— Локки, что она говорит? — прошептал мне на ухо Громов, который без меня перестал понимать язык Хаоса.
— Хвалит тебя. Говорит, что ты настоящий орёл. Она заберёт тебя в храм, поживёшь там пару дней, а потом вернёшься в империю, — с усмешкой сказал я на русском и следом заговорил на языке хаоситов, обращаясь к жрице и минотавру, переступившему копытами: — У меня выпала свободная минутка, так что я кое-куда сгонял и вернул своё настоящее тело. Поэтому надо бы устроить презентацию перед всем честным народом. Давайте-ка начнём с охраны Башни. А ты, Бурая, теперь будешь всем говорить, что сын Сварга — двуликий: то в одном теле ходит, то в другом.
— Как скажете, повелитель, — прогудела она и с интересом посмотрела на меня, ожидая, когда я покажу свою вторую ипостась.
Я подмигнул ей и направился к охранникам, попутно заметив имперцев, появившихся на площади из узкого проулка. Они с любопытством уставились на меня и идущих за мной по пятам Бурую и Сломанного рога. Хем и Громов отступили в тень домов, укрывшись в ней от взглядов людей.
А я подошёл к ступеням Дворца Совета, поднялся и помахал, привлекая всеобщее внимание. А когда на меня устремились десятки глаз, начал рассказывать, что имею и второе обличье. После этих слов баронесса Огнева, стоя среди зверолюдов, напряжённо поджала губы и столкнула брови над переносицей. Её взор впился в моё лицо, а дыхание участилось как у отличницы в ожидании оценки.
— Та-дам! — театрально взмахнул я руками и снял с себя иллюзию Громова.
Хаоситы громко выдохнули и принялись живо обсуждать мой внешний вид. И буквально через мгновение они сошлись во мнении, что сейчас я выгляжу лучше, чем прежде. Оно и понятно. Для зверолюдов главное, чтобы рост был повыше да мышц побольше. А моё родное тело всем этим обладало с лихвой: плечи — во, бицепс — хрен обхватишь, а пресс — настоящая стиральная доска.
Имперцы же более тщательно разглядывали меня. Особенно баронесса. Она пару раз прошлась въедливым взором по моим мышцам и лицу, будто придирчивая покупательница. И её мордашка постепенно разглаживалась, а в глазах зажглись огоньки. На губах же заиграла довольная улыбка. Но спустя миг она спохватилась и напустила на себя суровый, отстранённый вид.
— Всё, хватит, налюбовались! — бросил я горожанам, бодро сошёл со ступеней и двинулся к Хеймдаллю.
Он в одиночестве опирался плечом на растрескавшуюся стену дома. Громов уже успел уйти со жрицей. Они исчезли, когда подошла к концу демонстрация моего нового тела.
— Есть идеи, где искать информацию о Древних? — спросил асгардец, скользнув мимолётным взглядом по Башне, возвышающейся над площадью как чёрная мрачная скала, об которую разбились сотни кораблей. В карканье летающего вокруг воронья будто даже слышались крики тонущих моряков, захлёбывающихся бешеной водой и собственными воплями, пропитанными животным страхом.
— Там, куда ты смотришь, — невесело усмехнулся я. — Но прежде чем мы приступим к этому, ответь на один вопрос. В твоей жизни в последнее время происходило что-нибудь странное?
— Локки, ты издеваешься? — исподлобья зыркнул на меня бог. — Вся моя жизнь теперь — одна большая странность. К чему ты вообще задал этот вопрос?
Я набрал в грудь побольше воздуха и рассказал ему о безутешной матери и её больной дочке. Конечно, упомянул и то, что спас её с помощью молодильного яблока.
— Удивительное совпадение, не правда ли? Чую, за ним стоит Древний. Возможно, он испытывает меня, — подытожил я, потрогав двумя пальцами кончик острого уха.
— Полагаешь, что он и меня испытывал? — сощурился бог, мучительно-задумчиво наморщив лоб, словно быстро, минуту за минутой, просеивал события последних дней.
— Весьма вероятно. Но я пока не понимаю, для чего он это делает.
— Хм, — хмыкнул асгардец, потирая подбородок. — Что ж, я поразмыслю над этим в тишине и покое, а затем вернусь.
— Как тебе будет угодно, — пожал я плечами.
Бог кивнул и скрылся в портале.
А я постоял немного под палящими лучами солнца, размышляя о Древнем, а потом провёл рукой по лбу, будто отгонял мысли о нём, и двинулся по городу. Сейчас ведь неплохое время, чтобы познакомить и других горожан с моим настоящим телом.
Я в каждом районе Гар-Ног-Тона собирал народ и делал всё то же самое, что и на ступенях Дворца Совета. И каждый раз хаоситы приходили к выводу, что моя вторая ипостась лучше первой.
Так прошло несколько часов. Яростное солнце уже начало сползать к горизонту. Жара чуть-чуть спала и в прокалённом пыльном воздухе появилось дыхание первых сумерек.
— Пора возвращаться в храм, — пробормотал я и двинулся прочь с окраины города, где оказался в результате своих «гастролей».
Путь мой лежал через узкие вонючие проулки, загаженные перекрёстки с потрескивающими деревом кострами и грязные улочки, где мусор порой скрывал стены домов.
— М-да, работы предстоит много, — пробормотал я, безрадостно оглядывая заполненные нечистотами канавы, привлекающие сотни мух.
