– А если он сам захочет торговать? – спросил Ирений.
– Не захочет, – усмехнулся Филь. – Едва он войдёт в порт, цена на соль покатится вниз, а здесь у меня денег для него больше, чем он получит по обычной цене!
Ирений с сомнением покачал головой:
– Боюсь, что вместо денег ты получишь камень на шею и нырок в море. В лучшем случае тебя ограбят. Не за своё дело ты взялся, маленький торговец, тебе надо еще подрасти, чтобы люди стали относиться к тебе серьёзно. Ты постоянно забываешь, что рядом с тобой нет отца.
Филь нахмурился. В сказанном была толика правды, но ждать, пока он повзрослеет, было выше его сил. Ирений заказал еще кружку эля.
– А что, если мы договоримся? – предложил он, поразмыслив. – Мне требуется в Хальмстеме головастый помощник для конструирования молота невиданной силы, пригодного для одной непростой работы, а сообразительней тебя мне не найти. Я договорюсь с Мастером, чтобы тебе дали допуск в замок, будешь жить в своей старой комнате. Заодно, если получится, я сделаю из тебя толкового кузнеца. Это дело долгое, года на два… Известные мне секреты дела стоят немало, а тебе сейчас нужна надёжная охрана. Оба эти предприятия я оцениваю в треть того, что ты выручишь. На материалы для молота мне понадобится уйма денег.
– Десять процентов, – тут же сказал Филь.
– Двадцать пять, – сбросил Ирений.
– Пятнадцать, – сказал Филь.
– Двадцать, – вздохнул Ирений.
– По рукам! – сказал Филь и засмеялся.
19
Одни говорят, что Мастер Фе не имел друзей своего возраста в Новом Свете. Другие – что у него было слишком много друзей. За давностью лет нет смысла спорить, кто прав. Одно совершенно точно: самым верным его другом стал тот, с которым он плечом к плечу навсегда вошёл в историю Нового Света, его лучший учитель и вечный защитник, молодой кузнец замка Хальмстем. А началась их дружба в далеком 1342 году…
– Открывай!
Филь налёг на рычаг выпуска пара. Раздался ударивший по ушам рёв, и массивный молот со свистом упал по направляющим на наковальню. От удара качнулась земля.
– Наконец-то заработало как надо, – удовлетворённо произнёс Прений, подбросив в топку лопату угля.
– А тебе не кажется, что мы переборщили с весом? – сказал Филь. – От этой штуки Хальмстем может развалиться.
Кузнец усмехнулся в бороду:
– Хальмстем невозможно развалить. Он опирается на Хранилище, которое давно превратилось в монолит под действием Сотериса.
При упоминании искалечившей его жижи Филь покосился на замковый корпус. С момента переезда его сюда из Катаоки прошло больше года, а он до сих пор обходил Хранилище стороной. За это время его рука стала значительно лучше, но всё ещё выглядела как у утопленника и болела после работы. Руфина, которая вслед за Филем переехала в Хальмстем, каждый вечер мазала её какой-то дрянью. Девушку послала госпожа Фе, однако Руфина сама была не против. «Я не могу оставить малыша одного на этих оглоедов!» – тут же засобиралась она. Под оглоедами она имела в виду Прения с Флавом.
В Хальмстеме она быстро сделалась хозяйкой, командуя поварами и прислугой налево-направо. Её не смущало, что ей, как и Филю, не идёт жалование, и они находятся здесь на птичьих правах из милости Мастера, которому, казалось, нет никакого дела до того, что происходит в замке. Все дни он проводил в своем кабинете или на макушке купола Хранилища, разбираясь в установленном там механизме. Флав утверждал, что это конструкция сердаров, и горел желанием узнать, для чего она. Он растащил её по кусочкам, разложив их в тесном пространстве на куполе, и не разрешал никому подниматься туда, лишь присылая в кузню чертежи очередной требуемой ему железяки, отрывая кузнеца от главного занятия, а именно – изготовления парового молота.
Тысячу империалов, которые Прений получил от Филя, кузнец употребил своеобразно. Половину он отложил, на вторую же закупил множество различных кузнечных сплавов-вутцев из Старого Света. Филь подозревал, что сплавы ему доставили сердары, больно таинственно это произошло: в один день в подполе кузни было пусто, на другой день там стало густо. А на расспросы Филя кузнец добродушно, но твёрдо отказался отвечать.
Экзотичные сплавы Прений собирал давно. Металл он варил нечасто и не очень удачно, поэтому предпочитал пользоваться зарекомендовавшими себя марками из персидских Голконды и Пуланта. Часть он пускал на изготовление оружия вроде пресловутых наконечников, которые Филь уже научился делать, а остальное использовал в бесконечных экспериментах. У Ирения была мечта – узнать секрет серанда, сплава, из которого сердары ковали одноимённые мечи. Один такой меч был у кузнеца, и он запрещал к нему даже прикасаться.
Отложенная Ирением часть денег быстро таяла – паровой молот жрал их как не в себя. И только сегодня эта страшная конструкция впервые нормально заработала. Железа, пошедшего на неё, хватило бы на ограду вокруг Хальмстема.
