– Ты уверена, что хочешь…
Фраза Натана обрывается на полуслове, когда я начинаю срывать с парика розочки. Половина из них рвется, и Натан прижимает ладонь ко рту. Следующей в расход идет певчая птичка.
– Все нормально, – заявляю я. – Я приделаю их к собственным волосам, все будет хорошо.
Я швыряю остатки парика на пол, поднимаю глаза и вскрикиваю от ужаса. Мои волосы похожи на птичье гнездо, настолько они спутались. Хуже и быть не может.
Энди осторожно вынимает у меня из волос очередную шпильку, пока я пытаюсь расчесать весь этот ужас.
– Осторожно! – восклицает он.
– Я осторожна!
Расческа застревает в волосах, и я ударяюсь в слезы.
Энди крутится вокруг Натана:
– Кому позвонить? Кто из наших знакомых занимается волосами?
– Я не знаю! – Натан выглядит совершенно растерянным. – Та парикмахерша, к которой надо записываться за неделю?
– Нет, она занята. Как насчет Луиса? – предлагает Энди.
– Ты же ненавидишь Луиса. – Натан всплескивает руками. – Как насчет…
– Я надену парик! Я просто надену парик, забудьте об этом!
Я чувствую, как черная тушь стекает по моему белому лицу, и отшатываюсь назад, правой ногой наступив прямо на парик. Проволочный каркас сплющивается.
Родители судорожно вздыхают. Боковым взглядом я вижу, как исчезает моя последняя надежда явиться на Зимний бал в костюме Марии Антуанетты.
Я хватаюсь за корсет и пулей забегаю в комнату в надежде вдохнуть хоть немного воздуха.
– Все кончено.
За окном раздается глухой стук, и нечто вваливается в комнату.
– На самом деле конец только парику!
Я инстинктивно бросаюсь к Крикету, но платье оказывается настолько тяжелым, что я падаю лицом в ковер. Юбка оседает вокруг меня сплющенной гармошкой. Я и не знала, что умереть от стыда вполне реально. И похоже, именно это со мной сейчас и произойдет.
– Ты в порядке? Ты не поранилась? – Крикет падает на колени рядом со мной. Его сильные руки помогают мне сесть.
Мне хочется спрятаться в его объятиях, но он аккуратно отстраняется.
– Что… что ты здесь… – Я не могу договорить.
– Уехал с чемпионата пораньше. Я же знал, как важен для тебя этот бал, и хотел сделать тебе сюрприз. Не хотел, чтобы ты шла туда одна. Такое трудно вынести, – добавляет парень. Очень мило с его стороны, особенно если учесть мое нынешнее состояние. – К тому же мне тоже хотелось присутствовать. Ну, во время твоего грандиозного появления на балу.
Я смахиваю со щек потеки туши и ворсинки ковра:
– Мое грандиозное появление!
Родители ошарашено смотрят на взявшегося из ниоткуда Крикета. Он поворачивается к ним с виноватым видом:
– Я собирался войти через входную дверь, но подумал, что вы меня не услышите. А окно оказалось открыто…
– Ты, как всегда, полон сюрпризов, – замечает Энди.
Крикет расплывается в улыбке и тут же поворачивается ко мне:
– Идем. Надо успеть привести тебя в порядок перед балом.
Я отворачиваюсь:
– Я не пойду.
– Тебе придется. – Крикет слегка толкает меня локтем. – Я же вернулся, чтобы тебя забрать, помнишь?
Я не нахожу в себе сил смотреть ему в глаза.
– Я выгляжу глупо, – бормочу я.
– Эй, нет, – мягко возражает Крикет. – Ты прекрасна.
– Ты лжешь. – Я поднимаю глаза и тут же закусываю дрожащую губу, чтобы не разрыдаться снова. – У меня лицо клоуна, а волосы как у ведьмы из той сказки, которой запугивают детей, чтобы они хорошо ели.
Крикету смешно.
– Я не вру. Но… нам лучше тебя умыть.
Парень берет меня под руки, помогая встать. Натан делает шаг вперед, но Энди хватает его за плечи. Родители смотрят, как Крикет расправляет мою юбку, а затем помогает мне окончательно подняться на ноги. Парень ведет меня в ванную комнату, примыкающую к моей спальне. Натан с Энди следуют за нами на безопасном расстоянии. Крикет включает кран и начинает перебирает бутылочки и тюбики до тех пор, пока не обнаруживает искомое:
– Ага!
Это смывка для макияжа.
– Каллиопа пользуется точно такой же, – поясняет Крикет. – После некоторых выступлений без этой штуки не обойтись. Собственно, – он показывает на мое лицо, – как и сейчас.
– О боже! – Я растерянно моргаю, глядя в зеркало. – Такое ощущение, что я вылила на себя чернильницу.
Крикет ухмыляется:
– Есть немного. Давай, вода теплая.
Мы неловко переминаемся возле раковины до тех пор, пока мне не удается занять удобное положение. А затем парень прикрывает мой лиф полотенцем. Я с трудом наклоняюсь. Его пальцы осторожно отодвигают мои волосы, пока я смываю с лица грим. Присутствие Крикета успокаивает. Пудра, тушь, накладные ресницы и румяна постепенно исчезают. Я вытираю лицо, перехватываю в зеркале его взгляд и краснею.
Он смотрит на меня с нескрываемым желанием.
