ые приказы рассказывать, не стал вообще никак себя выделять, а наоборот похвалил формикадо, что выглядит, будто мы гении боевых действий. Странно это.
— Согласен, странно. А почему он сказал, что это четыре года назад было?
— Так имперский год равен примерно четырём земным. Так что он всё правильно сказал.
— Понятно. Получается, в той операции все потерпели неудачу: и мы, и они, и пауки. Только у нас больше шансов задание выполнить.
— Это да, согласился принц.
Мы ненадолго замолчали, потом первым заговорил я.
— Гамма, — я не знал, как начать обсуждать волнующую меня тему. В итоге решил не юлить и спрашивать без всяких увиливаний. — А кто я?
— В смысле кто ты?
— Кто я изначально? Я не помню себя до того, как стал формикадо, но я не мог быть рождён матерью. Как здесь люди заблуждаются, что их родили, так и я заблуждался, что меня родили. Но ведь Мать отвечает за появление новых тел, но никак не за тех, кто в них сидит. Может, мне также стёрли память, как всем тем, кто живёт на этой планете? Я почти шестнадцать лет прожил в телах хомо, и они управляются мной не хуже, чем тело формикадо. Я не чувствую, что эти тела мне не родные. У меня нет тяги снова стать формикадо. Есть долг, но, мне стыдно признаться, я не чувствую, что я по сути своей чем-то отличаюсь от хомо.
Принц не был готов к такому вопросу. Он аж застыл. Потом его лицо приняло задумчивое выражение. Тем не менее я считывал по малейшим признакам, что принц совсем не так спокоен, как хотел показать. Он волновался. Обоняние и слух говорили мне об этом.
— Ты формикадо, Лом. И всегда им был. Ты не помнишь, что было до того, как ты стал Сигмой, только потому, что тебя не было до этого. Это очень философский вопрос, откуда берутся новые формикадо, но по факту они появляются в новых телах, немного отличающиеся от грудных детей хомо.
— Так мы с тобой понимаем, что нет никаких грудных детей. Есть хомо, которым очень основательно промыли память, а потом накидали кучу разных идей от религиозных, до потрахаться. Вот они и придумали, что родились. А так я пока не вижу, чем отличается бестелесный формикадо от бестелесного хомо. У меня нет аллергии на эти тела. У тебя тоже. Мало того, мы даже управляем ими лучше, чем в среднем любой другой хомо. Мы можем раскрыть потенциал этих тел, а другие хомо не могут. Откуда у нас эту способность, если мы никогда с этими телами дел не имели?
— Я не знаю, Лом! Я сам не знаю. Может, мы изначально вообще рептилоиды или что-то ещё. У меня нет ответа. Я знаю, что я формикадо в теле человека. Гамма. И у меня есть задание по доставке груза домой. Я верен Матери. А кому верен ты?
— Я тоже верен Матери, но у я привык получать ответы на свои вопросы.
— Надеюсь, эти ответы не приведут к нарушению субординации и предательству?
— Ты мне напоминаешь про тот случай, когда я браслеты чемпиона вернул?
— Я напоминаю тот случай, когда ты всю нашу семью опозорил просто потому, что тебе показалось, что ты стал слабее.
— Я сделал, как казалось правильным. И позор, о котором никто не знает, всё равно позор.
— Твоё «правильно» принесло больше вреда, чем пользы.
— Мне нечего сказать. Я сделал то, что сделал. Сейчас я на задании и тоже хочу вернуть груз домой. У меня был вопрос, но он не меняет моего отношения к заданию и ситуации.
Я сказал это уверенным голосом, но почему-то не ощущал этой самой уверенности. А что если я не формикадо, а просто оказался среди них, но по своей природе я кто-то ещё? Я управляю телом хомо лучше самих хомо. Принц не дал мне ответа. А мне нужен этот ответ.
Принц тем временем выдохнул.
— Ладно. Пошли тогда догонять этого лося.
— Это не лось, скорее, косуля или сайгак.
— Да хоть зебра! Побежали!
Принц развернулся и побежал.
Я только сейчас понял, что он был напряжён куда сильнее, чем мне казалось. А ещё, когда он выдохнул, я почувствовал запах яда. Причём нового. Значит, принц был готов применить ко мне силу? Его так напрягли мои простые вопросы? Хотя могу его понять. У меня действительно репутация так себе в плане подчинения командованию. Но ведь он должен понимать, что если он что-то сделает с Димоном, то есть ещё и Славик. Хотя всё он понимает, поэтому и запах яда едва уловимый. Не стал он его выделять всерьёз. Но я на всякий случай усилю сопротивляемость именно этому веществу. Мне это вполне по силам.
Не вышло у меня получить исчерпывающие ответы на свои вопросы. Даже на эмоциональную реакцию напоролся и припоминание прошлых грешков. Но кто бы что ни говорил, а я считаю, что правильно тогда поступил. А вот поступлю ли я правильно в будущих обстоятельствах? Постараюсь.
Через час мы вернулись к лагерю с косулей или сайгаком. Я не был уверен, что это за зверь. Копыта есть, рога есть, само небольшое. А сайгаки вообще в лесах живут? Эх, не хватает мне моих смартфонов и интернета…
За обедом решили обсудить план.
