Эша опять вздохнула, уставившись себе под ноги:
– Да вроде бы никакого дискомфорта, а жизнь один сплошной стресс… Как-то теряется целесообразность жизни, нацеленной на обрастание благами, которые почему-то, облегчая жизнь, делают её тупее и скучнее.
Она перешла на язык, который ранее требовал перевода, но сейчас Филь её понял, хотя не взялся бы повторить, что она сказала.
Габриэль воскликнула:
– Ой, Эша, ты как всегда! Ну хоть здесь перестань нагонять тоску, смотри, осень какая!
Под их ногами шелестели разноцветные листья. Ещё ярче они горели на окружающих деревьях, не сбросивших листву. Спокойное нежаркое солнце играло в них дюжинами оттенков – от жёлто-зеленого до густо-красного. По саду расплывался запах свежеиспечённого хлеба из близкой кухни, смешиваясь с запахом опавшей листвы.
– В Кейплиге говорят, что эта зима будет суровой, – сказала Эша.
– Уж не суровей, чем семнадцать лет назад, когда замёрзло всё море, – возразила Габриэль. – Мне Лентола рассказывала.
– Да, а что Лентола? – заинтересовался Филь. – Как её стражник, вы видели его?
Габриэль фыркнула. Эша улыбнулась:
– Лицо умное, но всё какие-то уставы проговаривает. Скучно с ним! Зато бардак не переносит так же, как она. Ты никогда не догадаешься, что он нам подарил.
– Что?
– Да тебе не догадаться.
– Ну хоть намекни! – попросил Филь.
– Живое, – сказала Эша.
– Дрожжи? – спросил Филь.
Габриэль звонко засмеялась.
– Марро! – выговорила она сквозь смех.
– Чтобы он вспахивал наш сад в Кейплиге для лучшего плодоношения, – разъяснила Эша.
Тут Филь сам засмеялся, представив такой подарок.
– А что вы им подарили? – спросил он. – Если у них дома посидеть не у чего, то смело дарите мебель. Например, разбитое корыто.
Габриэль расхохоталась, схватившись за бока. Эша улыбнулась:
– Он не скупой! Просто такой, странный.
Обнаружив искомое дерево, она в минуту оказалась на его верхушке, взобравшись ловко, как обезьяна. Филю с Габриэль осталось только складывать в кучу груши, которые Эша принялась кидать вниз. Половина плодов разлеталась при падении ошмётками.
– Хватит уже! – взмолился Филь, которому надоело уклоняться от сыпавшегося на него увесистого града. – Ой!
Одна груша угодила ему по макушке и растеклась по ушам и голове. Габриэль засмеялась, отбежав на безопасное расстояние.
Задрав голову, Филь проговорил с угрозой:
– Говорю, слазь! А то тебе не жить!
– Давай не будем меня запугивать, а то я упаду, – раздалось сверху. – Ты что, собрался со мной драться?
– Да, – сказал Филь. – Слазь, будем драться на вениках!
– Мал ещё, – сказала Эша, и довольно выглянула между ветвей. – Кстати, ты не знаешь, отъезжал Мастер с Руфиной недавно куда-нибудь по делам?
Она стала спускаться. Филь скинул с макушки прилипшие к волосам куски груши.
– Было дело, – сказал он, морщась и вытирая руки о штаны. – Месяца два назад, а что?
Чёрные глаза Габриэль загорелись от любопытства. Эша спрыгнула на землю, подошла к Филю и пригнула его голову к себе:
– Дай уберу, что осталось… Их видели гуляющими под руку по Пассифону.
Габриэль ахнула:
– Это правда? А мне ты ничего не сказала! Как ты могла, а ещё сестра!
Эша внимательно оглядела Филя.
– Осталось голову помыть… Правда, правда! – ухмыльнулась она.
Габриэль воскликнула, всплеснув руками:
– Но он же старый! А ещё он злой, и левого уха у него нет!
Филь уставился на обеих, не в силах понять, о чём они говорят. Он лишь догадался, что обсуждают они Мастера.
– Он не старый, это Запретные Земли так сказались на нём, – возразила Эша. – Он там забрёл, куда не следует, буквально на минутку, а вышел спустя полтора года и до сих пор не понимает, куда делось это время. А ухо он потерял в ходе одного из своих экспериментов. Ты зря к нему так, он ведь едва ли не самый интересный жених!
– Интересный! – фыркнула Габриэль. – Сумасшедший, покалеченный – и ни гроша в кармане!
– Ээ, – встрял Филь в разговор. – Может, поделитесь, о чём спорите?
Вместо ответа Эша вонзила зубы в сочную грушу. Габриэль хлопнула на Филя глазищами:
– Ой, а ты ничего не знаешь? У нас в каждом городе есть «брачный» переулок, называемый Пассифон, там надо только взяться за руки, и ты женат. Переезжай скорей обратно в Кейплиг, мы займёмся твоим образованием!
– Правда, такой брак признаётся лишь после достижения шестнадцати лет, – добавила Эша, жуя.
Филь немедля заложил себе в память по достижении шестнадцати лет ходить по этому переулку с руками, засунутыми глубоко в карманы. А лучше по любым переулкам для гарантии. А переезжать действительно было пора. Насколько он видел, кузнец научил его всему, чему можно, и уже начинал повторяться. Надо помочь ему закончить ковку метеорита, и можно в путь.
