— Убедился, что с ней всё в порядке? — выступила из-за сталагмитов жрица, лихорадочно сверкая глазами.
Я чувствовал её нетерпение. Ещё немного — и она займёт место повыше в иерархии жриц.
— Ага, — кивнул я и требовательно посмотрел на самку. — А почему она голая?
— Так нужно для жертвоприношения.
— Узнала, почему богиня Маммона так жаждет моей трагической смерти?
— Да, — кивнула она, блеснув медной короной, украшающей её голову. — Кто-то пообещал моей госпоже Ларец вечных зим, если она убьёт тебя.
— О как, — пробормотал я, едва скрыв удивление.
Мощный артефакт. Он способен превратить в ледяную пустыню довольно-таки большую площадь.
Ларец пропал из Асгарда после восстания Локи, в котором участвовал и я. И насколько мне известно, до сих пор непонятно, кто скрысил Ларец.
— Имя тебе неизвестно? — уточнил я.
— Нет. Знаю только, что теперь Ларец обещан любому, кто убьёт тебя.
Ага. Видимо, нынешний владелец Ларца остался недоволен работой Маммоны, потому и расширил круг желающих заполучить его, убив меня.
Но кто же заказчик? Явно кто-то из Асгарда, но не бог и не полубог. Такой персонаж сам бы попытался убить меня, а не нанимал киллеров.
Вероятно, моей смерти хочет кто-то слабее меня. Надо будет порыскать в чертогах памяти и составить список. Клянусь душой Локи, он будет длинным!
Пока же я посмотрел на жрицу и спросил:
— А что с моим спутником-человеком, сдерживавшим волну пауков?
— Ты узнаешь о его судьбе только после того, как убьёшь мою соперницу, — напомнила она условия сделки. — Ты готов уничтожить её?
— Всегда готов, — усмехнулся я, мимолётом подумав, что прямо сейчас могу приставить саблю к горлу жрицы и выпытать все ответы.
Однако кем я буду, если нарушу условия нашего договора? Нет, даже самые отъявленные мерзавцы с божественной кровью держат своё слово.
К тому же мне нужна голова жрицы, чтобы расплатиться с Рарогом за его помощь. И башка вот этой «медной» ему не подойдёт. А без её помощи сложно будет грохнуть «золотую».
— Жрица явится в Храм костей. Я заманила её обещанием жертвоприношения во славу нашей госпожи, — проговорила самка и в особом порядке нажала лапки на своём амулете, имеющим форму паука.
Потом она положила артефакт на мох, и из него вырвался чёрный туман портала.
Конечно, моя природная подозрительность не дала мне тут же радостно сигануть в портал. Нет, я сперва сунул туда голову. Портал вёл на укрытую сумраком узкую улицу какого-то городка. Он явно находился на поверхности, но его накрывал купол из тысяч костей и пыльной паутины. Наверху висели мириады коконов.
Купол был не очень большим. А значит, городок совсем крошечный. Максимум сотня зданий и несколько улиц. Конкретно эту стискивали приземистые и полуразрушенные дома. Между ними красовались воронки из паутины. Они вели под землю.
— Там нет ловушки, — подбодрила меня самка, когда я отступил от портала в пещеру.
— Доверяй, но проверяй, — мудро заметил я, глядя, как сильные руки жрицы подняли со мха безвольное тело Огневой.
Девушка слабо застонала и улыбнулась во сне.
— Тайно двигайся за мной, — проговорила жрица, аккуратно положив баронессу себе на спину.
Самка вошла в портал, а я последом за ней.
— Идём, — проронила жрица и не торопясь пошла к центру города, перебирая паучьими лапами.
Я двинулся за ней, но не по растрескавшейся земле, а по крышам домов. Так меньше шансов, что кто-то из местных заметит меня.
Используя иллюзии, я переносился между домами с помощью «телепортации». Она работала тут далеко не в полную мощь из-за обилия силы Хаоса, чёрной дымкой витающей в воздухе, но всё же «телепортация» могла переместить меня на три-четыре метра.
Самка же быстро двигалась по пустынным улицам, аккуратно переступая высохшие трупы людей и человекоподобных разумных. Все они походили на мумий. Кости едва не протыкали тонкую коричневую кожу. А из чёрных провалов глазниц порой выбирались жирные белёсые сороконожки. Здесь они себя чувствовали лучше, чем за пределами купола. Местный воздух оказался тёплым и влажным. Чуть ли не парник.
Внезапно кровля под моими ногами с треском провалилась. Рухнули гнилые перекрытия и раскололась черепица.
Я едва успел телепортироваться на другую крышу, попутно заметив драхнида. Он выскочил из соседнего дома и тут же уставился на облако пыли, оседающее над рухнувшей крышей.
Его холодный взгляд скользнул по другим кровлям, но меня он не заметил. Я уже распластался за высохшим трупом циклопа, набросив на себя иллюзию, превратившую меня в кучу колотой черепицы.
Жрица что-то повелительно бросила драхниду. И тот сразу же исчез в доме.
— Фух, пронесло, — пробормотал я, шевеля своим дыханием пыль, густо устилающую крышу.
Я снова двинулся в путь, косясь на самку. А та спустя пару минут добралась до небольшой площади. По ней сновали пауки, драхниды и… змеелюди.
Я принялся наблюдать за ними, улёгшись на крышу одного из домов, окружающих площадь.
