об асфальт, — криво усмехнулся я, чувствуя, как исстрадавшееся тело постепенно оттаивает, а «регенерация» латает царапины.
Иврим поспешно схватил тонкими пальцами ключ и прижал его к груди, растянув губы в широкой лягушачьей улыбке.
— Рассказывай! Рассказывай скорее, как тебе это удалось! — потребовал он и принялся кружиться по подвалу в каком-то диком танце, отдалённо похожем на вальс.
— Опыт, полученный в твоих ловушках, и правда помог, — просипел я, дрожащей рукой снял с верёвки колбасу и уселся на ящик.
— Я догадывался, догадывался, что там будет нечто эдакое, — довольно сжал кулачки Безумный бог.
Откусив от кольца колбасы приличный кусок, я поведал Ивриму о реке, мертвецах и трёх пещерах, конечно же не став упоминать о помощи Громова-младшего, хотя он, надо признать, сыграл немалую роль в моём успехе.
Возможно, пророчество и вправду может сбыться. Теперь я больше склонен в это верить, чем не верить. Кажется, именно наш странный тандем с Громовым способен достать все ключи. Ведь будь я один, как и та троица, чьи лица висят на шее стражницы, меня с большой долей вероятности могла бы постичь неудача.
— А что ключ? Где он лежал? Его кто-нибудь охранял? — жадно спросил Иврим, страстно поцеловав бронзовый предмет нашего разговора.
— Нет, — максимально честно соврал я, запихивая в рот остатки колбасы.
Безумный бог бросил на меня испытывающий взгляд. Пару мгновений наблюдал, как я увлечённо ем, а потом снова расплылся в улыбке.
— Что ж, пока отдыхай, но скоро тебе предстоит отправиться за вторым ключом.
— Куда?
— Узнаешь, — хихикнул тот и выскочил из подвала.
А мне пришлось ещё целый час убирать все следы нашего с ним пребывания в подвале. И лишь после этого я отправился в свои покои, где принял душ и уснул мертвецким сном.
Благо хоть остаток ночи прошёл без происшествий.
Я почувствовал себя вполне отдохнувшим, когда под звуки будильника открыл глаза. За окном уже расплескалось хмурое осеннее утро, но комнату ещё наполнял сумрак. Однако часы злорадно показывали, что уже пора вставать.
— Клянусь задницей Фрейи, раннее утро явно придумал кто-то вроде Марены, чтобы людям жить не хотелось, — пробормотал я, зевнул и нехотя принял сидячее положение.
Сходил в душ, надел свой самый лучший костюм и обувь. Причесался, надушился, взял учебные принадлежности и покинул апартаменты.
Отель встретил меня тишиной и улыбающимися служащими. Никто из них не давил обеспокоенные гримасы, которые могло бы вызвать убийство, произошедшее в этих стенах. Значит, либо Безумный бог действительно взял человеческую кровь где-то в другом месте, либо труп пока не нашли.
А вот используемый Ивримом ночью мальчик наверняка живёт здесь. Но он явно ничего не вспомнит. Даже если Иврим не счёл нужным смыть следы крови с кожи и губ мальца, вряд ли ребёнок или его родители, скажем так, вынесут сор из избы. Они предпочтут не распространяться об этом. Так что пока всё нормально.
И стало ещё лучше, когда я сытно позавтракал в соседнем кафе. Всё-таки чашечка горячего кофе в такое серое пасмурное утро — самое то, прям какое-то отдельное наслаждение.
Правда, моё настроение слегка подпортили очередные жрецы, завывающие по радио в такси, помчавшим меня в академию. Этот водитель, в отличие от предыдущего, уже поддался опостылевшей мне пропаганде. Он сжимал кулаки, сверкал глазами и клялся, что бросит руль и пойдёт в Пустошь, как только империи понадобятся добровольцы.
Таксист даже хотел отказаться от платы, когда узнал, что я страж. Всё же мне удалось впихнуть в его ладонь деньги, а потом величаво покинуть такси и увидеть, что к воротам академии одна за другой подъезжают роскошные машины, выпуская из своего нутра кадетов в малиновых кителях с жёлтыми вставками и золотыми пуговицами.
Лица у всех были холеными и бледными, носы высокомерно вздёрнутыми, губы брезгливо поджатыми, а взгляды… Иные боги проще смотрят на своих почитателей.
К слову, девушек оказалось раза в два больше, чем парней. С чем это связано? Может с тем, что парни всё-таки не так охотно соглашаются учиться в декоративной академии, а предпочитают уезжать в нормальные боевые учебные заведения?
— В любом случае мне вот с этими высокомерными попугаями предстоит учиться, — сокрушённо прошептал я себе под нос. — Чем же я заслужил такое наказание? Наверняка опять какие-то интриги. Ну, скоро узнаю.
Азартно вздохнув, я двинулся к дверям академии, ловя на себе удивлённые взгляды кадетов. Конечно, они не пялились на меня, а посматривали украдкой, но я-то уже тёртый воробей, такие взгляды вижу с расстояния в два километра.
Внутри академии взглядов стало ещё больше, особенно когда я показал охране пропускной билет, выданный мне вчера.
Да и когда я изучал расписание, чужие любопытные взоры жгли мою спину.