Габриэль расхохоталась:
– Слушай, Эша, а если Флав просто задумался, как всегда, не зная, что делает? Вот будет фокус для Руфины!
Эша прикончила грушу и взялась за другую:
– Думаешь, это её бы расстроило? Для любого эмпарота они теперь женаты.
Все трое тронулись к замку, жуя на ходу. Эша повела носом и глубоко вздохнула:
– Всё-таки, что ни говори, в Хальмстеме дуреешь от свежего воздуха!
22
Что я могу сказать об известном происшествии поздней осенью 1343 года? Только то, что это было неизбежно. В те дни в Хальмстеме жили три Мастера – один настоящий и два будущих.
Один был безумный мечтатель, второй – деятельный изобретатель, третий – талантливый учитель. Все умели хорошо работать руками и головой. А что вы бы хотели получить от этой смеси?..
Небо, которое вчера волшебным образом прояснилось, к вечеру опять затянуло мутью. На замок от леса надвигался туман. Он подкрадывался незаметно, непроницаемым белым полотном, так же, как незаметно глазу опускалось солнце.
Во дворе замка, перед крыльцом, собрались все, кто находился в Хальмстеме, за исключением часовых на стенах. Эша, стоя между Фил ем и Габриэль, раздражённо пыхтела:
– И чего, спрашивается, нас согнали сюда? Ничего нового мы не узнаем. Загонят сейчас в Большую гостиную, и будем сидеть там как курицы! Мы, собаки и человек пять этих головорезов в беретах. Я бы лучше снаружи всласть постреляла!
– Помолчи, – сказала Руфина за её спиной.
На крыльцо вышел Мастер с командором Почтовых.
– Властью, данной мне над этим поселением, – начал Мастер, – я приказываю сразу после наступления темноты покинуть замковый корпус всем, будь то военные или гражданские…
– Плохая идея, – пробормотал Прений позади Филя.
– …и удалить собак из Хранилища, – закончил Мастер.
– Ещё хуже идея, – вздохнул кузнец.
Во дворе раздался ропот. Кто-то крикнул: «Такого никогда раньше не было!» На что Мастер махнул рукой и сказал, перед тем как опять скрыться в замке:
– Положитесь на меня, я знаю, что делаю.
Прений произнёс себе под нос:
– Нам попался сумасшедший. Что ж, будем как-то выживать!
Растерянные солдаты, негромко переговариваясь, снова заняли свои посты на стенах и вокруг замкового корпуса. Некоторые из них крутили пальцами у виска. Такое поведение было пресечено их офицерами, хотя не сразу.
Прений оглядел оставшихся перед крыльцом четырёх поваров и всех Фе.
– Вам, – сказал он поварам, – я принесу запасные жезлы. А как насчёт тебя?
Он посмотрел на Руфину, она ответила:
– У меня есть.
– А у тебя? – Он перевёл взгляд на сияющую Эшу.
– Мне не нужен, мой в сундуке!
– А тебе? – спросил он у Габриэль, выглядевшей грустной и понурой.
– Мне надо, – сказала она, с тоской посмотрев на замок. Нарушение привычного хода событий оказало на неё скверное действие.
Пока Прений ходил за жезлами, Эша мельтешила перед крыльцом взад-вперёд. Она знала, что Мастер задумал, но теперь, когда хозяин замка показал, что не шутит, ей приспичило узнать детали.
– И что, там в самом деле висит настоящий кубок Локи? – спросила она и сама же ответила: – А, ну да, ты же был высоко! А пенал под Арпонис, он плотно закрывается?
Сидя на ступенях с Габриэль и Руфиной, Филь спросил удивлённо:
– С чего ты так взбудоражилась? Закрывается он, плотно закрывается!
– Потому что мне интересно, – сказала Эша. – Как ему только удалось? А ещё очень важно не трогать Арпонис руками при работе, иначе беды не избежать.
Филь нахмурился:
– Откуда ты знаешь, почему?
Всё так же, меряя двор шагами, Эша ответила:
– Запуск Арпониса от рук человека в Хранилище – непредсказуемое мероприятие. Не только Мастер читает нужные книжки!
Тут она вспомнила, что скоро в замок не будет доступа, и побежала за своим жезлом. Тем временем Прений приволок из подпола кузни мешок Арпонисов и раздал их всем, кто в них нуждался. Затем он присел на крыльцо рядом с Руфиной. Девушка выглядела грустной, как и Габриэль, которую она обнимала. Дождавшись, пока на крыльце останутся только они втроём, Руфина сказала:
– Прений, пожалуйста, не называй его ненормальным. Он хороший, несчастный, одинокий, и его никто не понимает. Он уменьшил гарнизон, чтобы избежать больших жертв, если что-то пойдёт не так, но он верит в свою затею!
Кузнец удивился:
– А тебе-то что?
– Я вышла за него замуж.
Прений искоса глянул на неё и хмыкнул. Габриэль навострила уши. Руфина продолжила:
– Если хочешь знать, его брат – вот кто действительно ненормальный. Они бьются по поводу Хальмстема уже целую вечность. Фернан задумал, как только Флав остановит Сотерис, перевезти его на новое место в золотой бассейн под Кейплигским замком и оттуда самолично управлять Границей. Сотерис вроде не растворяет золото.
Филь подумал: «Ага, вот куда делось всё золото Империи!» Ирений воскликнул: