— Внимание!
В раскаленный аппарат начал потихоньку подаваться первый раствор. Обычный гидрокарбонат калия[112]. Вода испарялась, гидрокарбонат разлагался, заполняя аппарат водяным паром и углекислым газом. Давление в аппарате слегка поднялось. Из выводной трубки, шипя, стал выходить вытесняемый воздух, всё ещё слегка влажный.
Но большая часть пара конденсировалась раньше, ещё до выхода из аппарата и стекала в специальный сосуд. Так, собираем выходящие газы в стакан и проводим пробу. Нет, пока еще поддерживает горение… Ещё одна проба. Третья… Ага, лучина гаснет. Аппарат заполнился углекислотой.
— Меняем раствор!
Очень скоро в аппарат начал поступать теплый раствор ацетата калия в смеси с избытком едкого кали. Да, всё та же реакция Дюма, получение метана лабораторным способом. Я голову сломал, путаясь решить противоречивые требования. Надёжно эта реакция шла только в небольших объёмах, а мне нужен был мощный и длительно работающий источник топлива. Желательно ещё и с напором не ниже 0,5 метра водного столба.
Сейчас получилось. Да, большая часть газовой смеси, выходящей из реактора, приходилась на водяной пар. И от небольшой примеси ацетона мне тоже не получится избавиться. И ладно! Всё это оседает в холодильнике, а в горелку поступает почти чистый, хоть и влажный метан. Наверняка, влага снижает температуру горения, но мне пока что надо испытать сам принцип.
К счастью, шланг теперь стал и прочнее, и длиннее, да и очки у нас из самой настоящей слюды. Даже коптить не пришлось, она и так черновата, несмотря на тонкость слоя.
Горелка гудела, пламя слегка «дёргалось» из-за перепадов давления в приборе, но в целом, «триста секунд — полёт нормальный!»
Но это пока без вдувания воздуха.
— Эй, на мехах, качаем, потихоньку усиливая.
Меха прерывисто зашипели, жар от пламени усилился.
— Увеличить напор раствора! Торопыга, докладываешь давление в приборе.
Так, одна десятая метра, полторы… Вот и пять есть. Пламя от горелки достаёт даже через очки и защитную полумаску на лице. «Шестьсот секунд — полёт нормальный!»
— Подаём горелку в печь!
Блин, только бы в печи ничего не треснуло! Я — идиот! Вроде бы и продумал всё, а забыл, что вчера её прогревали постепенно. Надо было горелку ослабить до минимума, и тогда подавать… Уже поздно. Остаётся только надеяться. Был бы верующим — взмолился бы, а так…
Уф-ф! Кажется, пронесло.
— Щипцы и первую пробу.
Да, температуру мы снова измеряем по цветам каления металла и по расплавлению. Белое каление — значит 1200 градусов и выше. Ждём… Оксид меди (I) снова расплавился, но это и ожидалось. Опаньки, фосфат калия — тоже. Интересненько, а безводный сульфат кальция. Запахло сернистым газом, сульфат частично слегка разложился, но плавиться не стал. Жаль, но на 1420 мы не вышли. Ничего, я упорный! Уберу влагу из метана, она точно часть температуры «отжирает», воздух начну предварительно подогревать… Много мехи не выдержат, но хотя бы до +50 °C вместо нынешних пяти мороза — уже хлеб. Мне ведь много и не надо, даже полторы тысячи градусов уже позволят сталь тигельным способом получать.
Но пока что… Мы только чугун плавить можем, да и то — не любой. Насколько я помню диаграмму «железо — углерод», самый науглероженный чугун, с содержанием углерода выше 5,5 %, нам не расплавить. С другой стороны, а откуда ему взяться? Те чешуйки ведь вообще со сталью соседствовали. Значит, скорее всего, углерода немного. 2,2 %, ну, 2,5 %… Даже до «эвтектики»[113] не должно добираться. Распла-а-авим! И точно, «чешуйки» и кусочки начали «плыть», отделяться от шлака и потихоньку образовали на дне тигля озерцо жидкого металла. Я аккуратно снял шлак «лопаткой» из чистого железа и продолжил плавку.
— Дикий, тащи форму! Лить будем.
Разумеется, слитки чугуна я до того не отливал, но догадывался, что форму лучше предварительно просушить и прогреть.
Чёрт! Как же неудобно, оказывается, тащить жалкие три кило, если большая часть веса приходится на раскалённый чугун. Благо, недалеко. Пошла-пошла-пошла… Уф-ф! Скорее всего, даже начинающий литейщик за такую работу погнал бы меня, что называется, «ссаными тряпками». Вот только — его тут не было. А были мы, и нас — получилось. Первый слиток чугуна на два с небольшим кило остывал в форме.
— Ослабить давление. Уменьшить дутьё!
Небольшой перерыв. Кваску попьём… А там и продолжим работу.
Через какое-то работу по плавке чугуна мы продолжили, но занимался этим мой дядя — «сварщик» и «сталевар», я лишь присматривал. Тяжелая и опасная работа с раскалённым металлом вытягивала силы, так что мне нужно было отдохнуть. Но оставить площадку без надзора я не мог. Вот и приходилось «отдыхать, сменой деятельности».
