Я едва могу связно мыслить.
– Хорошо.
– Но если ты не захочешь меня видеть…
– Нет, – быстро говорю я.
– Нет? – Крикет заметно нервничает, пытаясь понять, что я хотела этим сказать.
– Я имею в виду… Мы могли бы снова стать друзьями, – осторожно подбирая слова, поясняю я. – Мне нравится эта мысль.
Крикет с облегчением выдыхает:
– Ты согласна?
– Ну да.
Удивительно, каким простым оказался ответ. Конечно же я хочу, чтобы Крикет Белл вернулся в мою жизнь. Он всегда был ее частью. И даже после переезда часть души Крикета, казалось, осталась со мной. Я чувствовала, как она витала между нашими окнами.
– Я хочу, чтобы ты знала. Я изменился, – говорит Крикет. – Я уже не тот парень, что был раньше.
Он резко поворачивается ко мне всем телом. Я испуганно вздрагиваю и, дернувшись вперед, врезаюсь прямо ему в грудь. Одна из картонных коробок опрокидывается и летит вниз, но Крикет легко подхватывает ее на лету.
– Прости! Прости меня! – кричу я.
Грудная клетка у меня горит огнем. Лицо пылает. Ноги дрожат. И каким же, по его мнению, он был? И каким стал?
– Все в порядке. – Крикет заглядывает в коробку. – Ничего не пострадало. Все яйца на месте.
– Слушай, давай я возьму одну. – Я тянусь за коробкой, но парень высоко поднимает руку, так высоко я не достану.
– Все в порядке. – Он мягко улыбается. – Теперь я буду держать их крепче.
Я тянусь за другой коробкой:
– Я вполне могу понести одну из них.
Крикет начинает поднимать и вторую, когда его глаза вдруг становятся серьезными. Он опускает картонки и дает одну мне. На тыльной стороне руки у него написано: ЯЙЦА.
– Да пожалуйста. Я должен занести их домой. Маме до смерти захотелось фаршированных яиц, и она попросила меня сходить в магазин. Крайне важная миссия.
Тишина.
Вот и наступил этот момент. Теперь все зависит от меня: либо я окончательно все испорчу, либо наша дружба возродится. Я поднимаю глаза – все выше и выше, до тех пор, пока мой взгляд не останавливается на лице парня, – и спрашиваю:
– Как дела в колледже?
Крикет закрывает глаза, переводя дыхание. Всего на один миг, но этого достаточно, чтобы понять, как он благодарен мне за этот вопрос. Он действительно хочет вернуться в мою жизнь.
– Хорошо, – говорит он. – Просто отлично.
– По-моему, я слышу в твое голосе какое-то «но»…
Крикет улыбается:
– Ну, сейчас уже лучше, но понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть ко всем этим снующим туда-сюда студентам.
– Ты вроде говорил, что перешел на домашнее обучение после переезда?
– Ну, с учетом того, как часто мы переезжали, это было гораздо проще, чем каждый раз привыкать к новой школе, посещать одни и те же занятия, постоянно чувствовать себя новичком. Мы испытали это не один раз, больше не хотелось. К тому же это позволило нам планировать свои дела, отталкиваясь от расписания Каллиопы.
Последняя фраза меня неприятно задевает.
– А как насчет твоего собственного расписания?
– На самом деле все не так уж плохо. Просто сестре нужно было заниматься как можно больше. Она бежала на тренировку, как только появлялось время. – Должно быть, на моем лице отражается сомнение, потому что Крикет вдруг добавляет: – Еще каких-нибудь пять лет, и в нашей семье наступит мой звездный час.
– Но почему бы ему не наступить уже сейчас? Может, я эгоистка, единственный ребенок в семье и все такое…
– Нет. Ты права. – Я впервые замечаю на лице Крикета отпечаток усталости. – Но так складываются обстоятельства. У сестры дар. И я буду настоящей свиньей, если не сделаю для нее все, что в моих силах. Не поддержу ее.
– А как она тебя поддерживает? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю себя остановить.
Крикет хитро прищуривается:
– Она готовит еду. Выносит мусор. Отправляет мне по выходным коробки с печеньем.
– Прости. – Я отвожу взгляд. – Я лезу не в свое дело.
– Все в порядке, не принимай близко к сердцу. – Крикет все-таки он не ответил на мой вопрос.
Какое-то время мы молча идем рядом, как вдруг до меня доходит.
– Сегодня… Сегодня твой день рождения!
Крикет машинально отворачивается.
– Почему ты ничего не сказал?
Но, задав вопрос, я уже знаю ответ. От воспоминаний о его последнем дне рождения на меня вдруг накатывает грусть.
Крикет теребит свои браслеты:
– Ну да… Восемнадцать.
Я пытаюсь поддержать разговор:
– Совсем взрослый. Официально.
– Так и есть, я чувствую себя взрослым человеком. Но вообще-то я всегда отличался зрелым отношением к жизни. Это мой плюс.
В этот раз самоирония Крикета вызывает у меня лишь недоумение. Он действительно всегда вел себя очень по-взрослому. Исключая разве что те моменты, когда был рядом со мной.
– Значит, ты приехал, чтобы повидать Каллиопу? – Я смущенно качаю головой. – Ну конечно, так и есть. Сегодня ведь и ее день рождения тоже. После того что произошло в четверг, я вообще не ожидала тебя больше увидеть. Думала, закатишь какую-нибудь пляжную вечеринку и будешь там тусить, потягивая пиво.