Змеелюдей оказалось меньше всех среди монстров. Их лица напоминали людские. Только вместо носов зияли две чёрные дырки, а изо ртов торчали острые загнутые клыки. Глаза же были змеиными.
Ещё от пресмыкающихся им досталась нижняя часть тела. А вот верх, начиная от пояса, был человеческим.
В академии говорили, что у этих тварей пятый-шестой уровень по имперскому справочнику. А явились они сюда вместе со жрицей, чью голову украшал золотой венец. Она тоже была из этой породы монстров.
Жрица как раз сейчас подползал к расположившейся в центре площади пирамиде из костей. Её вершина заканчивалась не острым пиком, а площадкой. И на той кровожадно улыбалась статуя богини Маммоны. Она выглядела как прекраснолицая большегрудая четырёхрукая самка драхнида.
Глава 11
Драхниды вооружились барабанами из человеческой кожи и начали азартно бить по ним берцовыми костями, тоже людскими. Любят они людей.
Змеелюди же взяли замысловато закрученные медные трубы и принялись дуть в них, извлекая заунывные звуки. От них у меня аж зубы заболели.
А вот «медная жрица» наоборот улыбнулась и степенно двинулась к пирамиде через созданный для неё коридор из монстров, преклонивших колени. Ну, их преклонили те, у кого они были. Прочие же просто согнулись в поклоне, пока она шла по площади, оглашаемой мерзкой музыкой.
Всё внимание чудовищ было сосредоточено на «медной», так что я телепортировался к подножию дома и укрылся за кучей кирпичей. Ту украшал человеческий череп, раззявивший чёрные зубы в жутком оскале.
Я улыбнулся ему в ответ и прикинул, как мне незамеченным добраться до пирамиды. Ведь открытый бой отменяется. Мне не сладить с такой толпой монстров. Змеелюди же не просто воины, а ещё и маги. Плюс ко всему, они вполне способны заметить тепло, исходящее от моего тела. От них надо держаться подальше.
А вот у драхнидов зрение устроено практически как у обычных людей. Разве что они в темноте видят получше.
Повезло, что несколько драхнидов обособленной кучкой застыли около пирамиды. Но, прежде чем добраться до них, нужно миновать пауков. Они плотным кольцом стояли на самом краю пирамиды, щёлкая хелицерами.
Казалось, пауки понимали, что происходит. По крайней мере, они наблюдали за «медной» жрицей, поднявшейся на вершину пирамиды. Там она вместе с «золотой» привязала Огневу к четырём рукам статуи Маммоны.
Девушка повисла в позе звезды. На её руках поблёскивали только «браслеты» от кандалов, а соединяющую их цепь сняли. «Браслеты» и так замечательно блокировали магию.
— Славьте! Славьте наш-шу богиню! — громко прошипела «золотая» жрица, воздев руки к куполу. — Великая Маммона услыш-шит вас! Её глаза обратятся к вам!
— Славься, славься, Маммона! — зашипели и защёлкали рядовые монстры.
«Золотая» сняла с пояса чёрный нож и такого же цвета короткий трезубец. Причём, как учит этикет, нож она взяла в правую руку, а вилку, то бишь трезубец, в левую.
— Маммона! Маммона! — продолжали вопить монстры, впадая в религиозный экстаз.
Звук барабанов усилился, а вокруг пирамиды зажгли факелы. Они тотчас начали чадить и потрескивать.
— Славься, Маммона! Славься, Хаос! Да будем жить вечно мы, дети его! — подала голос «медная» жрица и без всякой жалости отвесила баронессе пару пощёчин.
Голова девушки мотнулась туда-сюда, а потом открылись её глаза. На лице Огневой возникла удивлённая гримаса, словно она приняла происходящее за весьма реалистичный кошмар. Но затем мозг девушки осознал, что случилось.
Вся кровь отлила от мордашки баронессы. Нижняя губа затряслась, а руки попытались разорвать путы.
Девушка лихорадочно задёргалась, но у неё не получилось освободиться. И тогда Огнева начала наливаться отчаянной храбростью человека, уже взошедшего на эшафот и понимающего, что его ждет неминуемая смерть.
— Будьте вы все прокляты, отродья Хаоса! Гнить вам в Пустоши! Сдохните, твари! — жарко выпалила девушка и плюнула в «золотую». Но её слюна не долетела до жрицы, что ещё больше взбесило баронессу. — Перун вас всех покарает! Вам не уйти от его кары!
Испепеляющий взор Огневой вонзился в жриц. А те лишь довольно оскалили зубы. Они не понимали русский язык. А даже если бы понимали, их бы совсем не задели сочащиеся яростью крики баронессы.
И, кажется, Огнева смекнула, что её вопли — это лишь шум для хаоситов, не являющихся полиглотами. Тут же пропитанный гневом разум девушки нашёл новый объект для проклятий.
— Громов! Выкормыш Хаоса! Если ты слышишь меня, знай, что я вернусь из царства Марены и убью тебя! — яростно выпалила девушка, в бешенстве признав меня пособником хаоситов. — Я отрублю твои яйца! Отрежу их, изжарю и проткну иголками! Раздавлю и сварю!..
— И чем ей так не понравились мои яйца? — сокрушённо прошептал я себе под нос.
— … Я оторву твой член! — выпалила девушка.
— Ну, уже какое-то разнообразие, — хмыкнул я и пристально уставился на жриц.