Его колени, пострадавшие от беспощадного ледяного плена, начинали болеть.
– Нас обманули, – сказал Тор, поднимаясь на ноги без разрешения. Один ничего не сказал на это. А вот если бы встал Локи, эхо от грозных окриков короля уже разнеслось бы по всему дворцу. – Принц-генерал намеренно заманил нас во дворец, предлагая помощь лишь в обмен на отказ от Камней Норнов.
– И в ответ вы решили не продолжать переговоры и даже не посоветовались со мной? – поинтересовался Один. – Вы просто устроили диверсию с попыткой уничтожения артефакта?
– Нас спровоцировали, – не сдавался Тор.
– Конечно, вас спровоцировали! – вскричал Один. – Захват моих сыновей при попытке разрушить источник энергии Ледяного дворца со всей справедливостью доказывает, что Асгард не в состоянии защитить доставшиеся ему весьма мощные магические артефакты!
– Отец... – начал было Тор, но Один прервал его:
– Хватит!
Помолчав, Один покрепче перехватил Гунгнир и тихим голосом, в котором все так же звенели металлические нотки, произнес:
– Вы разочаровали меня, сыновья. Возможно, я, в надежде увидеть вашу готовность принять то, что принадлежит вам по праву рождения, поторопился и возложил на вас слишком большую ответственность.
– Это не я придумал! – выпалил Тор. Его щеки раскраснелись, на лбу билась голубоватая жилка. – Это Локи предложил так доказать нашу силу. Он все устроил.
Локи на мгновение вообразил, что скажет отцу, если превратит Тора в хорька – прямо здесь, посреди тронного зала.
Один перевел горящий, будто факел, взгляд с Тора па Локи.
– Это правда, Локи?
Локи, не поднимаясь с колен, взглянул сначала на брата, который смотрел в другую сторону, а потом на отца, который, напротив, пожирал его яростным взглядом. Да, он ошибся в своих расчетах, но Тору все же не следовало объявлять об этом вот так прямо. Мог бы и разделить ответственность за проступок.
– У меня не было выбора, пришлось идти за ним, – добавил Тор.
«Нет, – подумал Локи, – хорек для Тора слишком жирно будет. Вот в паука бы его превратить... В маленького и надоедливого, которого так легко раздавить каблуком».
– Локи, – сказал Один.
Не поднимая глаз, Локи сглотнул подступивший к горлу ком. Солнечный свет, вливавшийся в тронный зал сквозь большие окна, слишком ярко золотил выложенный причудливыми узорами каменный пол. Локи захотелось закрыть глаза.
– Это правда, отец.
– Хорошо. – Один секунду молча смотрел на сыновей, постукивая пальцами по древку копья, а потом произнес: – Тор, истинный король не перекладывает вину за свои поступки на других. Он принимает все последствия. Король достаточно силен, чтобы принять вес своих ошибок и признать, что принял неверное решение. Он никогда не скажет: «У меня не было выбора», потому что знает – выбор есть всегда. Постарайся это запомнить.
– Да, отец, – глухо пробормотал Тор.
– А что касается тебя, Локи... – повернулся к младшему сыну Один, и Локи готов был поклясться, что круги под глазами у отца еще больше потемнели. Один вздохнул и продолжил: – Тор, оставь нас. Мне нужно поговорить с твоим братом наедине.
Второй раз повторять Тору было незачем. Он выскочил из тронного зала, как стрела, глядя куда угодно, лишь бы не на Локи. Дверь захлопнулась с тяжелым стуком. Один встал, опираясь на Гунгнир, и, тяжело ступая, спустился с возвышения, на котором стоял трон.
– Встань, сын мой.
Локи повиновался. Он был гораздо уже в плечах, чем отец, но почти того же роста и, стоя рядом, мог смотреть ему прямо в глаза. Однако Один остановился, не дойдя до Локи двух ступеней, чтобы по-прежнему смотреть на сына сверху вниз. Как, скажите на милость, королю удавалось смотреть так остро и пронзительно всего одним глазом, когда другие не смогли бы достичь и половины такого эффекта, будь они хоть сделаны из одних глаз?
– Инстинкты даются нам с определенной целью, – произнес Один, и Локи приготовился выслушать длинную нотацию, одну из тех, после которых долго пытаешься понять, что же это значило?
Придворные считали рассуждения короля слишком сложными и философскими, чтобы пытаться их понять, однако Локи слушал речи Одина слишком долго и удостоверился, что по большей части они ничего не означали.
– Врожденное чутье нас защищает, – продолжил Один. – Оберегает. Оно идет из глубины сердца, от самых чистых наших помыслов и желаний. И я боюсь, сын мой, что твое шестое чувство порочно. – Локи было вскинулся, собираясь возразить, но Один поднял руку. – Я надеялся, что ты готов к этому заданию. После долгих лет учебы, занятий с матерью я хотел, чтобы ты был готов. Я мечтал увидеть, что ты достоин важного поручения и оставишь в стороне глупые детские выходки. Я дал тебе возможность показать, что ты готов к дальнейшим поручениям и ответственности, которая ложится на членов королевской семьи. Боюсь, я ошибся.
Локи стиснул зубы. Конечно, Тору Один мягко намекнул о роли истинного короля, а с Локи обращался едва ли как с простым придворным.
– Ледяные эльфы что-то замышляли, – не подумав, сказал Локи.
– И ты решил ответить им тем же? Состряпать хитрый план? – Вопросы Одина прозвучали риторически.
Локи укусил себя изнутри за щеку.
– Я им ничего не должен.
– Вы явились к их двору как гости, – напомнил Один. – Посланцы Асгарда. Вы обязаны были проявить к хозяевам уважение. Все твои действия, продиктованные инстинктами, оказались противоположны тому, как следовало себя вести. Некоторым вещам обучить невозможно, например, изменить то, что скрыто в глубине наших сердец. Истина всегда выплывет наружу.
В голове у Локи проносились тысячи готовых возражений и остроумных ответов, от «Это твой золотоволосый любимчик чуть было не опрокинул стол за ужином на принца-генерала» до «Может, если бы ты иначе управлял Девятью Мирами, нам не пришлось бы впутываться в эти дипломатические склоки» и наконец «Если бы ты перестал считать меня врагом, которого увидел во Всевидящем Оке, возможно, ты относился бы ко мне, почти как к Тору, с толикой терпения и снисходительности».
Но вслух Локи произнес только два слова:
– Да, отец.
Один развернулся и тяжело поднялся к трону. Стоя спиной к сыну, он сказал:
– Мы с Тором вернемся в Альфхейм, чтобы принести извинения ледяным эльфам, прежде чем начинать поиски Камней Норнов.
Ноги у Локи затекли и горели. Ему хотелось сорваться с места и убежать.
– А я?
Один помолчал и, не поворачиваясь, ответил:
– А ты останешься здесь, в Асгарде.
Локи поднял голову.
– Отец...
– Продолжай учиться, – сказал Один, будто ничего особенного они только что не обсуждали. – И посещай дворцовые собрания, пока мы в отъезде.
– Видимо, я должен рассыпаться в благодарностях, – горько усмехнулся Локи.
Следовало промолчать, он и так ступил на опасную почву.
– Я не хочу сидеть дома, пока ты даешь Тору новый шанс доказать, что он способен быть королем, – заявил он. Один остановился, опершись о подлокотник тронного кресла. Локи не отставал: – Дай и мне шанс. Позволь показать, на что я способен. Мое сердце не порочно. Я просто ошибся. И готов это признать. Разве не так должен поступать истинный король?