Парень потирает шею:
– Кэл ни за что не признается, но это было бы для нее жестоким испытанием. Я отсутствую, а она сидит дома. Не пойми меня превратно, конечно, я обязательно приду домой. Теоретически я могу иногда заскочить к кому-нибудь на вечеринку, сделать одолжение, так сказать, но… Может, ты не замечала… – Крикет поправляет галстук. – Я вовсе не отношусь к числу любителей выпить.
– Я тоже.
Мне даже не нужно объяснять, в чем причина. Крикет и так все знает. Про Нору.
Стыдно признаться, однако нельзя отрицать, что нарисованный Крикетом типаж очень похож на Макса.
– Он вовсе не тусовщик. Нет! Конечно же он курит и выпивает, но уважает мои чувства. И никогда не настаивает, чтобы я присоединилась… или что-то в этом духе.
Крикет нагибается, чтобы пройти под веткой, покрытой розовыми цветами. В нашем городе растения цветут круглый год. Мне, для того чтобы пройти под этой веткой, нагибаться не приходится.
– А что родители думают насчет того, что ты встречаешься с таким взрослым парнем? – спрашивает Крикет. – Извини. – Он замолкает и тут же продолжает, словно не в силах справиться с любопытством: – Но… сколько ему лет?
– Двадцать два. – Почему-то мне неудобно в этом признаваться.
Повисает долгая пауза.
– Bay!
Слово звучит многозначительно.
Мое сердце сжимается. Я хотела бы быть другом Крикета, но на какой планете это вообще возможно? Между нами стоит слишком многое. Мы молча идем вверх по улице до самого моего дома.
– Пока, Крикет. – Я не решаюсь посмотреть ему в глаза. – С днем рождения.
– Лола?
– Да?
– Яйца. – Он показывает на коробку. – У тебя мои яйца.
О!
Я смущенно протягиваю парню картонную коробку. Его длинные пальцы касаются картонки, и я вдруг понимаю, что страстно жажду физического контакта. Но этого не происходит. Крикет осторожно берет коробку за краешек. И в этот миг я осознаю, что не должна быть сейчас здесь, рядом с ним. И еще, что ничего не расскажу Максу.
Глава одиннадцатая
Чем больше я думаю о нашем разговоре, тем больше расстраиваюсь. Крикет сказал, что изменился, но в чем это выражается? В том, что он научился говорить то, что думает? Чтобы в конце концов признаться, что я ему нравлюсь? Или есть что-то еще? Незадолго до конца наших отношений он стал вести себя загадочно и отстраненно, а потом и вовсе отшил меня, не пригласив на ту дурацкую вечеринку. О которой он, между прочим, до сих пор не желает говорить. А теперь, когда мы решили опять стать друзьями, он вдруг собирает вещи и уезжает из дому на целых ДВЕ НЕДЕЛИ!
Вот это да!
– Лола сегодня не пойдет играть.
Энди возится со своими чайниками и противнями, поэтому не слышит, как Крикет стучит во входную дверь.
Мы оставили ее открытой, чтобы немного проветрить дом после всего, что Энди наготовил на кухне.
– Она печет пироги, – добавляет он. – Сегодня утром к нам поступил неожиданный срочный заказ.
– Папа! Он пришел сюда не для того, чтобы играть.
Крикет держит в руках коробку:
– Ее принесли к нам домой. Но она для тебя.
Энди поднимает глаза.
– Для Лолы, – уточняет Крикет.
Он ставит коробку на пол возле входа в кухню, пока Бетси носится кругами вокруг него. Крикет всегда ей нравился.
– Спасибо, – предостерегающе говорю я, надеясь, что он слышит. Отставляю в сторону пакет с мукой и начинаю исследовать посылку. – Круто! Это косточки для моего корсета.
– Косточки?
– Для корсета, – рассеянно подтверждает Энди. – Лола, тащи свою задницу обратно.
Крикет краснеет:
– О!
Два очка в пользу Энди в сегодняшнем Департаменте Позора. Крикет наклоняется, чтобы почесать Бетси пузичко (она уже предусмотрительно завалилась на спину), но я предпочитаю делать вид, что не замечаю ни его румянца, ни ее поведения.
– Это для платья, – поясняю я.
Крикет кивает, не глядя в мою сторону.
– Значит, вам заказали пироги? – Парень чешет Бетси в последний раз, а потом заходит на кухню, снимая браслеты и закатывая рукава: – Нужны еще руки?
– Хватай фартук, они в том шкафчике. – Энди указывает в другой конец кухни.
– Ты не имеешь права заставлять его помогать, – говорю я. – Это не его работа.
– А он и не заставляет. – Крикет повязывает на талии длинный белый фартук. – Я волонтер.
– Видишь? – усмехается Энди. – Мальчик знает, что такое сочувствие. В отличие от некоторых подростков, о которых я не стану даже упоминать.
Я смотрю на него, прищурившись. Это не моя проблема, я предпочла бы провести один-единственный выходной с Линдси. А теперь наши планы на суши и шопинг в Джапантауне пришлось отменить. Когда я предложила подружке прийти помочь нам, Линдси ответила:
– Не стоит, Нед. Я придумаю, чем заняться.
Я это проглотила. Но если подруга не проводит время со мной, то наверняка сидит дома и смотрит подряд все серии «C.S.I. Место преступления»