Натан, стоящий в дверном проеме, прочищает горло. Мы вздрагиваем.
– Так что будем делать с твоими волосами? – спрашивает он.
У меня сердце уходит в пятки.
– Я думала надеть какой-нибудь другой парик. Что-нибудь попроще.
– Может, я смогу помочь, – предлагает Крикет. – У меня есть некоторый опыт в работе с волосами.
Я хмурюсь:
– Крикет, ты всю жизнь работал с одними и теми же волосами. И не говори, что твой стиль называется «всегда будь собой».
– Нет, но… – Парень почесывает шею сзади. – Иногда я помогал Кэл готовиться к соревнованиям.
Мои брови ползут вверх.
– Если бы ты спросила об этом вчера, я бы ответил, что это крайне странное занятие для парня-натурала.
– Ты лучший, – смеюсь я.
– Кроме тебя так никто не считает, – отвечает Крикет, хотя видно, что он польщен.
И в этот момент до меня вдруг доходит, во что он одет. На Крикете красивый черный костюм с блестящим отливом. Штаны немного коротковаты – естественно, так задумано – и демонстрируют его остроносые туфли и бледно-голубые носки в тон моему платью.
И мне до смерти хочется на него запрыгнуть.
– Тик-так, – напоминает Натан.
Я проношусь мимо Крикета в спальню. Он указывает на мое рабочее кресло, и я, кое-как задрав юбки, усаживаюсь туда. А потом парень начинает распутывать мои волосы. Его руки работают быстро и аккуратно, движения плавные и уверенные. Я закрываю глаза. В комнате царит тишина, пока пальцы Крикета распутывают мои волосы прядь за прядью от корней до самых кончиков. Я облокачиваюсь на парня спиной, буквально расцветая.
Он наклоняется ко мне и шепчет прямо в ухо:
– Они ушли.
Я поднимаю глаза. Конечно же родители оставили дверь приоткрытой. И все же они ушли. Мы улыбаемся. Крикет вновь приступает работе, и я закрываю глаза. Спустя несколько минут Крикет прочищает горло.
– Я… мм… должен кое-что тебе рассказать.
Мои глаза остаются закрытыми, но брови удивленно приподнимаются.
– Что именно?
– Историю.
Слова Крикета звучат как сказка, даже завораживают, словно он пересказывал это самому себе уже сотни раз.
– Давным-давно жила-была девочка, которая разговаривала с луной. Она была загадочна и прекрасна, как все девочки, которые разговаривают с луной. А за соседской дверью жил мальчик. И мальчик смотрел, как девочка с каждым годом становилась все прекраснее и прекраснее. Он видел, как она смотрела на луну. И начал мечтать, что луна поможет ему разгадать загадку этой прекрасной девочки. В общем, мальчик смотрел в небо.
– Но не мог сконцентрироваться на луне, – смеюсь я.
– Его слишком отвлекали звезды.
Я чувствую, как Крикет снимает с руки каучуковый браслет, закрепляя им мои волосы.
– Продолжай, – прошу я.
По его голосу заметно, что Крикет улыбается.
– И не важно, сколько песен и поэм было о них сложено, потому что, когда бы мальчик ни думал об этой девочке, звезды светили ярче. Словно это она их зажигала. – Однажды мальчику пришлось уехать. Он не мог взять девочку с собой, поэтому бросил думать о звездах. Когда однажды ночью он выглянул в окно, он увидел одну звездочку. И мальчик загадал желание всего в одно слово – это было имя той девочки. При звуке ее имени появилась вторая звезда. И мальчик загадал ее имя снова, и звезд стало четыре. Четыре превратились в восемь, восемь – в шестнадцать и так далее в самой великолепной математической прогрессии, которую когда-либо видела Вселенная. Спустя час небо заполнилось таким количеством звезд, что они могли бы перебудить всех соседей. Люди спрашивали, кто включил прожекторы… Мальчик включил. Из-за того, что все время думал о девочке.
Мои глаза открываются, сердце подскакивает к горлу.
– Крикет… я не такая.
Парень перестает закалывать мои волосы:
– То есть?
– Ты придумал этот образ, создал идеал, но я не такая. Я далеко не совершенна. И я не заслуживаю столь красивой истории.
– Лола! Эта история о тебе.
– И все же это лишь история, и ничего больше. В ней нет правды.
Крикет возвращается к работе. На этот раз он украшает мои волосы розочками.
– Я знаю, что ты не совершенна. Но бывает так, что чьи-то недостатки в глазах другого человека превращаются в достоинства.
Очередная шпилька занимает свое место, и я случайно замечаю рисунок на тыльной стороне руки Крикета. Звезда! Каждая звезда, которую он рисовал на своей коже, была для меня. Я бросаю короткий взгляд на дверной проем, чтобы убедиться, что там никого нет, и хватаю парня за руку.
Он смотрит вниз.
Я провожу большим пальцем по звезде.
Крикет переводит взгляд на меня. У него восхитительно голубые глаза.
Я притягиваю его к себе и прижимаюсь губами к его губам, чуть приоткрытым от удивления. И я целую Крикета Белла, выплескивая все то, что росло внутри меня с момента его отъезда, с того памятного лета, и даже еще раньше, со времен нашего детства. Я целую его так, как никого прежде.
Крикет не двигается. Его губы не двигаются.
Встревоженная, я отодвигаюсь. Наверное, слишком резко. Возможно, я слишком быстро его оттолкнула…