— Дык может, он жаждет поскорее получить наследство?
— Нет, Павел не такой, — мрачно глянул на меня смертный и налил себе водички из графина. Он с шумом выпил её, дёргая кадыком.
— А как на твою болезнь отреагировала та, на кого вся эта постановка и была рассчитана?
— Пока не приходила. Но Лидия ей шепнула о моём состоянии, и она вроде бы встревожилась, — расплылся в довольной улыбке мужчина, но уже через миг хмуро протараторил: — Вот только боюсь, что она раскусит меня, когда придёт. Может, ты со мной порепетируешь?
— Пф-ф, вот ещё! Я вообще-то в походе. Нет у меня времени на такие мелочи. Кстати, пора уже перейти к делу, ради которого я и прибыл. Слушай внимательно, собери побольше консервов, сними с них этикетки и отвези на какой-нибудь отдалённый склад. И ящики под них тоже бери без опознавательных знаков.
— Зачем это? — насторожился Громов, сощурив глаза.
— У меня есть покупатель. Платит золотом. Остальное — неважно.
Мужчина облизал губы и решительно произнёс:
— Так, от этого предложения дурно пахнет. Я закон нарушать не буду даже ради золота.
— А ты ничего и не нарушишь, — заверил я его.
Вряд ли же в империи есть закон, запрещающий продавать хаоситам тушёнку. До такого наверняка никто не додумается.
— А зачем тогда нужен склад на окраине и консервы без опознавательных знаков? — упорствовал в своих подозрениях Громов, приняв сидячее положение. — Уж не врагам ли империи ты хочешь продать продукцию, выпущенную на моём заводике?
Хм, а интуицией и прозорливостью боги его, к сожалению, не обделили.
— Ты слишком много думаешь, находясь одной ногой в могиле.
— Чего это? — напрягся Громов. — Я не собираюсь умирать.
— А я и не сказал, что ты собрался умирать. Я просто оторву твою ногу и швырну её в яму. И тогда ты будешь одной ногой в могиле, — с мрачным юмором сказал я, зловеще оскалив зубы.
— Не надо мне ничего отрывать. Если ты поклянёшься, что консервы не достанутся врагам империи, я с радостью продам их.
— Не достанутся, — пообещал я и произнёс простенькую клятву.
Громов сразу же расслабился и даже расчертил лоб глубокими горизонтальными морщинами, показывающими, что смертный о чём-то задумался, будто уже думал, куда потратит золото.
— А цена-то какая? — спохватился он.
— Тебе хватит, — заверил я его и следом спросил: — Где хранятся ловушки с полным зарядом энергии? В подвале?
— Ага. Но их уже мало осталось.
— Купи ещё несколько на всякий случай, — приказал я, помахал на прощание смертному рукой и вышел вон.
В подвале я зарядил кубок-портал и сунул в поясную сумку пару ловушек, после чего перенёсся в форт. Тот снова встретил меня жарой, растёкшейся по стенам из грубых блоков жёлтого цвета.
Глянув во двор через узкую бойницу, увидел, что практически все телеги уже заполнены ящиками. Ага, значит, вот-вот полк снова отправится в путь. Пора возвращаться к своим.
Я покинул комнату и отправился к выходу. Миновал лестницу, пару коридоров и в дверях столкнулся с Шиловым, вошедшим в форт.
— Вот ты где! — обрадованно выдохнул он, увидев меня. — А я тебя искал. Где ты был?
— То здесь, то там, — расплывчато ответил я, неопределённо покрутив кистью. — Занимался своими обычными делами: вынюхивал, плодил слухи, искал кому бы морду набить и мешал жить добрым людям.
— И как? Плодотворно провёл время? — съехидничал мужчина, блеснув белыми зубами, оттеняющими смуглый цвет кожи.
— Нет, — печально вздохнул я. — Так зачем вы меня искали-то?
— Поедешь со мной в авангарде полка вместе с разведчиками, — сказал посерьёзневший Рафаэль Игоревич.
Я кивнул и прошёл мимо посторонившегося командира отделения. Меня совсем не смутила и не расстроила обязанность ехать впереди полка. Так даже будет лучше. Авось на нас кто-нибудь да нападёт.
Пока же я вышел во двор форта, где на лошадей забирались кавалеристы. Мне тоже подвели коня. Он недовольно сверкал глазами, громко хрипел и мотал головой, пытаясь вырвать поводья из рук дюжего солдата с чёрной бородой.
— Вы поосторожнее с ним, господин маг, — пробасил смертный, чьи мышцы рук вздувались под формой. — Очень непокорный конь.
— А почему он достался именно мне? — уточнил я, заметив нездоровое любопытство нескольких офицеров, собравшихся около телеги.
Среди них затесался Дмитрий Козлов и старательно делал вид, что даже не смотрит в мою сторону. Но я-то видел, что он украдкой косится на меня, злорадно потирая ручонки.
— Не знаю, господин, — проронил солдат, шмыгнув носом. — Мне приказал сержант Гарьев, а я исполнил, ничего не спрашивая. Такие у нас в армии порядки.
— Я-я-ясно, — протянул я, быстро сложив два плюс два.
Козлов всё-таки осмелился устроить мне подлянку. Да такую, которая может уронить мою репутацию, если я не справлюсь с конём на виду у стольких людей. В настоящий момент во дворе форта находилась довольно большая часть нашего полка. И все они поглядывали в мою сторону. Уж слишком примечательной была борьба дюжего солдата и коня. Последний всё порывался встать на дыбы, из-за чего смертный побелевшими пальцами держал поводья, буквально повиснув на них.
