Джессику эта информация явно не радует.
ОН РАССКАЗЫВАЛ ЕЙ ОБО МНЕ.
– Так ты пришла поработать над платьем? – спрашивает Крикет.
– Это не так уж важно. – Я делаю шаг вперед. – Мы можем заняться им позже.
– Нет! Ты ведь уже здесь. Ты никогда еще здесь не была. – Крикет искоса смотрит на Джессику: – Закончим завтра, ладно?
– Хорошо. – Девушка одаривает меня уничтожающим взглядом и только после этого уходит.
Крикет этого даже не замечает. Он широко распахивает дверь:
– Входи. Как ты меня нашла?
– Сент-Клэр… Ох!
– Что? Что такое?
Две кровати. Рядом с одной из них звездная карта, периодическая таблица и стол, заваленный бумагами, проволокой и маленькими металлическими предметами. Рядом с другой – куча постеров с голыми фэнтезийными барышнями, гигантский телевизор и несколько игровых приставок.
– У тебя есть сосед, – догадываюсь я.
– Ну да, – смущенно отвечает Крикет.
– Просто… мм… картинка на твоей двери меня удивила.
– Нет-нет. Мне нравятся девушки с менее плотоядными друзьями и меньшим количеством оружия. – Крикет замолкает и улыбается. – Можно голые. Но лучше с золотистым ретривером и телескопом. Так было бы идеально.
Я смеюсь:
– Или с белкой и лабораторной мензуркой, – добавляет парень.
– С кроликом и флипчартом[31]?
– Только если на флипчарте будут математические уравнения.
Я делаю вид, что сейчас рухну в обморок прямо на его кровать:
– Это уже слишком!
Крикет смеется, но, пока я ворочаюсь, устраиваясь поудобнее, его смех постепенно стихает. Крикет выглядит так, словно ему больно.
Я приподнимаюсь на локтях:
– Что случилось?
– Ты в моей комнате, – тихо говорит он. – Пять минут назад тебя еще не было, а теперь ты здесь.
Я резко сажусь, внезапно смущенная и этой кроватью, и легким запахом гостиничного мыла и сладковатого машинного масла. И смотрю куда-то мимо его головы.
– Я не должна была так врываться к тебе.
– Нет! Я рад, что ты здесь.
Я отваживаюсь посмотреть парню в глаза, но он на меня не смотрит. Крикет что-то ищет у себя на столе, заваленном стопками бумаг для черчения, наполовину законченными проектами. Здесь есть лишь одно свободное местечко. Свободное от всего, кроме моих бумаг.
– Я сделал несколько набросков, когда мы ездили на выходных в Пенсильванию…
– Ну конечно. – Я смотрела «Скейт Америку», в этом году она проходила в Рединге. – Как выступила Каллиопа? – вежливо спрашиваю я.
– Хорошо. Первое место.
– Она переборола свою черную полосу вторых мест?
Крикет поднимает глаза:
– Что? О, нет! Она всегда занимает первое место на начальных этапах соревнований. Не стоит за нее беспокоиться, – бесстрастно добавляет он. И поскольку в его голосе нет беспокойства, я делаю вывод, что он не знает о нашем разговоре с Каллиопой. Так даже лучше. – Ладно! Здесь то, над чем я работал.
Крикет садится на кровать рядом со мной. Сейчас он действует как ученый-изобретатель, и, видимо, поэтому добровольно взятое на себя правило соблюдать дистанцию временно аннулировано. Он достает из пачки несколько иллюстраций и что-то болтает о материалах, окружностях и других совершенно не волнующих меня вещах. Все, о чем я могу сейчас думать, – это то, как нежно парень обращается с моими бумагами, лежащими у него на коленях.
Словно это нечто хрупкое. И важное.
– Итак, что ты думаешь? – наконец спрашивает Крикет.
– Звучит здорово, – говорю я. – Спасибо тебе.
– Он будет большим. Я хочу сказать, ты ведь хотела большой, так? У тебя достаточно ткани?
Упс! Надо было слушать внимательней. Я изучаю мерки. Крикет протягивает мне калькулятор, чтобы я могла сверить цифры, и я с удивлением обнаруживаю, что все полностью совпадает.
– Ну да. Bay. У меня даже имеется весь необходимый запас ткани, купила на всякий случай.
– Завтра я соберу материалы, так что за дело смогу взяться в следующие выходные, когда приеду к родителям. Мне понадобится… – Щеки парня розовеют.
Я улыбаюсь:
– Мои мерки?
– Не все, конечно. – А теперь Крикет краснеет.
– Я не одна из тех девушек, – усмехаюсь я. – Мне наплевать.
– Не надо. В тебе все прекрасно, ты замечательно выглядишь.
Слова все же вырываются. Хоть Крикет и был очень осторожен.
– Не стоило мне это говорить. – Парень откладывает в сторону мои бумаги и вскакивает на ноги. А потом уходит от меня так далеко, как только возможно, не переходя на половину соседа. – Прости. – Он чешет затылок и смотрит в окно.
– Все в порядке. Спасибо.
Мы молчим. Снаружи уже стемнело.
– Знаешь, – я тереблю свой дождевик, – мы слишком много времени тратим на извинения. Может, пора остановиться. Может, нам стоит попробовать вести себя как друзья. А для друзей нормально говорить друг другу подобные вещи, не боясь, что их неправильно поймут.
Крикет оборачивается и смотрит на меня:
– Или внезапно приезжать без приглашения.
