Джейсон оттолкнул назад стул, вздрогнув от звука, скрипящего по голому дереву металла, и направился к двери.
В кабинете никого не было. Мальчик ушел.
Трент вышел из кабинета, чтобы увидеть, как в дальнем конце коридора за углом исчезает Сара Доунс, и больше никого. Очевидно, мальчик покинул здание. Скорее всего, он сбежал через дверь заднего входа. Слово «сбежал» придало Тренту некоторое удовлетворение. Побег уж точно обозначал вину. Мог ли он сбежать, если ни в чем не виноват?
Спеша по коридору к двери заднего входа, он открыл ее и вышел наружу. Вспышка солнечного света ударила по его глазам.
Подождав, пока привыкнут глаза, Трент рассмотрел очертания двух, беспорядочно оставленных полицейских машин и переполненного мусорного бака. Когда его зрение более-менее прояснилось, что он увидел бездомного, который рылся в мусоре.
На выезде парковочной стоянки он заметил остановившегося мальчика. Плечи были ссутулены, голова опущена, будто на тротуаре он пытался найти ответ на вопрос, который Трент еще только собирался ему задать.
— Джейсон, крикнул он.
Мальчик оторвал взгляд от тротуара и, увидев Трента, нахмурился. Его силуэт слегка качнулся, будто он не мог решить: остаться или уйти.
— Пожалуйста, остановись, — сказал Трент, уже направляясь к нему.
Зачем он держал его тут? Если он ушел, то это громкий сигнал, указывающий на его вину.
«Он мне нужен. Нужен для признания вины».
— Прошу прощения, — пробормотал мальчик.
Они стали в тень старого кирпичного здания, стены которого были изрисованы граффити. Трент обернулся на полицейские машины. В них никого не было. Бездомный продолжал заниматься содержимым мусорного бака.
— Что заставило тебя уйти? — не на шутку удивившись, спросил Трент.
— Я хочу домой. Мне нечего вам сказать.
— Это мне судить, есть ли тебе что сказать. Ты не можешь так просто уйти. Это навлекает на тебя подозрения.
Уставившись на Трента большими глазами, мальчик произнес лишь только одно слово:
— Подозрения?
— Смотри. Никто не видел, как ты ушел. Давай вернемся. Возможно, сможешь рассказать еще что-нибудь.
Перед ними на стоянку управления полиции заезжала полицейская машина. Солнце отражалось от ее стекол. Они отступили в сторону, чтобы дать ей проехать.
— Ладно, — вздохнув, пробормотал мальчик. Огоньки сомнения горели в его глазах. Он выглядел хрупко и уязвимо. — Ладно, — повторил он.
И вдвоем с Трентом они вернулись в здание.
— Забудем о том, как ты попытался сбежать, ладно?
Трент знал, насколько было важно, чтобы на магнитной пленке осталось это, многое решающее слово. Расслабившись, он навалился на спинку стула в ожидании ответа мальчика.
— Ладно, — сказал Джейсон, обрадовавшись наступившей возможности сменить тему разговора. К тому же его несколько напугало слово «сбежать», будто у него для этого был повод, будто он в чем-то был виноват. Ему просто захотелось выйти из душной комнаты.
— Прежде, чем мы вернемся к тому, что ты видел в понедельник, мне хочется тебя расспросить об Алисии. Вы дружили, не так ли?
Джейсон с облегчением кивнул, потому что не надо было говорить о чем-то другом, хотя даже думать о ней ему показалось очень грустным.
— Смотри, тебе двенадцать, а ей было семь, и при этом вы были друзьями. Тебе это не кажется странным?
— Она была очень приятной маленькой девочкой, и всегда была рада меня видеть, — о ней он мог рассказать намного больше, чем о ее брате Бреде или о других парнях, живущих с ним по соседству, как ему казалось, но он не стал говорить об этом мистеру Тренту.
— Тебе нравилось приходить к ней?
— Конечно, — он бы не ходил к ней, если бы не хотел.
— Раньше ты рассказывал, что в тот день ты помогал ей с пазлом. Что это был за пазл?
— Кардинал. Птица. Большая. Весь пазл занял целый карточный стол, за которым она сидела во дворе. Тысяча фрагментов. Она очень хорошо их отличала один от других. А пазл был нелегким, потому что большинство фрагментов были красными и выглядели одинаково. Они отличались только формой. А я всего лишь сидел в стороне и подавал их ей. Но она не стала… — и он запнулся.
— Что она не стала?
Джейсон понял, как быстро мистер Трент поймал его на том, что он не хотел говорить.
Мистер Трент терпеливо ждал.
Что случится, если он скажет:
— Не стала надо мной смеяться.
— Как над остальными парнями, ты пролагаешь?
Джейсон кивнул. Каждый раз, как он такое допускал, начинал себя чувствовать подавленно.
— А она, ведь, могла иногда над тобой посмеяться? Знаешь, друзья иногда могут друг над другом подшутить. Алисия, наверное, не была исключением?
Вдруг что-то вспомнив, Джейсон улыбнулся. Она над ним начала смеяться, когда он, наконец, вложил фрагмент на свое место, имитируя судорожную осторожность, и при этом, что-то жужжа себе под нос. Он развил в себе привычку так делать, когда нужно было проявлять излишнюю аккуратность. Она передразнила его с актерской точностью.