Громов-младший сразу же вознегодовал, тоже смекнув, что к чему. Ну а я спокойно подошёл к хрипящему животному, погладил его по голове и начал успокаивающе шептать в ухо живоотного, используя язык хурсов, кочевников, рождающихся на лошадях и умирающих на них же. Говорят, что звуки их языка успокаивающе действуют на лошадей.
Конь и вправду начал успокаиваться. Прекратил рвать поводья, прядать ушами и хрипеть. Не прошло и минуты, как он совсем успокоился, косясь на меня карим глазом с длинными ресницами.
— Чудеса! — не сумел сдержать потрясённого выдоха солдат. — Что же вы ему такое нашептали, господин маг?
— Пообещал вместо соломы сердце сержанта Гарьева, — кровожадно усмехнулся я. — Так Гарьеву и передай.
Бородач кивнул. А я понадеялся, что у сержанта хватит ума больше не связываться со мной даже после уговоров Козлова, замершего возле телеги. Он разочарованно сжал кулаки, и едва не взорвался от бешенства, когда я ловко вскочил на коня, который даже не дёрнулся, спокойно глядя на людей, открывших рты от удивления. А ведь всего минуту назад казалось, что этот четвероногий сгусток непокорности невозможно было укротить, а тут вон оно что…
Правда, народ сразу же попытался объяснить такую метаморфозу магией, но маги из моего отделения тут же сообщили, что у меня нет атрибута, способного успокоить коня.
— Значит, он силён духом, — донёсся до меня авторитетный голос какого-то седовласого низенького офицера с кривыми ногами кавалериста. — Лошади чувствую это и подчиняются. Я вот сам…
Он понизил голос и начал что-то с азартом рассказывать солдатам, гордо подбоченившись.
Козлов же резко развернулся и подскочил к солдату, ведущему к нему пегую лошадь, флегматично взирающую на мир. Маг попытался лихо запрыгнуть в седло, но то ли ему помешали эмоции, то ли координация подвела, в любом случае мужчина промахнулся мимо стремени и чуть не упал, вызвав улыбки и смешки среди кавалеристов.
Краска залила лицо Козлова, а в глазах мелькнула смертельная ненависть ко мне. А к кому же ещё? Неудачник наверняка винил во всём меня.
— Громов! — позвал меня Шилов, каким-то чудесным образом уже оказавшийся на вороном коне, да ещё и у ворот форта в компании пятнадцати всадников.
Я направил к ним своего зверя. И он послушно, как ласковый котёнок, потрусил в сторону Рафаэля Игоревича.
— Что случилось? — хмуро спросил Шилов. — Почему все смотрят на тебя так, будто ты сел на горящую бочку с порохом и преспокойно доехал на ней, куда тебе было нужно?
— Примерно так всё и было, — проговорил я с той скромностью, что паче гордыни.
— Рассказывай, — потребовал мужчина и тронул своего коня каблуками армейских ботинок.
Тот, грохоча копытами, выскочил из раскрытых ворот. Но моему четвероногому монстру не составило труда поравняться с ним. А остальные всадники помчались за нами, постепенно расходясь в разные стороны, чтобы прочесать побольше территории.
— Не, не буду рассказывать. Это только испортит мою историю. Потом у кого-нибудь другого спросите.
Смертный недовольно глянул на меня, но настаивать не стал, а перешёл к короткому инструктажу, как будто я не знал, на кой шут перед войском отправляют разведчиков.
— … Хаос наверняка знает о наших планах, так что держи ухо востро, — закончил Шилов, цепким взглядом окинув небольшие холмы, уходящие за горизонт.
— Ясно, — расслабленно ответил я, размеренно покачиваясь в такт движениям коня.
— Соберись, Громов. Мы едем по вражеской территории, — проворчал Рафаэль Игоревич. Его лицо помрачнело и обозначились морщинки. — Однажды я с бывшей женой патрулировал земли возле Стены. Молодой я тогда был, глупый. Всё внимание только ей уделял. Тогда она ещё не была моей женой, а мне этого хотелось. Ну я и проворонил гарпию. Она чуть не убила нас.
— Я вас понял, — заверил я мужчину, натянув на физиономию серьёзную мину.
— Надеюсь. Ладно, ты бери на себя земли по правую сторону, а я возьму по левую. Постарайся держать солдат в поле зрения. Если кто-то из них начнёт кричать, поспеши ему на помощь. Ты должен магически поддержать их.
Я кивнул и, направив коня вправо, поскакал между холмов, порой взбираясь на них, чтобы обозреть окрестности в поисках разведчиков. Они разъехались довольно далеко, выискивая возможные следы засады или скопление вражеских сил.
Минута шла за минутой, километры пути оставались за нашими спинами, но всё было спокойно. Только солнце донимало нас, будто всерьёз хотело поджарить наши тушки до хрустящей корочки.
И тут вдруг я услышал пронзительное лошадиное ржание, раздавшееся справа. Следом прозвучал полный ужаса человеческий вопль, резанувший по нервам. Но он резко оборвался, как и лошадиное ржание. И всё стихло, кроме злобного клёкота птиц, кружащих под красноватой дымкой, застилающей небо.