Национальный чемпионат продолжается целую неделю. Тренировки, разминки, телеинтервью, две программы плюс дополнительные выступления, если Каллиопа получит медаль. Крикету придется все время быть рядом и поддерживать сестру.
– О, – говорит она.
– И все равно это глупо. – Я заглядываю в свои записи, поигрывая прядью волос. – Ну знаешь, танцы… Бальное платье… Какой в этом смысл?
– Лола, – глухо произносит она. – Нет ничего глупого в том, чтобы хотеть пойти на танцы. Хотеть надеть красивое платье и всю ночь чувствовать себя красавицей. И для этого не нужно ждать определенной даты.
Я молчу.
Девушка качает головой:
– Если ты не пойдешь, значит, ты глупая. И не заслуживаешь моего брата.
Глава тридцать вторая
Я тружусь над костюмом Каллиопы всю ночь и весь день – распарываю старые платья, сшиваю вместе какие-то куски, добавляю отделочные материалы из собственных запасов, прервавшись лишь один раз, где-то около полуночи. Я подхожу к окну. Крикет уже ждет. Он стоит, наклонившись вперед, локти на подоконнике. Руки и пальцы у него настолько длинные, что в этой позе он напоминает какое-то насекомое. Правда, милое. Очень милое.
– Спасибо, что помогаешь моей сестре, – улыбается он.
Я наклоняюсь вперед, копируя его позу:
– Всегда рада помочь.
Каллиопа высовывается из своего окна:
– ХВАТИТ ФЛИРТОВАТЬ, ДАВАЙ ЗА РАБОТУ.
Вот перерыв и закончился.
– Привет, Кэл! – кричит Крикет.
Едва девушка поднимает голову, Крикет снимает с руки зеленый браслет и запускает сестре в голову. Тот звонко щелкает ей по носу и падает между нашими домами.
– Как по-мужски! – Каллиопа резко захлопывает окно.
Крикет ухмыляется:
– Это всегда срабатывает.
– Я знала, что ты носишь их не просто так, – смеюсь я.
– Какой цвет тебе нравится? – интересуется Крикет.
Я ухмыляюсь в ответ:
– Голубой. Но постарайся не попасть мне в лицо.
– Ты что, да я никогда! – И парень легонько бросает в мою сторону один из браслетов.
Браслет шлепается на мой ковер, и я тут же надеваю его на запястье.
– А у тебя ловкие пальцы. – И я одариваю Крикета многозначительным взглядом, означающим, что речь идет вовсе не о браслетах.
Его локти соскальзывают вниз.
– Спокойной ночи, Крикет Белл! – Я с улыбкой закрываю занавески.
– Спокойной ночи, Лола Нолан! – кричит он в ответ.
Браслет все еще хранит тепло Крикета. Я работаю остаток ночи, заканчивая костюм в тот самый момент, когда луна начинает опускаться за горизонт. Я падаю на кровать и погружаюсь в глубокий сон, не выпуская его браслета из руки. И мне снятся голубые глаза, голубые ногти и сладкий первый поцелуй с голубыми кристалликами на его губах.
– Где он?
– Мм…
– Я просыпаюсь от ужаса. Над моей кроватью нависают Каллиопа и ее мать. Пора уже запретить людям так себя со мной вести!
– Ты закончила? Где он? – повторяет Каллиопа.
Я бросаю взгляд на часы. Прошло всего два часа. Я скатываюсь с кровати на пол.
– Он в моем шкафу, – бормочу я, подползая к двери шкафа. – Надо было его красиво повесить.
Миссис Белл первой тянется к дверце и распахивает ее, судорожно втягивая воздух.
Она вынимает костюм и поднимает повыше, чтобы Каллиопа могла его разглядеть:
– Ох, Лола! Он восхитителен.
Каллиопа срывает костюм с вешалки и надевает на себя так, как это способна сделать лишь красавица спортсменка: без тени стеснения и стыда. Я смущенно отворачиваюсь.
– Ох! – стонет Каллиопа.
Я оглядываюсь назад. Девушка стоит перед моим зеркалом в полный рост. Черный костюм украшают длинные, тонкие газовые рукава – изысканные и соблазнительные, – они больше напоминают перчатки без пальцев, поскольку кончаются у подмышек, эффектно обнажая кожу плеч. Юбка мерцает блестками, но топ кончается петелькой. Плюс я добавила к топу тонкую подкладку, так что наряд получился сложный и очень сексуальный.
Его можно назвать романтическим, но… в то же время и смелым.
Каллиопа в восторге:
– Я боялась, что ты сделаешь что-нибудь сумасшедшее, что-нибудь в стиле а-ля Лола. Но это мое. Моя песня, моя программа.
Несмотря на ее выпад, я счастлива.
– Он лучше твоего испорченного, – говорит Каллиопе миссис Белл.
– Правда? – спрашиваю я.
– Да, – дуэтом отвечают мать и дочь.
Я заставляю себя подняться с пола и внимательно осматриваю костюм.
– Возможно, его придется чуть-чуть подшить, вот здесь и здесь. – Я показываю на два местечка. – Но… да. Это должно сработать.
Миссис Белл улыбается, тепло и с облегчением:
– У тебя настоящий талант, Лола. Спасибо тебе.
Я ей понравилась! Или, по крайней мере, моя работа, но я готова принять и это.
Для начала.
Кто-то стучит в дверь. Я впускаю родителей. Пока они охают и ахают, мы с Каллиопой сияем от счастья. Я делаю на костюме пометки в тех местах, где нужно что-то исправить, но это займет не больше часа. Должно занять не больше часа, потому что потом Беллы уезжают в аэропорт. Я выставляю всех из комнаты, но, делая стежки, то и дело поглядываю на окно Крикета. Его нет. Я умоляю невидимую луну позволить нам увидеться до отъезда.