– Хотя, если ты дашь мне свой номер телефона, я больше не буду так делать.
Парень улыбается, я достаю свой телефон и протягиваю ему. Крикет отдает мне свой. Мы забиваем наши номера друг другу в телефоны. Это уже официально. Крикет возвращает мне телефон и говорит:
– Я записан как Голая женщина с тигром.
– Ты серьезно? Потому что я забила себя как Голая леди с тигром.
– Правда?
Я хохочу:
– Нет. Просто Лола.
– Единственная и неповторимая.
Я кладу мобильный телефон в раскрытую ладонь Крикета:
– Это чудовищно классный комплимент с твоей стороны, Крикет Белл.
Его брови вопросительно поднимаются.
И вдруг в комнате включается свет.
– Упс. – Парень вдвое ниже Крикета ростом и вдвое толще бросает на соседнюю кровать пакет чипсов «Кул Ранч Доритос». – Прости, чувак!
Крикет отскакивает в сторону:
– Это мой сосед, Дастин. Дастин, это Лола.
– Уф! – с облегчением вздыхает Дастин. – А я-то думал, ты гей.
– Хм… – усмехается Крикет.
– Ну ты вечно пропадаешь в городе, игнорируешь Хезер, когда бы она ни пришла.
Хезер? Есть еще одна?
– Похоже, я ошибался. – Дастин качает головой и плюхается рядом со своими чипсами. – Прекрасно. Теперь я могу больше не переживать из-за того, что ты пялишься на мое барахло.
Я напрягаюсь:
– С чего ты взял, что ему интересно твое барахло? Ты ведь не бегаешь за каждой девчонкой. Так с какой стати ему западать на первого встречного парня?
– Bay! – Дастин переводит взгляд на Крикета: – Что за дела?
Крикет надевает пальто:
– Нам надо идти, Лола. Тебе, наверное, пора на поезд.
– Ты разве не здесь учишься? – спрашивает меня Дастин.
– В городе, – отвечаю я, убирая бумаги в сумку.
Дастин оглядывает меня с головы до ног:
– Одна из тех художниц, да?
– Нет. Я учусь в школе имени Харви Милка.
– Что это такое?
– Средняя школа, – говорю я.
Брови Дастина ползут вверх. Он поворачивается к Крикету:
– Она совершеннолетняя? – В его голосе слышится невольное уважение.
– Пока, Дастин! – Крикет открывает мне дверь.
– ОНА СОВЕРШЕННОЛЕТНЯЯ? – вновь спрашивает Дастин, когда за нами захлопывается дверь.
Крикет закрывает глаза:
– Извини.
– Эй! Не извиняйся. Тем более за него.
Мы выходим на улицу, и меня начинает трясти. Неудивительно, что в большинстве случаев Крикет приезжает на выходные домой.
– Кроме того, – продолжаю я, – мне это не впервой. Я слышу подобную ерунду пос…
Крикет резко останавливается:
– Постоянно. – Черт!
– Понятно. Ну конечно, так и есть. – Крикет делает чудовищное усилие, чтобы оттолкнуть от себя призрак Макса. Который всегда рядом. И вечно выслеживает нас. – Что сегодня вечером делает твой бойфренд?
– Не знаю. Я с ним сегодня не разговаривала.
– А ты обычно разговариваешь? Каждый день?
– Да, – смущенно отвечаю я, понимая, что теряю Крикета. Он отстраняется от меня – и физически, и ментально, – спешно выстраивая барьер, способный защитить нас друг от друга. – Не хочешь вместе пообедать или сходить куда-нибудь? – выпаливаю я. Парень молчит. – Ладно, забудь, уверена, у тебя и без меня есть чем заняться.
– Нет! Пообедать было бы здорово. – Крикет уже спокоен. – Есть какие-нибудь конкретные пожелания?
– Ну… Энди дал мне денег на пиццу.
Крикет проводит мне экскурсию по университетскому городку, показывая разные здания – все они огромные и называются «что-то-там-холлами», – где у него проходят занятия. Он рассказывает о преподавателях и студентах, и я в очередной раз поражаюсь тому, как странно осознавать, что у него есть и другая жизнь. Жизнь, к которой я не имею никакого отношения.
Мы проносимся по Телеграф-авеню, самой загруженной улице даунтауна Беркли. Здесь сильно ощущается дух Сан-Франциско: те же бисерные и музыкальные магазинчики, салоны тату, магазины париков, книжные лавки и прилавки с товарами из Непала. И в то же время улица буквально наводнена лотошниками, торгующими дешевыми сувенирами: жуткой бижутерией, хипповыми шнурками, дурацкими картинами и всякими штуками с изображением Боба Марли. Пока мы проталкиваемся сквозь группу танцующих под мантру «Харе Кришна», в халатах цвета шербета и с кастаньетами в руках, я едва не врезаюсь в мужчину в плаще и меховой шапке. Он драпирует бархатной скатертью малюсенький столик для гаданий на картах Таро прямо здесь, на улице. Хорошо, что Нора не питает особой страсти к костюмам: по крайней мере, она не выглядит так, как этот парень. Эта мысль приносит мне некоторое облегчение.
Бездомные повсюду. Откуда-то выныривает пожилой мужчина с морщинистым лицом и, хромая, плетется перед нами, как зомби. Я инстинктивно отодвигаюсь в сторону.
– Эй! – ободряюще произносит Крикет, и я понимаю, что он заметил мою реакцию. Приятно осознавать, что он все понимает. Что не нужно ничего объяснять, и он не осудит меня за это