— Отличное место, — с восторгом сказал Громов, рассматривая особняк через кованые прутья ограды.
— Да, впечатляет, — протянул я, толкая калитку и ожидая, что она заперта. Но та тихо и приветливо открылась.
Меня тут же обуяли обоснованные подозрения, кои я высказал вслух:
— Странно, что калитка не заперта. Да и охраны не видно, а ведь император точно выделял её Громовым.
Александр тревожно облизал губы и протараторил, рыща взглядом по саду:
— Думаешь, с моей семьёй что-то стряслось?
— Не знаю. Но крови нигде нет. Ладно, пойдем в дом.
Я направился к парадному крыльцу по дорожке из аккуратно уложенной брусчатки. Громов пошёл следом, нервно оглядываясь по сторонам, словно ожидая нападения из-за статуй или кустов.
— Может, не стоит входить в дом, а сразу вызвать подмогу? — предложил парень, часто-часто дыша за моей спиной, словно пробежал несколько километров.
— А если твою семью прямо сейчас убивают? В этом случае мы потеряем драгоценные секунды. Да и вообще… что, если в особняке ловушка? Люди готовились, старались, а мы возьмём и не пойдём? — усмехнулся я, оставаясь полностью сосредоточенным и взведённым как курок. — А представляешь, какой конфуз будет, если Громов-старший просто распустил всю прислугу, охрану, загодя открыл калитку, и просто ждёт нас на чемоданах, а мы испугаемся и не войдём? Твоя-то репутация переживёт такой удар, а моя?
В этот момент я заметил в окне движение. Присмотревшись, разглядел Лидию, которая приветливо помахала нам рукой.
— Мама! — радостно выдохнул парень, тоже увидев женщину.
— Или её иллюзия. Скоро узнаем. Будь начеку, Александр, и держись за моей спиной. Всё-таки ситуация буквально смердит навозом, — мрачно произнёс я и свернул с главной дорожки на второстепенную, потеряв Лидию из виду.
— Хочешь войти через заднюю дверь? Мудро, — одобрил моё решение Громов, смахнув со лба пот, выступивший от напряжения.
— Ещё мудрее будет влезть в дом через окно.
Я глянул в сторону торца дома и телепортировался в коридор. Прислушался. Тишина, и только где-то мерно тикают часы.
Громов с белым взволнованнымлицомстоял снаружи и не спускал с меня пристального взгляда.
Я открыл ему окно и приглашающе махнул рукой. Тот шустро подбежал к дому и залез на подоконник, испачкав его земляной крошкой.
— Тихо, — прошептал я и прижал указательный палец к губам, а потом сделал шаг и замер, так и не наступив на красную ковровую дорожку.
Моё тело застыло как муха в клею. Я даже моргнуть не мог, хотя старался изо всех сил. Благо, что хоть дышал.
Громов тоже словно окаменел. Он в позе лягушки так и остался на подоконнике. Я видел его краем глаза, с ужасом понимая, что ни один бог не владеет силой, способной парализовать меня. Причем часы продолжали мерно тикать. Да и дверь одной из комнат вдруг начала медленно открываться…
Глава 15
Дверь открывалась медленно, трагически, будто делала знаменитую мхатовскую паузу. Я смотрел на неё, не имея возможности даже согнуть палец. Но моё тело чувствовало буквально всё, включая дующий из окна лёгкий ветерок и резь в сохнущих глазах, устремлённых на дверь.
А та, наконец, распахнулась — и в коридор вошла троица смертных магов-аристократов, одетых в дорогие чёрные костюмы и белоснежные сорочки.
— Ну и как ты себя чувствуешь, Локки? — со злорадной усмешкой проскрежетал седовласый, сухопарый мужчина, избегая моего взгляда. — Каково это — быть в руках простых смертных?
— Вряд ли он тебе ответит, — насмешливо бросил толстячок, который без ехидной улыбки мог бы сойти за заботливого отца троих детей и заядлого любителя пива.
Троица дружно рассмеялась. Весело, по-семейному. Особенно громко смеялся третий маг — юнец лет двадцати с тёмными синяками под глазами и бледным лошадиным лицом.
— Знаешь, что это? — проговорил он, вытащив из кармана пиджака камень-артефакт, способный развеять душу бога. — Уверен, что знаешь, божок.
Он покрутил его в пальцах, как фокусник дешёвый реквизит, а затем бросил к моим ногам, тоже избегая встреч с моим взором.
Смертные точно знали про «переселение душ» и «очарование». Кто-то рассказал им. Кто-то с длинным языком, который следует укоротить.
— Готов отправиться в Великое Ничто? — язвительно поинтересовался толстяк, расплываясь в ещё более широкой улыбке.
— О, не торопись, друг! — выдохнул юнец и с садистским вдохновением извлёк кинжал из внутреннего кармана пиджака. — Господа, я собираюсь устроить настоящее шоу. Не каждый же день удаётся прирезать целого бога. Мы должны насладиться этой возможностью. Разве нет, друзья?
Те слаженно кивнули, будто заранее отрепетировали. А сам он хищно уставился на мои заострённые уши, обнажившиеся после того, как с меня слетела иллюзия.
Юнец шагнул ко мне и с почти интимной торжественностью распахнул на груди моё пальто, а потом провёл острейшим кинжалом по пиджаку, вспарывая ткань. Кончик лезвия чиркнул по коже — и тут же выступила тонкая кровавая полоска. Но рана не успела разрастись — «регенерация» заработала сразу же, чуть ли не мгновенно убрав её.
