л Мых, вскинув руку.
Он указал на два туманных облачка, появившихся над серединой дороги. Они коснулись лежащих там скелетов и начали вытягиваться, принимая форму людей. Причём местные духи, в отличие от призраков, выглядели более реальными, прям как очень правдоподобные иллюзии.
Всего за пару ударов сердца туманные облачка обернулись двумя женщинами. Одной было лет шестьдесят, и она носила длинный сарафан. Он облепил её располневшее тело с крупной грудью, свисающей чуть не до пупка. Лицо её напоминало печёное яблоко, а длинная седая коса опускалась до грязных голых пяток.
Второй же женщине на вид было не больше двадцати пяти. Статная, с бледным прекрасным лицом и с серебряной диадемой на чёрных волосах. Последние были заплетены в такую длинную косу, что её пришлось обернуть вокруг тонкой талии. Из-за этого коса напоминала пояс, подчёркивающий широкие бёдра смертной и её сочную задницу, обтянутую тканью светлого сарафана.
— Ну и зад, а волосы-то какие длинные! Настоящая Жопунцель, — восхищённо проговорил я.
— Да, хороша чертовка. И плевать, что сиськи едва не по земле волочатся, а талия растеклась хлебным мякишем, — поддакнул старик, пожирая взглядом старушку. — А я и не думал, господин, что у вас такой отменный вкус.
Я покосился на Мыха. Он меня подкалывает или всерьёз решил, что мой восторженный комментарий относился к бабке? По его глуповатому виду невозможно было выяснить, чем руководствовался старик, вперившийся в бабку.
А та вдруг вместе с молодой обольстительно улыбнулась нам и поманила рукой, шагнув с дороги в топкую грязь. Духи, естественно, не провалились в неё, а вот мы с Мыхом наверняка с головой уйдём в жижу — и поминай, как звали.
— Не идите за ними, — встревоженно посмотрел на меня старик.
— И в мыслях не было.
— Это хорошо, хорошо, — мелко покивал тот и снова пошёл вперёд, косясь на духов.
А те принялись активнее махать нам руками и всё шире улыбаться. В их жестах и мимике появились игривость и толика томности.
А уже когда мы миновали середину дороги, даже не подойдя к её краю, обе женщины перешли к более решительным действиям. Они стали изгибаться будто под музыку, которую слышали только они. А их сарафаны начали медленно скользить к ногам, обнажая голые тела.
Я смотрел только на молодую женщину, а вот старик с ярко горящими глазами наблюдал и за той, и за другой.
В какой-то миг он прям на ходу начал ритмично хлопать в ладоши и по-стариковски подвывать:
— Э-э-эх! Ух-ух!
— Под ноги не забывай смотреть, — напомнил я разошедшемуся старику, чья физиономия раскраснелась.
Тот молча кивнул и через десяток секунд перестал хлопать. Буквально в тот же миг оба обнажённых духа замерли. Мых словно знал в какой именно момент закончится бесплатный стриптиз.
Между тем с лиц духов стремительно уходили гримасы похоти, а из глаз пропало обещание неземных наслаждений, сменившись злостью и жутким разочарованием волков, упустивших сочных ягнят.
— До встречи! — помахал им старик.
Духи пронзительно взвыли и пропали.
— И часто они тут выступают со своими народными танцами? — с ухмылкой спросил я, сойдя с брусчатки на берег.
— Почитай каждый раз, как кто-то идёт по дороге. Ну, ежели никто кости не трогает. Тогда просто голышом танцуют, а если косточки тронуть — тада всё, смертным боем идут.
— А ты наверняка частенько тут ходишь, да? — широко улыбнулся я.
— А чего не ходить-то? — подмигнул мне старик и закинул в рот грибочек.
— Может, и отшельники тут поселились из-за этих танцев?
— Может, — не стал спорить Мых и пошёл между деревьями, собравшимися в настоящий чёрный лес. — Они уже рядом живут. Ещё четверть часа хода — и будем на месте.
— А ты не боишься отшельников? — полюбопытствовал я, чавкая жирным чернозёмом под ногами. Его покрывал слой опавшей листвы и мелких веточек. — Говорят, что они так же дружелюбны, как та змея, что едва не укусила тебя.
— А чего мне их бояться? Всё одно помирать, — философски прошамкал старик и покосился на обглоданный человеческий череп, лежащий между бледными древесными корнями, выступающими из земли.
— Ну да, ну да, — покивал я, пробежавшись внимательным взглядом по согнутой фигуре Мыха.
У Громова-младшего он вызывал нервную дрожь. Впрочем, как и окружающий нас лес. Тёмный, мрачный, пахнущий плесенью и смертью. Отвратительные наросты и гирлянды седого мха уродовали деревья, а в дуплах порой поблёскивали чьи-то голодные глаза. Под ногами же иногда встречались кости людей и животных.
А когда над нашими головами кто-то ухнул, Громов-младший едва в обморок не грохнулся. А я даже не вздрогнул, хотя очень хотелось.
Старичок же мелко захихикал и просипел, погрозив кулаком во тьму, шевелящуюся в кронах деревьев:
— Филин тутошний. Тот ещё разбойник.
— Угу, шутник, — поддакнул я, услышав удаляющееся хлопанье крыльев.
— Всё, дальше я не пойду, — остановился Мых и указал палкой на просвет между деревьями. — Вон полянка отшельников. Тама они живут.