А уж сколько взглядов пронзило меня, стоило мне войти в просторную аудиторию… Кажется, все семь десятков кадетов смотрели, как я с лёгкой улыбкой занимал место возле окна с красными бархатными занавесками, выбрав одну из средних скамей. Они вместе с полированными партами из дорогих сортов дерева плавно поднимались к лепному потолку с хрустальной люстрой.
Аристократы начали шёпотом обсуждать мою персону, но буквально через минуту их вниманием завладели баронесса Огнева и графиня Белова. Они вошли в аудиторию, заставив учащённо забиться мужские сердца. Обе красотки выглядели просто сногсшибательно: причёски, платья, украшения… Всё высший сорт!
Я как наяву услышал завистливое шипение местных девиц, облачённых в форму академии. Думаю, уже к первому перерыву они начнут распускать о Беловой и Огневой какие-нибудь гнусные слухи, чтобы нивелировать их красоту.
— Доброе утро, господа кадеты! — громко сказал вошедший в аудиторию Пётр Ильич Фрост и увидел баронессу с графиней. — О, новенькие! Я так полагаю, вы из Стражграда? Тогда позвольте вас представить. И вы, Громов, спускайтесь к нам.
Я сделал так, как сказал преподаватель, и оказался рядом с Огневой и Беловой. Мы стояли возле доски перед сидящими кадетами, поглядывающих на нас свысока, как на селян в лаптях.
Пётр Ильич представил нас аудитории, сказав, что мы будем временно обучаться тут, поскольку наша родная академия получила повреждения в результате нападения отряда хаоситов-диверсантов.
— Ну-с, — уже к нам обратился Фрост, слегка склонив к плечу голову с посеребрёнными сединой висками. — Надеюсь, вам у нас понравится. Присаживайтесь. И давайте приступим к изучению царицы всех наук — математике!
Мы втроём уселись рядом с тем самым окном, где я прежде восседал.
Фрост начал лекцию, а кадеты полностью замолчали и раскрыли тетради, украдкой бросая на нас быстрые взгляды.
— Доброе утро, — шёпотом поздоровался я с девицами и иронично добавил: — Какая всё-таки неожиданная встреча. Меня отправили в эту академию, и вас тоже… Надо же, какое совпадение.
— Вообще-то, это мы с Огневой удивлены, что ты оказался в этой академии, где учатся только высокородные дворяне, — покосилась на меня Белова, держа спину идеально прямой, а плечи — развёрнутыми, как того и требовало аристократическое воспитание.
— Вот именно, — поддержала её баронесса, принявшись записывать тему занятия, которую Пётр Ильич мелом вывел на доске.
— Как хорошо, что я прекрасно чувствую враньё, — усмехнулся я, но дальше тему развивать не стал.
И так понятно, что они не сознаются, не скажут, что именно моя во всех отношениях загадочная персона привела их сюда.
— К слову, очень странно, как уже заметила графиня, что тебя направили в эту академию, — прошептала мулатка, внимательно посмотрев на меня.
— Нет, всё так и должно быть. Я же внебрачный сын императора, просто он скрывает это, — тонко улыбнулся я, заметив, как Белова вздрогнула, будто на миг приняла мои слова за чистую монету.
Огнева же съязвила:
— Вот уж вряд ли. Не вижу никакого фамильного сходства. Да и говорят, что у императора потрясающее чувство юмора, а не набор балаганных шуток.
— Будь я императором, моими шутками восторгались бы все от мала до велика. Огнева, не будь наивной. Все решает положение. Даже твоё чувство юмора будут хвалить, если ты когда-нибудь при помощи тёмных богов станешь императрицей.
— Почему именно тёмных? — сощурила она глаза и сжала губы в одну линию.
— Дык светлые же должны помогать людям, а не обрекать их на тёмные времена.
— Значит, ты думаешь, что я бы плохо правила? — прошипела девушка, гневно раздувая крылья точёного носа.
— Нет, что ты… Почему же сразу плохо? Отвратительно.
— Хам, — буркнула она и отвернулась.
А я мысленно довольно потёр руки.
Отлично, пока Огнева обижается, от неё не последует никаких вопросов, а то ведь она угрожала, что хочет со мной поговорить. Теперь бы ещё разобраться с Беловой.
Но тут Громов-младший каким-то чудом распознал мой замысел и принялся умолять меня не делать этого с его тайной страстью. Ему повезло. Графиня сама что-то поняла и сидела молча, как воды в рот набрала. Только порой зыркала по сторонам, словно проверяла — достаточно ли сильно кадеты впечатлены её красотой. А те чуть ли не слюни пускали, хотя и хорошо скрывали это.
Хм, они будто никогда не видели таких красоток. А графине явно льстил такой интерес, но она никак не показывала этого. Разве что её щёки слегка покраснели.
Между тем лекция закончилась, и Пётр Ильич сказал, что у нас есть пятнадцать минут, дабы передохнуть, а потом он снова начнёт макать нас в свою любимую дисциплину.
— Я, пожалуй, ноги разомну, — бросил я девицам и покинул аудиторию.
На самом деле это был лишь предлог, что выпустить наружу кофе, выпитый утром в кафе. Я избавился от лишней жидкости, воспользовавшись местным туалетом, который по уровню роскоши не уступал своим коллегам из богатых особняков.
А вернувшись в аудиторию, я увидел весьма занимательную картину. Белова сияла улыбкой и жеманно смеялась над шутками нескольких пижонов, окруживших её возле окна.