Через некоторое время предложил отдохнуть и дяде, а сам взялся за варку стекла. Состав смеси соды, мела и песка мне был известен, но были варианты с сосудом. Корундовый тигель, железный или корундовый, но на слое из песка.
Уж не знаю, как это делали здешние мастера, но у меня более-менее приемлемый результат получился только в третьем варианте. В первом расплавленная шихта «растворяла» стенки «корундового» тигля, напитывалась им и тем самым поднимала температуру плавления. В итоге в тигле так и осталась тестоподобная масса. В железном тигле всё расплавилось без проблем, но стекло растворило частицы образовавшейся на поверхности тигля окалины, и приобрело насыщенный зеленоватый цвет. Оно бы и ладно, цветное стекло тут ценится выше прозрачного, да и мне всё равно, чем сосуды покрывать. Одна беда — состав больно неоднороден получался. Где-то ком почти прозрачный, а в другом месте интенсивный, как у бутылочного стекла из моего времени.
Третья попытка дала вязкую как кисель жидкость с какими-то твёрдыми включениями и пузырьками, да и по поверхности эта масса сплавилась с песчинками. Прозрачной она тоже не была, соединения железа и тут «постарались», придав зеленоватый оттенок. Мне невольно вспомнилось «лунное стекло» в окнах дворца Меньшикова. Примерно таким оно мне и запомнилось.
А в целом — не к чему придраться. Растолчём, покроем сосуды и «псевдо-фаянса» и запечём. Глядишь, и получится у меня подобие настоящей химической посуды. Пусть и не прозрачной, но в остальном — нормальной, стойкой ко всем моим реактивам.
Всё шло хорошо!
— Значит, говорите, дорогой Савлак, Еркаты укротили «огненных змеев»?
— Да, уважаемый…
Собеседник раздражённо махнул рукой и повторил:
— Зовите меня просто — «Советник»!
Ну да, а как же ещё? «Важный гость» в том селе внимательно выслушал и попросил рассказать всё другому человеку, более важному. А тот — третьему, вот этому самому. Для этой встречи пришлось добираться до Мцхеты. Но Волк не жалел о потраченных времени и усилиях. Им платили, причём с каждым разом — всё больше. А главное, как ни шифровался собеседник, слухи и выбранное место встречи позволили его опознать. Вахтанг, один из трёх советников «царя иберийского».
— Да. Советник. Мы с моим соратником по прозвищу Гоплит оба это видели. Останки этого «змея» упали неподалеку от нас. А между нами было около четырёх сотен шагов. Боюсь, скоро они смогут безо всяких баллист пускать горшки с огненной смесью на сотни шагов. Против них не устоят ни крепости, ни города, ни портовые склады, ни корабли.
— И ведь у них есть воины… — тихо и задумчиво пробормотал Вахтанг. — Знаешь, что придумали старшие родичи этого Русы? Они объявили, что любой, поучаствовавший в походе, получит землю на землях, с которых они изгнали колхов. Выжившие получат сами, а у павших землю выдадут родственникам. Кроме того, таких добровольцев они готовы кормить и поить, снабдить оружием… Уже сейчас у них есть десять шестидесятков добровольцев из других родов. И около тысячи своих воинов. Земля, а не золото — вот главная ценность, что для крестьянина, что для знатного человека. И они предложили в оплату нашу землю.
— Хитрецы! — скупо, по-волчьи улыбнулся Савлак.
— Да. А ведь скоро подойдёт родня из Эребуни. Немного, сотня или полторы, но это будут опытные воины. Теперь Еркатам есть, чем воевать с нами на дальних подступах. А ваши новости говорят о том, что они не станут обороняться, а продолжат захватывать наши земли.
«Они считают, что как раз возвращают свои земли!» — подумал Мгели, но ничего не сказал. Зачем попусту раздражать влиятельного собеседника?
— Это надо остановить. Скажите, Савлак, вы и ваши парни, смогли бы проникнуть туда и убить этого Русу? Разрушить его аппараты?
Волк задумался. И не только напоказ.
— Если достаточно заплатить моим парням — смог бы! — ответил он. — А вот если нанять еще несколько дюжин, то можно было бы не убивать и разрушать, а принести к вам. Зачем уничтожать такую ценность, если её можно заставить работать на себя?
Глава 20. «Если завтра война…»
День вышел хлопотный, горелка работала, плавились чугун и стекло, напоследок я даже попробовал получить фосфор. Правда, из сырья у меня был только фосфат железа, остающийся от лимонита после воздействия уксуса. Что делать дальше, я представлял с трудом, ведь при попытке восстановления одновременно должны восстанавливаться и фосфор и железо[114]. Да и скорость реакции смущала, в литературе рекомендовали вести процесс при 1600 градусах.
Однако я немного не рассчитал. Температура кипения фосфора оказалась слишком низка, и его пары вместе с угарным газом улетали из реторты, сгорая уже снаружи[115]. Так что весь фосфор улетел у меня с белым дымом. Ничего, ещё не вечер! Доработаю конструкцию и получу!
В итоге «вечернюю сказку» пришлось делать очень короткой — на задних рядах, скрываясь в сумраке, сидело «руководящее трио». Я не упустил случая, и слегка подкорректировал тему сказки.