была! Правда, писать на ней пока получалось только при помощи кисточки, причем лучше, если предварительно склеить несколько слоёв в эдакий тонкий картон, но…
Блин, да меня не смущало даже то, что в наличии имелись только красная и пурпурно-фиолетовая[103] краски, нашего же производства, что когда краска высыхала, написанное, чтобы не расплывалось, приходилось покрывать тонким слоем светлого лака… Я ощущал себя, будто всё это время мне не хватало воздуха, а теперь я начал дышать полной грудью.
Так что на ракетки я куда большей грустью расходовал лакированный картон, чем перхлорат. В конце концов, марганцовка там — оборотная, используется многократно, а вот тот картон пока — вещь редкая, самим не хватает.
Зрелище «огненной потехи» прекрасно «легло» на бултыхающиеся в организмах кагор и яблочный сидр, поэтому воодушевление народа и приняло такие формы. Скандирование лозунга о Саркате Еркате было таким громким, что мне показалось, его можно было расслышать даже на том берегу Хураздана.
И объяснять, что кричим, не требовалось, сказка про Сайрата Ерката уже вышла за границы узкого мирка местных химиков и гуляла не только по всему Союзу племён, но добралась и до Эребуни, озера Севан и земель колхов.
Видимое огненное шоу, эти «огненные драконы», они потрясли неизбалованных огненной потехой местных до глубины души.
Но, «да, так было надо!»
Союз племён готовился воевать, готовился с мрачной решительностью. Наши металлурги уже не только еженедельно получали свои четыре таланта «черного камня», но и наши «сталевары» ухитрялись их переделать в сталь.
Я сам не поверил, но…посчитайте сами: масса крицы около семидесяти кило, после «холодного» выколачивания чугуна и шлака процентов десять-пятнадцать уходило в отсев, а аппарат после модернизации способен потянуть по три-четыре плавки за день, и почти три килограмма за раз. Оставалось время даже на то, чтобы корундовые тигли готовить, потому что больше одного-двух десятков плавок тигель не выдерживал, начинал трескаться. Впрочем, их, как и «отбраковку», не выбрасывали, а измельчали и использовали для шлифовки деталей.
Сталь, правда, по-прежнему выходила марки «какая получится», содержание углерода гуляло сильно, но заботило меня не это. Мне надо было обеспечить весь этот процесс карбидом. Сбор исходного сырья наше «руководящее трио» организовало жёстко. Теперь с каждого двора была установлена своя «норма сдачи», и попробуй её не выполни!
Сколько я им ни твердил, что это в несколько раз превышает наши текущие потребности, ответ был простым: запас карман не тянет! Я подумал, вспомнил, что с весны до осени люди будут в поле, где «сбор» наладить труднее, и перестал спорить. Просто увеличил мощность аппаратуры по получению кристаллов чистой мочевины. Дальше-то проблем не было, хранится она хорошо, почти не пахнет…
Ещё боле твёрдой рукой наше руководство решило судьбу пленённых колхов. Все они собирали теперь корневища камыша. Бр-р-р! Ледяная вода, а им приходилось эдакими многометровыми деревянными «крючками» цеплять эти корневища и тащить их на берег или на плот. Снасть иногда цеплялась за что-то, и освободить её, не окунувшись, было нереально.
Впрочем, некоторые даже находили в этом своеобразное удовольствие. Кормили пленников пусть и однообразно, но сытно — «вегетарианские кебабы» из всё тех же корневищ, хлеб из них же со щедрой добавкой овсяной муки, а на гарнир — горячая гороховая похлёбка или каша. К тому же, окунувшихся, как и выполнивших план, потчевали настойкой на травах крепостью градусов в шестьдесят примерно, что служило неплохим стимулом.
Нет, причиной был вовсе не гуманизм, а рациональность. Надо было бы, наши вожди не колеблясь пустили бы всех под нож или продали в рабство. Времена были такие. Но сейчас надо было запастись сырьём для производства уксуса, вот пленных и берегли. Думаю, что и дальше им найдётся дело, торф-то нужен, как никогда! Запас дерева в брошенных деревнях не так уж и велик. Да и не любое дерево годилось на уголь.
— Еркаты пускали этих «огненных змеев» для потехи, но я тебе точно говорю, они могут стать оружием. Вот эта самая трубка — остаток такого «змея», видишь, как обгорела? Она перелетела через Хураздан и плюхнулась рядом с нами. Это примерно четыре сотни шагов! Представь, вождь, если её сделают больше и прицепят «огненный горшок»! Они смогут издали сжигать крепости, города, корабли и портовые склады. Может получиться оружие чудовищной мощи!
— И говоришь, ты видел это не один?
— Да, со мной был мой помощник по прозвищу Гоплит, он может подтвердить.
— Хм… Погоди, дай подумать!
Разумеется, Волк понимал, что раздумья могут привести к яду в чаше с вином. Причём угостят не его одного, а всю «волчью стаю». Больно уж тревожными были новости, а хозяин дома был тем самым вождём приречной долины колхов, который нанимал их отряд для мести «озёрным». Разумеется, ему хочется вернуть свои земли себе и беженцам из его племени. И он не мог не понимать, что весть о страшном оружии испугает бойцов и военачальников, а в результате мечта может стать несбыточной.
