– Как это произошло? – делая ударение на каждом слове, спросил господин секретарь. Увидев пустую раму, он примёрз к ней взглядом.
Филь с трудом поборол дрожь в коленях. Враньё не могло ему помочь, оно лишь продлило бы его мучения. Возможно, его даже станут пытать.
– Я… хотел сбежать, – обречённо проговорил он, понимая, что жизнь его кончена.
– И? – сухо поинтересовался господин секретарь.
– Но сначала я хотел помыться, – ответил Филь тише.
Господин секретарь крякнул, услышав это:
– Помылся?
– Помылся.
– А потом?
– А потом я поскользнулся, – уставясь в пол, пробормотал Филь.
Он потерянно переступил с ноги на ногу на мокрых досках. Плечи и спину его саднило. Видимо, некоторые из осколков его поранили.
– Стой где стоишь, – холодно бросил господин секретарь.
Он показал на куски стекла под ногами мальчика и испарился из комнаты. Не успел он скрыться, прибежали служанки и с оханьем и аханьем принялись убирать стекло, затем вымыли Филя с головы до ног. У них это получалось так ловко, что мальчик только успевал поворачиваться в злосчастном тазу. Когда его вытирали полотенцем, он заметил, как сказалась его ночёвка на белоснежных простынях постели, и чуть не застонал от огорчения.
Одев его в одежду с кушетки, оказавшуюся ему впору: чулки, штаны, сапоги, рубашку с камзолом и короткий плащ, – Филя вывели во двор. Здесь он понял, чем так пахло в опочивальне.
Двор был не внешний, куда его привезли вчера. Этот двор располагался внутри замкового корпуса, выстроенного вокруг обширного парка. И каких только деревьев в нём не было! Филь узнал знакомые ему тис, лавр, платан и кипарис среди множества других, пахучих и незнакомых.
Вдоль выложенных мрамором дорожек стояли вырубленные из цельного куска дерева скамьи. На одной из них в чёрных шерстяных трико, башмаках и камзоле, закинув ногу на ногу, сидел господин секретарь. Он грелся на солнышке.
– Императору, как всегда, жарко, – завидев Филя, сказал он, не поворачивая головы, – а я привычно мёрзну.
Он вздохнул и, подняв лицо к солнцу, закрыл глаза. Выглядел он как человек, который пытается до конца использовать выпавшую ему минутку отдыха. Филь мялся рядом. С ним мялась служанка, которая привела его сюда.
Наконец господин секретарь поднялся со скамьи:
– Идём!
Отпустив служанку, он сжал костлявыми пальцами плечо мальчика и потащил его за собой. Он так быстро шагал на своих тощих ногах, что Филю пришлось перейти на бег вприпрыжку.
Они пересекли парк и влетели в застеклённые двери ещё одного сада, на сей раз зимнего. В открытой южному солнцу лоджии, развалившись на кушетке и сложив ноги на её спинку, возлежал плотный огненно-рыжий вельможа. Он изучал пергамент, с которого свисала сургучная печать.
– Сир, я привел его, – останавливаясь в отдалении, сказал господин секретарь.
– А, Клемент, наконец-то!
Вельможа встал с кушетки и устремил взгляд выпуклых глаз на Филя, затем сделал круг вокруг мальчика, будто тот был невиданной скульптурой.
– Клемент, вы правы, он в самом деле побывал под допросом эмпарота, – сказал вельможа, невнятно выговаривая слова. – Мне принесли его допросный лист, и вы не поверите, что он успел там натворить!
Он протянул секретарю пергамент.
– Сир, вы не поверите, что он успел уже здесь натворить, – сказал господин Клемент, опуская свой киль вместо носа в документ.
Рыжие брови вельможи встали вопросительным домиком, и Филь сообразил, кто перед ним. У мальчика от страха затряслись руки.
– Да-а? – ожидающе произнёс император.
Господин секретарь кивнул и, отвлекшись от чтения, вкратце поведал, что произошло в опочивальне. Император прикрыл веки, словно то, что услышал, его бесконечно расстроило. Квадратное лицо с низким лбом и тяжёлой челюстью превратилось в морду спящего пса.
– Значит, ты тот малый, что уронил мост на голову моего брата, – сказал он Филю. – Жаль, промазал, надо было лучше целиться.
Сердился император или подначивал – Филь не мог взять в толк. Но он вроде не собирался распинать его за разбитое зеркало и покушение на брата. Мальчику сразу полегчало, он даже позволил себе оглядеться.
Среди растущих в кадках растений он заметил несколько мраморных скульптур. У одной из них притулился до ужаса знакомый деревянный ларец. Господин секретарь тем временем вчитывался в пергамент с таким лицом, словно был не в силах поверить глазам.
Император мягко проговорил:
– Как видите, Клемент, мы ещё легко отделались. Всего за месяц он успел выбить окно в башне на высоте девяноста шагов, обратите внимание. Подпалил кусты неопалимой купины, чем вызвал пожар, едва не сгорев сам. Там много чего ещё, но во всём этом нет ни капли злого умысла. Так что простим проказнику сегодняшнее мелкое происшествие!
Секретарь поднял на него растерянный взгляд:
– Но зеркало, сир!
– Я сказал, простим, – повторил император с нажимом. – Вы, видать, ещё не дочитали до конца?