Тело молота весило как десять хвостовых, а хвостовой молот, самый большой в кузне, весил как два Филя. Звуки, исторгаемые им за работой, приводили в истерику охранных собак, а люди давно привыкли обходить место строительства стороной, благо Ирений поместил его в самом дальнем углу.
Причина безумной, с точки зрения Филя, затеи пряталась в подполе кузни. Это была старая поковка, на которую два года назад упал лом, упущенный мальчиком. Поковка являлась куском метеорита, свалившегося здесь триста лет назад в районе Запретных Земель. А три года назад, оказавшись в тех местах, Ирений заинтересовался его составом и притащил с собой кусок.
Но ему так и не удалось выковать из него ничего путёвого. Металл при нагревании не размягчался, а самый тяжёлый молот от него пружинил. Вот Ирений и задумал сначала разогреть металл до лютой температуры, соорудив у себя в кузне необычных размеров мехи, а потом огромным молотом отковать его.
Когда семья Фе услышала, зачем Филь едет в Хальмстем, они не поверили своим ушам. То есть сначала они пооткрывали рты, когда он выложил перед ними сертификаты имперских серебряных рудников, куда по совету Ирения поместил деньги.
Лентола так и ходила с открытым ртом до отъезда Филя, видимо не зная, как теперь к нему обращаться. Габриэль запрыгала от радости и повисла у мальчика на шее. Руфина засобиралась в Хальмстем. А Эша сказала: «Хе-хе, я что говорила после его побега? Наш братец ещё станет Мастером Хальмстема! Он неугомонен, как Флав, но с полезным дополнением для нашего женского царства в виде обострённой деловой хватки…»
Катаоку было решено сдать в долгосрочную аренду и купить дом в Кейплиге. Девицы при этом столь возбудились, что Филь насторожился, чуя, что теряет контроль над деньгами, которые, как объяснил Ирений, по закону принадлежат семье, и один Филь не имел права ими распоряжаться. Мальчик оттаял, когда госпожа Фе заверила его: «Не волнуйся, я прослежу, чтобы заработанное тобой не разлетелось по ветру!»
Дом был куплен, и семья умотала туда. А недавно Филь получил известие, что Лентола вышла замуж за офицера императорской стражи. Госпожа Фе выслала подробный отчёт о состоянии дел, из которого следовало, что её хватка всё так же сильна, коли она сумела удержать девиц в столице от больших трат. И только мысль, что будет дальше, не давала Филю покоя. В отличие от Ирения, у которого на каждое действие был свой инструмент, Филь предпочитал универсальность, ибо терпеть не мог, когда инструменты валяются без дела. А тут без дела лежала целая куча денег!
Филь засвистал марш, перекрывая отверстие выпуска пара. Кузнец на своём конце открыл паропровод, раздалось шипение, и молот заскользил вверх. Потом он послушно рухнул вниз и снова дрогнула земля.
Оба кузнеца удовлетворённо переглянулись: машина была готова. Филь подумал: «Жизнь – чертовски интересная штука, когда есть чем заняться и никто не стоит над душой!»
– Всё, отдыхаем, – сказал Ирений, стравливая пар. – После обеда начнём.
– Тогда я – купаться, – сказал Филь. – Пока эта сатанинская погода снова не испортилась!
Стоял солнечный летний день, замок казался почти белым. Вот только на самом деле он был весь покрыт серыми разводами от непрекращающегося с весны дождя. За последние три месяца выпала всего дюжина ясных дней. Низкое небо неделями бороздило по головам, иногда совсем опускаясь на землю, и тогда Хальмстем погружался в туман.
Это паскудство было связано с надвигающимся Катаклизмом, который должен был произойти в последний день октября, когда звёздное скопление Плеяд достигнет максимальной высоты в полночь. Случалось это каждые тринадцать лет, и каждый раз граница с родным миром демонов слабела. Хальмстем и прилегающие земли оказывались под их атакой. А в замок на подмогу прибывали всадники Почтовой гильдии, обслуживающие дорогу Кейплиг – Бассан, самую опасную дорогу Империи.
Раз в пятьдесят два года каждый четвёртый Катаклизм был сильнее прочих. В такой год Яд-Аль-Джауза на плече Ориона сияла особенно сильно и в окрестностях Хальмстема разгоралась битва. Хотя даже в такие дни помещения замка были безопаснее любого другого уголка Империи, ибо только здесь держали целую свору собак, которых демоны боялись больше, чем Арпониса. Госпожа Фе, зная это, попросила Филя добыть у Флава разрешение укрыть в замке Эшу и Габриэль. Флав поморщился, но согласился.
Мастер Хальмстема активно готовился к обороне. В те редкие дни, когда он покидал купол, он приносил с собой то одно, то другое новшество. Рёв труб Страшного суда, устроенный Филем два года назад, натолкнул его на мысль сделать и поставить на Дозорной башне устройство, названное им «Глас Сирены». Оно должно было использоваться в особо опасных случаях. А периметр крепостной стены был теперь утыкан петардами, которые должны были разгонять туман. Филь понятия не имел, что они такое и как ими можно разогнать туман. Но они были важные, потому что Мастер лично ездил за ними в свой дом в Унсете, прихватив зачем-то с собой Руфину.