Но Савлак решил рискнуть. Больно уж много странностей было в происходящем. Начать с того, что вождь, бежавший практически с голым задом, продолжает нанимать бойцов, покупать оружие и как-то кормит своих людей. На какие, спрашивается, шиши?
А ведь он ещё и пиры устраивает, и там рассказывает про богатства долины Еркатов. Дескать, и папирус там делают, и мыло твердое, и свечи не жировые, а твердые, и выпивку на любой вкус, и сласти, и даже красный яхонт[104]. Причем знает это с дивными подробностями. У него есть свои «уши» на том берегу? Были, не могли не быть, иначе плохой он вождь, и набег зря готовил. Вот только сейчас кто передаёт, что те уши услышали? Бывалые вояке смогли проскользнуть на другой берег, однако и это таило опасность. А ходить в долину и обратно, как ни в чём не бывало? Нет, таких связных у мелкого вождя быть не могло.
Да и с тем поджогом, с которого всё началось, не всё просто. Опытные люди его организовали. Очень опытные и не боящиеся возмездия местных. Чувствовалось, что события здесь направляет «рыбка покрупнее». А у вождя был на неё выход.
— Попрошу я тебя съездить в одно село, в двух днях пути. Не одного, с твоим помощником, который тоже видел. Там гостит один важный человек из Мцхеты[105], расскажете ему обо всем, ответите на вопросы.
— Зачем мне это?
— Если он не вознаградит вас, это сделаю я. Пока же прошу: поезжай, не медля. Прямо сегодня.
Так, похоже, кое-что проясняется. Доводилось ему слышать об иберийском вожде Асоне. Тот хвастался, что род его идёт от древнегреческого Язона, приплывавшего с аргонавтами за Золотым Руном. Потому, дескать, и имя созвучно. А ещё он любил называть себя Царём Иберийским. Правда, царство это никто не признавал, многие из вождей иберийских тоже ему не подчинялись, но… Колхида постепенно слабела, власть её царя часто натыкалась на волю старейшин и вождей племён, а порой даже — на самовольство его же собственных военачальников. Теперь же и Персия. Если ослабить и царя Армении, лишив его производства большей и лучшей части оружия, этот самый Асон вполне мог бы и утвердить свою власть над соплеменниками. А там, может, и восстановить производство лучших клинков, но — уже для себя.
Это ведь сейчас Еркаты — подданные армянского царя, а ранее — сатрапа. Но род свой они ведут от древнего царства Урарту. И по большому счёту им всё равно, какому царю подчиняться — армянскому, сидящему в Армавире или Иберийскому, сидящему в Мцхете.
А с другой стороны, самый мощный из вождей иберийцев, наверняка не беден и имеет неплохую разведку и толковых советников. Да, неплохо бы выйти на его представителя. Глядишь, удастся получить интересное и хорошо оплачиваемое задание. А то и «просквозить» в его приближенные. Чем плохо-то?
А что такое задание сыщется, Мгели не сомневался, больно уж необычным человеком был это Руса Еркат, сын Ломоносов.
Глава 19. «Триста секунд — полет нормальный!»
— Ты — очень необычный человек, милый! — промурлыкала София, задумчиво водя пальчиком по моей груди.
— Грудь не волосатая? — попытался отшутиться я. — Так мне всего пятнадцать, нарастёт ещё.
На самом деле вопрос «волосатости» меня слегка беспокоил. Не так, как это обычно бывает у подростков, я ведь твёрдо знал, что время всё исправит. И мои жидкие усики и три волосинки на подбородке ещё превратятся и в нормальные мужские усы с бородой.
Проблема крылась в авторитете. Здесь борода была символом мужской зрелости, Косвенно я командовал уже почти шестью дюжинами мужчин, женщин и подростков обоих полов. Напрямую — дюжиной подростков, моих орлов после введения во взрослый статус «усилили», добавив подшефных. Да и у Софии была пара помощниц.
Сознание твердило им, что я — босс, но подсознание сопротивлялось. Пришлось пойти на хитрость. Я начал таскать с собой небольшой жезл с символикой бога Митры. Эдакий фаллический символ. Раз скипетры помогали старейшинам, королям и священникам, почему бы и мне этот трюк не использовать?
— Нет, — серьёзно ответила она. — Меня ведь учили на гетеру, милый. Я не только умею музицировать, петь, танцевать и заниматься любовью, но и делились мудростью, чтобы я могла поддержать беседу с аристократами и мудрецами. Слышала я и рассказы про «египетское искусство», причём не только сегодняшнее, но и былых времён. Такого как ты, они не умели.
Она замолчала, но вопрос был ясен: «Кто же вдохновляет тебя, кто подсказывает, если предки этого не умели?»
— Есть множество других стран, милая. В Индии есть свои умения. А дальше на восток лежит древняя страна людей с желтой кожей. Они тоже многое умели… И мало ли, кто из них мог быть моим предком? — тут я не удержался и процитировал Булгакова: — Вопросы крови — самые сложные вопросы в мире