— Илья, не подлизывайся, — осуждающе бросила ему графиня.
Тот пожал плечами и коротко улыбнулся.
А я вздохнул и проговорил:
— Позвольте мне продолжить, господа аристократы. Моя история, точнее тот отрезок моей истории, о котором я вам хочу рассказать, как это бывает с хорошими рассказами, начался ночью при свете звёзд и ветерка, качающего тушки волколаков, использованных для призыва…
Естественно, я поведал смертным далеко не всё. Что-то утаил и где-то переврал, но в целом ввёл их в курс дела.
— А я сразу почувствовал подвох, ещё там, в академии, когда впервые увидел тебя. Ты мне ещё на первой тренировке говорил, что, мол, дед запрещал показывать свою силу, из-за чего тебя все и считали бездарным слабаком, — вспомнил с усмешкой Шилов. — А оно вон как, оказывается, обстоит дело. Просто в теле Громова завёлся потомок бога.
— Ты всех всё это время обманывал, — обвинила меня Огнева, глядя исподлобья.
— И играл нами, как фигурками на шахматной доске, — добавила Белова, подрагивая крыльями носа.
Только трёхпалый маг не стал меня ни в чём винить, а лишь глубокомысленно хмыкнул, уяснив, как и почему какой-то Громов из Зажопинска стал Рукой императора. Ведь ответ на этот вопрос интересовал всех аристократов и, наверное, даже часть простолюдинов.
— Ну вот такая сложная и неоднозначная жизнь у подобных мне существ, — улыбнулся я, подметив, что смертные отчасти снова стали смотреть на меня как и раньше.
Видимо, они ожидали, что моё поведение как-то изменится, а я-то вёл себя как и прежде.
И только в моей голове мелькнула эта мысль, как вдруг Рафаэль Игоревич произнёс, слегка наклонив голову вбок, чтобы солнце не мешало ему рассматривать меня:
— Я, признаться, не знаток богов, но мне всегда казалось, что у них совсем другое поведение. Тот же Семаргл… э-э-э, — Шилов понизил голос до едва слышного шепота, опасливо глянув на второй этаж храма: — высокомерен, будто ему совсем нет дела до простых смертных.
— Да, боги по большей части именно такие. Может, и я когда-нибудь стану подобным им. Но стоит ли их за это осуждать? Ваша жизнь для богов — лишь миг. Плюнуть и растереть. Вот ты много внимания уделяешь муравьям?
— Хм! — возмущённо хмыкнула Огнева, загоревшись праведным гневом. — Так муравьи не поклоняются нам. Наша сила не зависит от них. И они не строят в нашу честь храмы!
— Откуда ты знаешь? — хитро сощурился я. — Хочешь, открою тебе тайну? Все муравейники — это храмы, посвящённые людям, и муравьи в них молятся вам.
Мулатка раскрыла рот и отправила брови к нависающей надо лбом чёлке.
— Ха-ха, хорошая шутка, — пробурчала Белова и обозначила саркастичные аплодисменты.
Огнева тут же раздосадованно фыркнула и в великом смущении отвела взгляд, кляня себя за то, что на миг поверила в мои слова.
— А что дальше, Локки? Что ты будешь делать? — вдруг спросил Шилов, серьёзно посмотрев на меня.
— Планирую стать полноценным богом. Мне пока чуть-чуть не хватает до этого статуса, а потом решу часть накопившихся мелких вопросов, — честно ответил я.
Мужчина задумчиво потёр колючий небритый подбородок и произнёс, азартно сверкнув тёмными глазами-маслинами:
— А нужны ли тебе помощники?
Смертные синхронно удивлённо посмотрели на Шилова. Даже меня слегка проняли его слова.
— Ты же понимаешь, что такая роль сопряжена с уймой опасностей? — вкрадчиво спросил я, прямо посмотрев на него. — У камикадзе больше шансов выжить, чем у моих помощников.
Рафаэль Игоревич посмотрел вдаль, вдоль кривой улочки, стиснутой халупами. И на его лице появилось странное выражение, словно он смотрел сквозь стены, грязь и прохожих куда-то за горизонт, где его ждало нечто, заставляющее мужчину чувствовать одновременно боль, восторг и страсть.
— Знаете, — медленно произнёс он, хмуря лоб, — тот день, когда случилось это сражение, был лучшим в моей жизни. Я ещё никогда не чувствовал себя таким живым и… нужным.
У меня мигом родилась острота, но я проглотил её. Уж слишком она показалась неуместной. Шилов выглядел серьёзным. А другие смертные сидели притихшие и задумчивые. Каждый из них будто вернулся мыслями в ту битву и анализировал послевкусие от неё.
Однако все они встрепенулись, стоило им увидеть мчащегося по улице Сломанного рога. Из-под его копыт вылетали облачка пыли, а глаза наполнял страх.
— Твою мать, лучше бы я не приходил в сознание. Опять что-то стряслось, — выдохнул я, глянув на бегущего минотавра.
Глава 5
Сломанный рог, мчась в клубах пыли, громко заорал:
— Черти! Черти!
— Что он кричит? — взволнованно поднялась со ступени храма графиня Белова, которая, естественно, не понимала языка хаоситов.
— Надеюсь, он перепил и ему просто мерещится всякое, — пробормотал я на русском, а потом бросил минотавру на его языке: — Какие черти?
— Рогатые! Их много! Тысяча! — выпалил зверолюд, дыша тяжело и часто.
Он согнулся пополам возле ступеней храма и попытался отдышаться.