Внезапно слева от меня раздался подозрительный шорох. Я тут же повернул туда голову, вызвав атрибут «взрыв энергии». Он окутал мою кисть, а взгляд упал на кусок ткани, закрывающий вход в лачугу. Тот слегка покачивался, хотя ветра не было. Ни дуновения.
— Выходи, пока я тебя не изжарил магией, — угрожающе процедил я, играя желваками.
Одна томительная секунда растянулась на минуты, пока я ждал ответа. И он последовал…
Из-за куска ткани выскочила жирная крыса, задев его. Она сверкнула голым хвостом и скрылась в куче мусора, бросив на меня сердитый взгляд глаз-бусинок, похожих на замёрзшие капли крови.
— Пожри тебя Хель, — проворчал я, но расслабляться не стал, а откинул рукой ткань, заглянув в лачугу.
Единственной угрозой, прячущейся в ней, была вонь. Внутри сдохла собака, а недалеко от неё возвышалась горка собачьих костей.
— Корейцы, что ли, тут жили? — пробормотал я, вернул кусок ткани в исходное положение и развернулся, чтобы продолжить путь, но замер, едва не выругавшись.
Он подкрался незаметно, как Смерть, туманная дымка, мрак. Невысокий согбенный старик в балахоне, словно сотканном из тёмно-синего куска неба. Под его высохшей старческой кожей расползалась паутина чёрных вен, пронзая худощавое лицо со впалыми щеками, выпуклым лбом и острыми, словно у эльфа, ушами.
Ввалившиеся глаза, тёмные как ночь и бесстрастные словно звёзды, изучали меня будто через микроскоп, как какую-то непонятную бактерию. Его взгляд выворачивал наизнанку, резал скальпелем. И страх внутри меня начал подкатывать к горлу, как холодная рвота. Но я каким-то чудом переборол его.
Тир Ткач реальности слабо усмехнулся, поняв, что я не собираюсь в ужасе падать к его кривым ногам и алмазному посоху, упирающемуся в зловонную грязь.
— Неожиданная встреча, — почти спокойно проговорил я, стараясь не обращать внимания на черепа, висящие вокруг пояса бога. Они скалили жёлтые зубы, злобно раззявив челюсти.
— Эта встреча изменит твою жизнь, — проскрежетал Тир неприятным голосом, царапающим барабанные перепонки хуже, чем ржавый гвоздь, скользящий по стеклу. — Я зрю тебя насквозь, Локки.
— Как рентген? — хмуро бросил я, взведясь как пружина.
Нервы натянулись подобно струнам на гитарном грифе, пульс набатом грохотал в висках, а внутренний голос шептал, что Тир силён, чудовищно силен. Его мощь сотнями холодных иголок колола мою кожу, забиралась под ногти и отравляла воздух. Но я всем своим видом показывал, что не боюсь его и готов сражаться до последней капли крови, если это понадобится.
— Вижу в тебе ростки Хаоса, — продолжил Тир, — ты одной рукой творишь добро, а другой сеешь зло… Сегодня ты строишь, а завтра разрушаешь. Любишь и через миг ненавидишь. В этом и есть Хаос, а ты часть его.
— Я просто противоречивая натура.
— Твои слова не стоят ничего. Ты можешь сколько угодно отрицать очевидное, но реальность не изменится. Хаос не уйдёт из твоей души. Рано или поздно ты примкнёшь к нему. Падёшь в его глубины, сольёшься с ним. — Слова бога вспороли воздух как пули, ударив меня в висок.
— Ты ошибаешься, — процедил я, гоня прочь навязчивые мысли, что он хоть в чём-то был прав. — Думаешь, мне неизвестны принципы психологической обработки? Я, мать вашу, Локки, а не школьница, которой легко запудрить мозги! Считаешь, что я не понимаю, ради чего ты явился?
Лицо Тира затвердело, превратившись в холодную маску. Глаза стали подобны двум колючим иглам, а сила ещё больше начала выбираться из его души. Стена дома за моей спиной пошла хаотичными трещинами, грязь под ногами затвердела и рассыпалась чёрным прахом.
— Запугиваешь? — криво усмехнулся я, сложив руки на груди. — Ради чего? Если бы ты хотел убить меня, то уже давно напал бы, а не вёл все эти речи. Тебе нужен свой агент в стане славянских богов, и твой выбор предсказуемо пал на меня. Разве не так, Тир Ткач реальности?
Ледяная броня бога на миг дала трещину. По его лицу скользнула бледная тень удивления. Хотя чему тут удивляться? Любой адекватный бог на моём месте смекнул бы, какие мысли бродят в голове Тира.
— Ты будешь мне служить или умрёшь, — проскрежетал бог, крепче сжав посох, отражающий померкший солнечный свет.
— Выбор невелик, но мне нужно подумать, — проговорил я, не спуская тяжёлого взора с Тира.
Попутно мой мозг лихорадочно искал выход из ситуации. Если бог нападёт, тогда мне придётся очень несладко. Существо такой силы мне ещё не доводилось побеждать… в одиночку. Нет, у меня были сюрпризы в рукаве, но хватит ли их, чтобы одолеть самого Тира?
А тот меж тем шагнул ко мне, вперив в меня взгляд глубоких как тьма глаз. Они буквально кричали, что я должен подчиниться ему, встать на колени и назвать хозяином.
Во мне вскипела вся моя ершистость и гордость. Аж затылок закололо. И Тир вдруг отступил…
— Думай, — проронил он и, скользнув по мне хитрым взглядом, исчез в портале.
— Фух, — тихонько выдохнул я, осознав, что не дышал всё то время, пока он буравил меня взором.