Клемент снова уткнулся в пергамент. Вдруг он так остро глянул на Филя, что сердце мальчика опять юркнуло в пятки. Быстро скатав пергамент, господин секретарь сказал:
– Сир, я полностью с вами согласен, нам следует его простить!
Не понимая перемены его настроения, Филь тихо выдохнул с облегчением.
Вытянув руку, император щёлкнул пальцами в направлении ларца. Клемент достал оттуда кубок с изумрудом, и мальчик вожделенно уставился на камень.
– Это символ императорской власти, – сказал вельможа, принимая кубок у секретаря. – Он переходит по наследству каждому следующему императору. Говорят, что это любимый кубок Локи, чей отец Один правил тут много веков назад. У Одина был нелёгкий характер, он зачастую выводил своих приближённых из себя, но раз перестарался – и его собственный сын Локи пришпилил папашу копьём к дереву. Желая выразить отцу неудовольствие его поведением, Локи собрал его кровь в этот кубок и выпил за здоровье папы. С тех пор кубок приобрёл интересные свойства, в частности он обезвреживает яды. Ты можешь пить из него среди своих самых заклятых врагов, и ничего с тобой не случится!
Как бы Филь ни был заворожен кубком, он не удержался и фыркнул: этот правитель сильно рисковал, если полагался на такие свойства. Ни один моряк не доверит свою жизнь канату, не проверив его для начала.
– Так ведь ничего не стоит подменить его на время пира, – возразил он. – В нём же нет ничего особенного!
Кроме камня, подумал Филь и сразу понял, что преступил границу: лицо императора снова отяжелело, он опять стал похож на пса.
– Кубок темнеет, – ровно проговорил вельможа, – при попадании на него даже сильно разведённого яда.
Всё равно можно обмануть, подумал Филь, просто нужен особый сплав, вот и всё. Неожиданно для него император швырнул кубок обратно в открытый ларец.
– Это подделка! – рявкнул он в ответ на испуганный взгляд мальчика. – Он больше не темнеет так, как темнел раньше! Мне нужен этот кубок, – продолжил он с напором, – если ты когда-нибудь его встретишь, то должен доложить нам об этом немедленно!
Если подделка оказалась столь хороша, у Филя не было сомнений, кто её изготовил: Прений не зря торчал целую неделю в кузне этим летом. Для чего это понадобилось, мальчик решил поразмыслить потом, а пока, кивнув, он осторожно подумал: «С чего бы это я бросился докладывать? Я что, на службе?»
Будто услыхав его мысли, император сказал:
– На тебе форма императорского вестника. Предполагалось, что она послужит тебе, пока приводят в порядок твою одежду, но так даже лучше… Подойди сюда!
Неуверенный в том, чего следует ожидать, Филь шагнул вперёд, и император коснулся его плеча кончиком пальца.
– Назначаю тебя моим личным вестником! – Он брезгливо поджал палец. – Этого достаточно для любого эмпарота, если кто засомневается в твоей должности. – Он оборотился к секретарю. – Дайте ему его жалование!
– Сколько именно, сир?
– А сколько обычно платят вестнику? – спросил император так, словно желал поскорей закончить всё это.
– Пять золотых империалов в год, сир.
– Выдайте ему десять серебром и пусть проваливает, – с раздражением произнёс император. – И учти, я жду от тебя новостей! – с угрозой сказал он Филю, которого господин секретарь уже потащил к дверям.
Вернувшись, Клемент доложил:
– Я вывел его в город, сир. Вы чуть было не вышли из себя, – добавил он почтительно.
Император глянул на него с вымученной улыбкой:
– Да, представьте себе! Этот мальчишка меня взбесил.
Клемент поклонился:
– Его следовало бы отправить на рудники отрабатывать нанесённый урон, а не нанимать на имперскую службу… Одно зеркало стоило двести империалов!
Император невесело улыбнулся:
– С любым другим я бы так и поступил. Но этот неучтивый пакостник выжил в шторм, который забрал жизни всех прочих с корабля, очутившись волей случая в Преддверии в период летнего открытия Границы. Он погиб бы там, угоди он туда в любое другое время, но ему помог случай. После чего он лишь случайно не сгорел на пожаре. Затем он так же случайно уронил мост на моего брата и случайно увидел, как тот проник в Библиотечную башню и что-то украл. Этому мальчишке покровительствуют боги, и у меня нет желания переходить им дорогу… пока нет. Сначала пусть его невидимые покровители и собственное неистребимое любопытство послужат нам, теперь, когда он знает, что мы ищем!
13
Той осенью замок Кейплиг и ближайшие окрестности выглядели иначе, чем сейчас.
Библиотечная башня, которая позднее стала Западной, ещё не была достроена после её очередного разрушения. А обширный рынок находился тогда у самого рва…
Филь стоял за мостом, сжимая в кармане увесистый кошелёк, и разглядывал раскинувшийся перед ним город. Мальчик ощущал себя пиратом, который в предвкушении богатой добычи смотрит с мостика корабля на проплывающую мимо торговую шхуну. Оставалось выяснить, что можно тут сделать с помощью серебряных ядер, смиренно ожидающих его команды в кошельке. Филь полной грудью вдохнул прозрачный осенний воздух и двинулся вперёд.