— Да, — произнес Джейсон с интонацией доброго воспоминания и грусти в то же самое время. Он снова подумал о том, что ее уже нет.
— И тебя это расстраивало?
— Нет, — но когда он представил себе ее бездыханное тело, которое нашли, заваленным ветками в кустах, то содрогнулся.
— Вижу, воспоминания об Алисии расстраивают тебя.
— Нет… я подумал не об этом, — вдруг пробудившись сказал Джейсон, стараясь отгородиться от печальных воспоминаний и внезапного вопроса мистера Трента. — я только что подумал, как она могла выглядеть, когда ее нашли в зарослях.
— Как она выглядела?
— Ужасно, укутанная во все это.
— Укутанная во что?
— В ветки, в кусты, в траву.
— Почему это тебя расстраивает?
Этот вопрос, как и вся цепочка вопросов, заставил Джейсона задержаться с ответом. Ему не хотелось говорить об этом с каким-нибудь незнакомцем. Это было похоже на иголки, которые мистер Трент все время будто пытался воткнуть ему в сердце.
— Я не хочу об этом говорить, — сказал Джейсон.
— Об Алисии или о том, как ее нашли?
Джейсон кивнул.
— Понимаю, как это жестоко для тебя, с тех пор, как она стала твоим лучшим другом. Но иногда было бы лучше об этом говорить, нежели, держать внутри себя. Может быть, эти вопросы как раз помогут тебе и расследованию.
— Как это может помочь? — несколько смягчился Джейсон.
Голос мистера Трента стал мягким и ненавязчивым, а сам он вдруг начал выглядеть дружелюбно.
— Это — глубокая душевная травма, Джейсон. Шок. Когда такое происходит — смерть друга, например, то оно наносит неизлечимые раны, которые намного глубже, чем ты можешь себе представить. И иногда необходимо выразить свою печаль, гнев, сожаление…
— Сожаление? — слово прозвучало странно.
— Иногда ты о чем-то сожалеешь.
— Мне жаль, что Алисия… думаю, мне жаль о том, что с ней случилось. О чем еще я могу жалеть?
— Об этом ты должен рассказать, Джейсон. Ответ за тобой. Я не могу дать тебе на это ответ.
Удивившись и придя в замешательство, Джейсон снова ощутил жажду. Мистер Трент не принес ему что-нибудь попить. Во рту пересохло, язык, будто покрылся коркой. Ему показалось, что если он попытается проглотить слюну, то подавится. Он когда-то слышал, что глотание слюны — это рефлекторная реакция, которая не спасает от жажды, к тому же слюною можно подавиться. И он уже начал давиться, всего лишь подумав о том, что не надо глотать слюну. К тому же он вспотел. Рубашка прилипла к спине. В панике он начал задыхаться. Когда он говорил, то его голос скрипел, будто квакала лягушка.
— Что? — спросил мистер Трент.
Джейсон нашел еще немного слюны, чтобы обмочить горло и при этом не подавиться.
— Пить, — сказа он. — Можно ли попросить у вас стакан воды?
Заметив, что мистер Трент колеблется, он добавил:
— Я больше не сбегу, — и тут же пожалел, сказав это слово.
— Ты выглядишь расстроенным. Ты расстроен своими сожалениями?
— Я просто хочу пить.
— Все правильно, — сказал Трент. — Я найду тебе что-нибудь попить. Ты многое значишь для нашего следствия, Джейсон, поэтому нужно дать тебе воды, чтобы ты почувствовал себя лучше.
Почему-то Джейсону показалось, что эти слова несли в себе угрозу. Будто его жажда была своего рода признанием. А если не признанием, то чем?
Трент направлялся к двери, уже зная, что можно удалить из протокола, нарушая правила. Но его успех в значительно степени был результатом следования собственному инстинкту, а инстинкт подсказывал ему, что нужно действовать аккуратно, нитку за ниткой вытаскивать из мальчишки полное признание вины. Ему было интересно, стоит ли за дверью в коридоре Сара или нет?
В коридоре никого не было.
Он осмотрел содержимое автомата, продающего напитки, и вложил в щель несколько монет.
Вернувшись с холодящей ладонь банкой «Кока-Колы», он немного подождал у двери снаружи, в надежде на то, что кто-нибудь все-таки здесь присутствует. Вдруг его одолело одиночество, что показалось ему странным, потому что в последнее время эмоции были ему чужды. Он вошел в кабинет.
Джейсон взял «Колу», пробормотав слова благодарности, а затем спросил:
— Себе вы тоже взяли что-нибудь попить?
Трент отрицательно качнул головой. На допросах он поддерживал всех, кто голодал или испытывал жажду, но вопрос мальчика его удивил. Никто из допрашиваемых никогда прежде не видел в нем кого-то еще, кроме как следователя, не делал ему никаких личных замечаний и ни о чем не спрашивал. Внезапное осознание себя этим мальчишкой как личностью заставило Трента прерваться. Он наблюдал, как жадно этот худощавый мальчишка поглощал «Колу», как танцевал его кадык, и легко дрожали руки. Трент был хорошо знаком с моментом предчувствия. Джейсон был уязвимым, беззащитным и совсем не отдавал себе отчет, что его ожидает.
«Время идет», — подумал Трент. Пока все проходит блестяще, и сенатор будет ему признателен, что, возможно, многое изменит в его жизни.