— Не пойдёшь со мной? Испугался? А как же «всё одно помирать»?
— Так-то оно так. Но зачем лишний раз смерть за бороду дёргать? — хитро усмехнулся старик. — Я, господин, вас тут подожду, на пеньке.
— Жди, — бросил я и дальше пошёл один, дивясь странному представлению Мыха о смерти. Откуда у неё борода? Да и как-то странно, что он не упомянул какую-нибудь богиню смерти или бога.
Выйдя на полянку, я в свете луны обнаружил избушку из чёрных от времени брёвен, покрытых жёлтыми пятнами грибка. На крыше из дёрна росла трава, за мутными стёклами плясал огонь свечей, а к входной двери вели десять прогнивших ступеней, поскольку избушка стояла на четырёх сваях, торчащих из раскисшей почвы.
Видать, отшельники решили обезопасить своё жильё от подтопления. Потому и подняли его на пару метров от земли.
— Чем-то всё это мне одну сказку напоминает, — пробормотал я и не таясь двинулся к ступеням.
Но мне не суждено было подойти к ним. Вдруг с диким скрипом несмазанных петель открылась дверь и на пороге появился лохматый дед в длинной ночной рубашке. Из-под неё виднелись только мосластые ступни с кривыми узловатыми пальцами, оканчивающимися внушительными ногтями.
— Кто такой? Чего тебе надобно тут? — неприветливо прохрипел он, с прищуром глядя на меня.
Из-за его узкой спины лился свет свечей, а на худой шее на верёвке висел небольшой черепок какой-то птицы.
— Разговор есть, — произнёс я, заметив за оконным стеклом чью-то физиономию.
— Так говори, покуда можешь, — выхаркнул тот, хмуря разросшиеся седые брови, нависающие над колючими глазами.
Магией от старика не тянуло, но говорил он с такой уверенностью в собственных силах, словно у него в избушке пировал десяток-другой друзей-богов, готовых встать на защиту дедка.
— Ты один из братьев, которых называют отшельниками?
— Ну и что.
— Как тебя звать-величать?
— Не надо меня звать-величать. Иди отсюда, пока цел, — зло выдал сварливый старик, тряся бородой.
— Без разговора никуда не уйду, — отрезал я. — Говорят, что ты с братьями умеешь открывать порталы на дальние расстояния? Правда ли это?
— Какое тебе дело, пришлый?
— Меня зовут Человек из-за Стены…
— Ты такой же человек, как я сисястая девка, — перебил меня дед. — У тебя только тело человечье, а нутро пахнет божественной силой. Но ты ещё не бог, хотя и на пути к тому, чтобы стать им. Так чего ты хочешь? Говори, не юли. Нет у меня времени слушать тебя. А был бы ты обычным человеком, даже говорить бы с тобой не стал. Утопил бы в болоте — вот и вся недолга.
О как! А старик-то непростой! Даже сильный маг не способен почувствовать во мне божественную кровь, а этот сварливый хрен уловил её.
— Да ты, видать, и сам не человек, раз сумел понять, кто я. Какого бога ты потомок?
— Такого, — огрызнулся старик, начиная выводить меня из себя. — Чего тебе надо?
— Хочу заключить сделку, — ровным голосом проговорил я, мысленно прокручивая в голове успокаивающую мелодию. — Мне нужен устойчивый портал на несколько часов. И я готов заплатить за вашу помощь. Назови цену.
— Ничего нам не надо! — рявкнул старик и взялся сморщенной рукой за дверную ручку, явно вознамерившись скрыться в хате.
— А имеешь ли ты право говорить за всех братьев? Может, только за того, что прилип к стеклу? А тот брат, который привёл меня сюда, вполне может иметь другое мнение. Давай, Мых, выходи уже, не стесняйся. Подключайся к разговору. И третьего своего брата зовите. Я ведь не уйду, пока вы не согласитесь помочь мне.
Глава 22
Старик Мых вышел из-за дерева с кривой ухмылкой на губах.
— Понял-таки, — прошамкал он и пошёл к избушке, опираясь на палку.
Мых снова двигался с трудом и едва не трещал костями при ходьбе.
— Да чего тут понимать? — пробурчал я.
— Ну да, ну да. Ладно, Прищур, хватит артачится. Совет держать будем, — сказал Мых своему братцу.
А тот продолжал злобно буравить меня одним глазом. Второй он держал практически полностью закрытым. Между веками поблёскивала лишь едва заметная щёлочка.
— Гнать его надобно, — бросил Прищур, указав на меня кривым пальцем.
— Он настырный, не уйдёт, — подмигнул мне старик.
— Прогоним, — убеждённо сказал отшельник и переступил босыми ногами, из-за чего скрипнули рассохшиеся половицы избушки.
— Поступим так, как решим на совете. Молчун тоже пущай скажет своё слово, — твёрдо выдал Мых и принялся с трудом подниматься по ступеням лестницы. Они привели его к распахнутой двери.
Старик проник в хату, а его брат полоснул меня недружелюбным взором и захлопнул дверь, скрывшись с глаз долой.
Я остался стоять в одиночестве на залитой красноватым лунным светом поляне среди сморчков, травы и влажно блестящей почвы. Даже присесть негде. Пришлось опуститься на корточки, попутно отгоняя комаров от физиономии.
Что ж это за старички такие? Из какого божественного рода они происходят? Громов-младший тоже страстно хотел узнать ответ на этот вопрос.