Спустя шестьдесят пять минут я выбегаю на подъездную дорожку дома Беллов. Каллиопа и ее родители грузят последние чемоданы. Алек держит на боку Абби. Он выглядит таким же невыспавшимся, как и я, но шутливо тянется ручкой Абби к новому костюму.
Каллиопе не смешно.
Алек с Абби остаются одни, все остальные уезжают. Возможно, в одиночестве Алек придет в себя и сумеет вернуться к нормальной жизни, но мы с Энди уже строим на них коварные планы. На всякий случай. Я открываю рот, чтобы спросить про Крикета, и в этот момент он выбегает из дома:
– Я здесь, я здесь!
Парень резко останавливается в шести дюймах от меня, только сейчас заметив, что на дорожке есть кто-то еще, кроме его родственников.
Я поднимаю глаза. Потом еще и еще. До тех пор, пока не встречаюсь с ним взглядом.
– Залезай в машину, – говорит Каллиопа. – Мы уезжаем. Сейчас.
– Мой браслет все еще на тебе, – сияет Крикет.
– На мне все то же самое, в чем ты меня видел в последний раз.
И в этот момент я себя одергиваю: мне не хочется, чтобы Крикет подумал, будто я про него забыла. Ведь на самом деле этот браслет мне очень-очень важен.
– КРИКЕТ! – На сей раз это мистер Белл.
Мне хочется сказать Крикету сотни вещей, но на нас смотрит вся его семья, и я не решаюсь. Видимо, как и он.
– Мм… увидимся на следующей неделе? – спрашивает парень.
– Удачи. Твоей сестре. И тебе. Что бы ни произошло…
– КРИКЕТ! – хором кричат Беллы из машины.
– Пока! – Мы поспешно прощаемся.
Крикет уже залезает в машину, когда Алек вдруг наклоняется и шепчет что-то ему на ухо. Крикет бросает на меня короткий взгляд и заливается краской. Алек смеется. Крикет захлопывает дверь, и мистер Белл резко трогается с места. Я машу им вслед. Крикет успевает лишь поднять руку, прежде чем машина скрывается за поворотом.
– Итак. – Алек уворачивается от шаловливых ручек Абби. – Вы с моим братом…
Мои щеки краснеют.
– Что ты ему сказал?
– Я сказал, что у тебя чешется в одном месте и ему пора взять себя в руки и сделать первый шаг.
– Ты не мог!
– Мог. И если он этого не сделает, ты на него набросишься и изнасилуешь. Мой брат, если ты еще не заметила, в таких вещах ведет себя как последний идиот.
Крикет оставил для меня послание на окне. Написано уже привычным черным маркером, с единственным дополнением: мое имя он срисовал карандашом с тротуара Долорес-стрит.
Послание гласит: ОТПРАВЛЯЙСЯ НА ТАНЦЫ, ДОЛОРЕС!
Я иду на танцы.
– Я слышала про Каллиопу, – говорит Нора в пятницу вечером. – Шестое место?
Я вздыхаю:
– Да.
– В своем коротком постпрограммном интервью Каллиопа была подавленной, но вела себя очень достойно. Профессионально.
«Я разочарована, – сказала она тогда, – но благодарна за предоставленный мне шанс».
– Какой позор! – вздыхает Нора.
– Еще не все потеряно, – резко отвечаю я. – У Каллиопы остается еще один шанс, чтобы показать себя во всем блеске.
Нора отвечает грустным взглядом:
– Думаешь, я не знаю? В конце всегда что-то остается.
Вся моя семья, включая нас с Линдси, сгрудилась возле телевизора. И все трудятся над моим бальным платьем. Осталось добавить всего пару декоративных деталей. Ну а пока мы ждем начала произвольной программы, которую подготовила Каллиопа, и я весьма благодарна своим близким за помощь.
Короткая женская программа была два дня назад. Мы смотрели ее конец. И с самого начала, едва камера показала первое движение Каллиопы, стало понятно, что что-то не так. В ее глазах скрывался… ужас.
Все происходило очень быстро.
Самые трудные движения были в начале программы – так делается всегда, чтобы еще полный сил фигурист мог достойно заявить о себе, – и комментаторы озабоченно обсуждали тройной прыжок Каллиопы. На практике ей еще ни разу не удалось выполнить его чисто.
Каллиопа приземлилась благополучно, но упала во время следующей комбинации.
Выражение ее лица – всего на одно мгновение, поскольку девушка немедленно взяла себя в руки, – было просто ужасным. Пока комментаторы выражали сожаление, а Каллиопа храбро выезжала на другой конец катка, в нашей гостиной царила тишина. Целый год упорных тренировок. И все напрасно.
А потом Каллиопа упала снова.
– Дело не только в таланте, – заметил комментатор. – Дело еще и в голове. У нее слишком долго не получалось сделать то, чего от нее ждали, и это сыграло свою негативную роль.
– Нет более тяжкого бремени, чем потенциал, – добавила его коллега.
Возможно, Каллиопа их слышала, возможно, про себя говорила «Хватит», однако каждое ее движение, каждый взмах конька становились все более уверенными. Она сделала еще один прыжок, чем заработала дополнительные очки. Последние две трети выступления закончила весьма уверенно. Но теперь, для того чтобы попасть в олимпийскую сборную, Каллиопе нужно безупречно откатать длинную произвольную программу.