— Тысяча чертей? А во главе них некий Боярский с некой Земли? — давясь воздухом, протараторил я, не зная то ли плакать, то ли смеяться.
— Не знаю, не знаю, кто их ведёт, — с трудом просипел минотавр и сплюнул на землю вязкую слюну.
— Их предводитель в шляпе?
— Нет вроде бы.
— Ладно, хоть одна хорошая новость. А где ты их видел?
— Разведчики донесли, что они через полчаса появятся неподалёку от города, — хрипло проговорил Сломанный рог, со стоном выпрямился и вытер блестящие губы.
— Отлично. Значит, у нас есть время. Свистай всех наверх, то бишь оповести всех наших воинов. Большую часть отведи к месту появления чертей, а остальных рассредоточь вокруг города. Фенрир их знает, может, это отвлекающий манёвр — показать нам тысячу чертей, чтобы какая-нибудь сотня рогатых с другой стороны проникла в беззащитный город и устроила тут резню, пока все воины будут пялиться на тысячу хвостатых.
— Ох! — выдохнул минотавр, явно не ожидавший такого коварства от чертей.
Он со всех копыт помчался прочь, оставив после себя лишь тяжёлый запах кислого пота и свалявшейся шерсти.
— Что происходит? — с тревогой спросила у меня Огнева, тоже поднявшись со ступеней, как и остальные смертные.
— Черти идут, — задумчиво ответил я, мысленно костеря этих тварей.
Вот не могли они подождать до завтра? У меня, блин, в комнате сидит Семаргл, чья кровь сделает меня богом, а я вынужден тянуть с этим благим делом из-за всяких мелочей. Ах-х, пожри их всех Хель!
— Черти? — удивлённо вскинула брови Белова. — Это такие маленькие вертлявые существа с картинок, похожие на поросят с копытцами?
— Нет, те черти, что идут к городу, скорее всего, их старшие братья. Мне уже доводилось сталкиваться с ними, и смешного в этом было мало. Хотя, признаюсь, звучит всё это забавно, — улыбнулся я и почесал в затылке. — Знаете, Пустошь временами бывает чем-то вроде детской сказки, населённой кошмарами, где Колобок ходит в лисьей шкуре, а у Красной Шапочки багровый берет и плащ, подбитый волчьим мехом. Так, ладно, что-то я отвлёкся. Вы со мной или тут насладитесь чудесным полуднем?
— С тобой! — в один голос выдохнули смертные.
Мы впятером пошли по улице, а над городом уже разносился дребезжащий колокольный звон, оповещающий жителей, что враг на пороге.
Признаться, звук был довольно мерзким. У меня аж глаз дёрнулся.
Шилов же болезненно скривился, будто у него зуб заболел, а затем подошёл ко мне и прошептал, пытаясь скрыть волнение:
— Я бы хотел вернуться к предыдущей теме. Так ты возьмёшь меня в помощники?
— Ну, ежели ты хочешь расстаться с жизнью, то, конечно, я тебе не откажу, — отвлечённо проговорил я, попутно мысленно сетуя на то, что вокруг Гар-Ног-Тона нет крепкой городской стены. Даже какого-нибудь захудалого забора нет. Заходи кто хочет. Да ещё и воинов в городе наверняка кот наплакал, а то и меньше. А этих рогатых тысяча.
— Ты же знаешь, что помощникам обычно платят? — попытался заглянуть мне в глаза Рафаэль Игоревич.
— Чего ты хочешь? Не мнись, говори, — покосился я на него, пока остальные смертные шагали позади нас.
— Помнишь мою бывшую жену Маргариту? Ту, что пропала в Петрограде, и её так и не нашли? — глухо произнёс мужчина и отвернулся, чтобы скрыть лицо, на которое выплеснулась чашка обжигающих страданий. Таких, что похожи на ноющую боль, то затихающую, то просыпающуюся с новой силой, когда аж выть хочется от бессилия, срывая голос и закрывая лицо подушкой.
— Ага, — скупо ответил я, прекрасно помня, как её телом завладела одна мерзкая особа по имени Дагра, решившая устранить меня из-за некоего пророчества.
— Ты бы не мог спросить у богини Марены — в её ли царстве Маргарита? — сдавленно произнёс Рафаэль Игоревич, глядя только себе под ноги.
— В её, — уверенно сказал я, прекрасно зная, что случилось с бедной женщиной.
— Точно? Откуда тебе известно⁈ — резко повернул ко мне голову мужчина и до боли закусил нижнюю губу.
— Уже спрашивал, — соврал я.
— А… а как-то… э-э-э!.. — почти бессвязно с жаром выпалил он, но тотчас замолчал, несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая несущееся вскачь сердце, после чего почти спокойно произнёс: — Как-то можно вернуть Маргариту к жизни? Я готов обменять свою жизнь на её. Богиня Марена согласится на это, если ты её попросишь?
Шилов сглотнул и уставился на меня с такой надеждой, что у меня аж сердце дрогнуло. Так, отчаявшиеся, уже все перепробовавшие люди смотрят на небеса и ждут чуда, понимая, что только оно может им помочь.
— Я поговорю с ней. Но сразу скажу, не питай ложных иллюзий. Есть законы, которые неспособны обойти даже боги.
Рафаэль Игоревич кивнул, принимая к сведению мои слова, но надежда из его глаз не ушла. Она продолжала жить в них, даже когда он отстал, а его место занял лысеющий маг.
— Давай быстрее, — бросил я ему, заметив, как нерешительно мнётся мужчина, постоянно приглаживая редкие пегие волосы, сквозь которые прекрасно была видна загорелая кожа.