— О, это можно растянуть надолго, — с восхищением прошептал паренёк.
Толстяк хохотнул. Глуповато, но от всей души. А меня разрывало от бешенства.
Однако стоило признать, что ублюдки подготовили ловушку на славу. Из неё будет сложно выбраться. Кому-то может показаться, что даже невозможно. Ну, каким-то дурачкам, а не мне.
— Как вы думаете, господа, с чего начать? Отрезать ухо или выколоть глаз? — глумливо осведомился юнец, ведя кончиком клинка по моей щеке.
На коже оставалась кровавая борозда, но «регенерация» стремительно заращивала её.
— Конечно, ухо! — с возмущением отозвался седовласый, задумчиво потирая подбородок. — Мой юный друг, если выколешь ему глаз — как же он тогда увидит перед смертью наши благородные лица, освещённые довольными улыбками?
— Да, верно, верно, — поддакнул толстяк, тряся подбородками, как желе в посудомоечной машине. — Наш старший друг говорит мудрые вещи.
— Согласен, — притворно виновато опустил голову юнец, будто признавая, что сморозил полную ерунду.
Он провёл большим пальцем по лезвию кинжала и театрально коснулся им того места, где моё ухо соединялось с головой.
— Начинай, — скомандовал седовласый, сложив руки на груди.
Кинжал стал резать плоть. Медленно. Больно. Но несмотря на боль и ярость, мой мозг оставался холодным, ища выход из ситуации.
И в какой-то миг, как вспышка молнии в черноте, меня навылет прошила идея. Пусть и не самая гениальная, но выбора у меня не было.
— Туго идёт, — наигранно огорчённо вздохнул юнец, стоя так близко ко мне, что я ощущал его дыхание. — Да ещё эта его «регенерация».
— Мы в тебя верим, — весело подбодрил его толстяк, уставившись на кровь, капающую с моей мочки.
А я затаил дыхание — единственное, что оставалось мне подвластно. Накопил побольше воздуха и резко, шумно выдохнул через нос.
— Ох! — испуганно вздрогнул паренёк и чисто рефлекторно посмотрел мне в лицо, встретившись со мной взглядом.
Я тут же воспользовался его оплошностью и установил зрительный контакт, так нужный для «переноса душ». Активировал атрибут и рванул в сознание юнца, как таран, как молот — с мощью, способной сокрушить стены мира.
Но неожиданно я врезался в крепостную стену, созданную амулетом, наверняка спрятанным под одеждой. Стена была очень мощной, и только мои верные помощники, злость и нечеловеческая ярость, позволили мне пробить в ней брешь и ворваться в голову паренька.
Его трусливая чёрная душа не сумела оказать мне никакого сопротивления. Я буквально швырнул её в самый тёмный и пыльный уголок. Она затряслась там от ужаса, словно мышь, ощутившая, что пришёл её конец.
Однако я не стал тратить время на сиюсекундную месть. Поскольку двое других магов в любой момент могли понять, что юнец — уже не юнец. Что в его теле — чужая сущность. Следовало действовать немедленно. Быстро и умно.
Я шустро встал у «руля тела» и тут же получил доступ ко всем чувствам. Увидел перед собой собственное лицо с пустыми остекленевшими глазами, лишёнными души. После чего я резко развернулся и метнул кинжал в толстяка.
К несчастью, тело было ещё заторможенным. Оно плохо слушалось меня. Именно поэтому кинжал не вошёл в распахнувшийся в крике рот жирного ублюдка, а скользнул по щеке, вскрыв её и обнажив зубы.
Толстяк взвизгнул от боли и всплеснул руками.
А я телепортировался к нему, едва сдержав стон. Его вызвал горячий всплеск, пронзивший моё новое тело. Оно, в отличие от тушки Громова, оказалось не подготовлено к моей божественной душе и начало буквально рваться. Думаю, его хватит ненадолго.
Я поспешно схватил ошеломлённого толстяка за шею, сграбастав цепочку. Надеюсь, именно на ней и висит амулет, защищающий смертного. Ведь наверняка он озаботился своей защитой, как и юнец с лошадиным лицом.
— Не ошибся! — радостно выдохнул я, увидев выскочивший из-под сорочки мага амулет с камнем-артефактом.
Я дёрнул его, и цепочка лопнула, впившись в жирную шею мага. Тот завопил и вскинул руку, окутанную голубым магическим сиянием. К счастью, мой «взрыв энергии» ударил его в грудь раньше.
Толстяк полетел к стене как мешок мяса и со смачным шлепком врезался в неё, упав на пол. Из его разорванной магией груди торчали осколки костей и шла кровь, щедро заливая ковровую дорожку.
— Тварь! — взревел отошедший от шока седовласый маг.
Из его ладоней вырвались две жгучие струи огня. Они взвились в воздух и с гулом врезались в стену, едва не задев меня. Благо сработали мои шикарные рефлексы — я успел телепортироваться в сторону и тут же блеванул кровью. Это тело… Совсем ни к чёрту. Оно уже стояло на грани. Всё же моя «регенерация» умудрялась как-то латать его.
Более того, я даже нашёл в себе силы швырнуть в мага два «взрыва энергии», заряженных по максимуму и пущенных друг за другом. Первый удар принял на себя магический амулет, засиявший под сорочкой старика. А вот второй добил-таки артефакт, после чего остатки моей магии ударили в шею мага.