План был простой. Надо было сделать так, чтобы имперцы вышли на нас и попытались снова поймать. А чтобы они не заподозрили ловушки, самое простое было явиться в полицию и пожаловаться на инопланетян. Вот так тупо. С высокой долей вероятности эти самые инопланетяне об этом тут же узнают и пришлют группу захвата, рассчитывая снова взять нас в плен с помощью гипнооблучения. Тут, конечно, я немного всех подставлял, так как на гипнооблучение имперцы надеяться не будут. У них наверняка есть запись моего бегства, где понятно, что я не поддаюсь этому облучению. А вот принц поддаётся, он сам мне сказал. Я почему-то решил факт своей неуязвимости перед излучателями скрыть от всех. Но в целом на наш план это влияло не сильно. Имперцы постараются нас поймать. Генерал и Акуна попытаются захватить транспорт. Прямо попытка на попытке у нас намечается.
Мы также должны были в полиции сказать, что оставили девушку и мужика в лесу, и не знаем, где они. Расчёт был на то, что тюремщики не будут ждать появления Акуны и генерала, а те появятся и спасут нас и украдут корабль. Детализацией план не грешил, в общем. По расчётам генерала, тюремщики припрутся в течении нескольких часов.
— Ещё раз расскажите, что с вами случилось? Давай ты… Саша, — мужчина даже не пытался представиться и сообщить своё имя и звание.
— Нас похитили и привезли на базу… — в третий раз затянул принц.
Славик и Димон в это время сидели в двух других комнатах. Нас расспрашивали порознь, но мы свои показания повторяли достаточно точно. Славик и Димон по очевидной причине, а принц прекрасно нас слышал, как и мы его. Не такие уж тут толстые стены.
Мы уже четыре часа провели в полицейском участке, рассказывая историю, как нас поймали инопланетяне. При этом мы решили не упоминать свои настоящие имена. Принц остался Сашей, но изменил фамилию с Александров на Николаев, а Славик и Димон стали Игнатом и Арсением Робинзоновыми. Принц удивился такому выбору, но комментировать не стал.
Встретивший нас полицейский спросил, к кому мы и по какому вопросу, на что получил ответ, что мы сбежали от инопланетян, после чего с шутками и обещаниями всяких нехороших последствий нас всё-таки допросили, потом рассадили по камерам и оставили сидеть и думать над своим поведением. Всё происходящее выглядело как розыгрыш, о чём сотрудники, не стесняясь осквернить нецензурной лексикой подростковые уши, нам не раз сообщили. Мы же делали обиженные лица и продолжали гнуть свою линию. Вот, наконец, нас пришли допрашивать ещё раз. Мы вдумчиво и подробно — надо же время тянуть — рассказали каждый свою историю. Мне даже можно было не заморачиваться, чтобы моя история логично сплеталась с историей принца, нам надо тянуть время. Если имперцы задержатся, нас ждут всего два варианта: тупо выгонят или тут пока и оставят «до выяснения». На варианте «выгнать» без энтузиазма, но весьма нецензурно настаивал какой-то мужик, судя по голосу усатый, в паре комнат от Димона по коридору. Другой более спокойный голос его убеждал, что так не делается. Пока, в общем, всё по плану, кроме имперцев. Они совсем не спешат нас по второму разу захватывать.
Неожиданно в беседу решающего наши судьбы начальства вмешался третий голос.
— Тихо оба. Отвечать на мои вопросы. Отвечаешь ты. Где подростки?
— Здесь в кабинетах вдоль по коридору. В семнадцатом, девятнадцатом и двадцать первом, — ответил мужик, который хотел нас выгнать.
— Что с ними делают?
— Допрашивают.
— Они в наручниках?
— Нет.
— На каждого надо надеть по три пары наручников, сковать руки за спиной и вывести на улицу. Ты сделай это с близнецами, ты — с другим. Всех, кто с ними сейчас общается, отошлите куда-нибудь. Выполняйте.
Голос был негромкий, без моего прокачанного слуха шансов услышать это у меня не было. Ну что ж, имперцы появились достаточно мирно. Я прислушался. Обладатель голоса удалился в сторону выхода из здания, куда скоро должны были привести нас.
Посмотрим, что дальше.
Через минуту в кабинет к Димону вошёл действительно усатый мужчина. Он нёс в руках небольшую охапку наручников. Выглядел он немного странно с горящими энтузиазмом глазами.
— Корнеев, иди обедать! — с ходу заявил он.
— Так ведь только с обеда пришёл, товарищ капитан!
— Выполнять.
— Есть.
Корнеев свалил. Подошедший ко мне мужчина скомандовал:
— Руки за спину!
Я мог свалить его с ног сотней способов, но не видел смысла начинать прямо здесь и сейчас боевые действия. Но и три пары наручников на моих руках — это так себе вариант. Пока я думал, как поступить, возникла небольшая задержка. Мужик переместился за спину Димона и повторил:
— Руки за спину.
Неожиданно мне пришла в голову весёлая мысль.
Я встал со стула и повернулся к капитану.
— Сейчас я отдаю приказы. Отменяю все предыдущие приказы.
Капитан с готовностью опустил руки.
— Дай мне наручники.
Капитан протянул мне шесть пар металлических браслетов.
— Ключ есть?