Смотрит на меня. Смотри. Свирепый взгляд лишь подстёгивает. Заводит ещё больше. Поэтому я, не прерывая долгожданного зрительно контакта, почти полностью выхожу из неё. Облизываясь. Дыша через рот. Мои ноздри напряжённо дёргались, а желваки на щеках постоянно играли, демонстрируя ей всю гамму эмоций, которую я испытывал. По отношению к ней. Секунда. Две. Дина приоткрыла ротик, будто хотела мне что-то сказать. Но я так резко подаюсь вперёд, что она откидывает голову назад и громко выдыхает. Стонет, выгибаясь как кошка. Её локти соскользнули по столешнице, и она упала на лопатки, ногтями впиваясь в мои запястья. Вонзаясь под кожу с такой силой, что... не будь я сейчас в ней... глубоко в ней... я бы даже почувствовал дикую, острую боль. Но я не чувствую. Снова. Даю ей несколько мгновений, чтобы отдышаться. Хотя, нет. Я даю ей время, чтобы запастить кислородом, перед тем, долго и яростно вбиваться в желанное тело. Стискивать его в своих объятьях. Чувствовать её ответное желание.
Глупая. Моя глупышка Дина. Ты никуда это не денешь. Я клешнями вытащу это из тебя.
...
Неловкость, помноженная на сотни тысяч раз. Это именно то, что я испытывала, застёгивая на груди крохотные пуговички. Мои руки подрагивали, и я не смела поднять свой взгляд. Я очень хотела, чтобы он испарился. Чтобы этот запах, которым пропиталась насквозь моя кожа испарился так же, как и остатки моей совести. Гордости. Верности...
Как же я ошибалась. Во всём. И в первую очередь — в себе.
Больше не повторится? Ха... теперь ты убедилась в том, что ты ничем не отличаешься от других, Дина? Ты снова это сделала. И ведь даже особо не сопротивлялась. Ты отдалась процессу. И получала удовольствие от того, что он делал с тобой. Когда в последний раз ты испытывала нечто подобное? Признаешься? Или снова струсишь?
— Я отвезу тебя домой, — голос Марата прервал поток моих мыслей. Прекратил моё самоедство, заставляя обратить на себя внимание, — ты ведь без машины сегодня. Не видел её внизу.
Как ни в чём не бывало, он заканчивает приводить в порядок свой внешний вид и подходит ко мне вплотную. Завороженно смотрю в его почти чёрные глаза, и поджимаю губы. Они слегка болят от его жадных, болезненных поцелуев.
— Так себе идея, — делаю шаг назад, отстраняясь от него. Пытаюсь сбросить с себя оковы его магнетизма и этот шлейф гипноза, в который он погружает меня, как только оказывается рядом, — я на такси поеду.
Ни к чему всё это. Мне хватило одного раза, когда соседка сдала меня с потрохами, стоило незнакомому мужчине переступить порог моей квартиры. Теперь ещё и это?
— Дин, — Марат перехватывает моё запястье, и дёргает меня на себя. Не так нежно, как бы мне того хотелось, — ну сколько можно упрямиться? Ну? Малышка?
— Я не малышка, — это слово режет мне слух, потому что когда-то так меня называл Роберт. А сейчас не лучший момент, чтобы в очередной раз проводить параллель между двумя мужчинами, — Марат, — вдох. Соберись, Дин! — что ты хочешь от меня? Пойми... я... — меня начинает трясти, — я не могу дать тебе большего. Это ни к чему не приведёт. Секс? Хорошо, — судорожно киваю, отступая к стеллажам и заламывая себе пальцы, — но ведь тебе, как я понимаю, этого недостаточно?
— Недостаточно, — подтверждает и, недобро сверкнув глазами, прячет руки в карманах брюк. Едва заметно качнулся на пятках, — ты знаешь, чего я хочу, Дин.
— Но я не могу тебе этого дать, Марат! — срыв. Я чувствую, что я уже на грани. Это болезнь. Мне больно. Я физически ощущаю это.
— Да что не так, Дин?! — неожиданно он кричит в ответ. Я вздрагиваю, прижимаясь спиной к стеллажам, — что, блять, со мной не так?! Чем я хуже?!
— Он мой муж! — мой голос звенит в напряжённом, наэлектризованном воздухе.
— Муж?! — Марат срывается со своего места и стремглав оказывается рядом со мной. Снова. Так близко, что я задерживаю дыхание, — Муж?! — повторяет это. Стальные нотки в его голосе, и ярость во взгляде пробирают до костей, — тебе самой не надоело?! — переходя на шёпот слишком быстро, — Дин? Я не хочу тыкать тебя носом в очевидное. Понимаешь? Ты не котёнок. Ты умная женщина. Как же ты не видишь очевидного? Как?! — его пальцы обхватывают моё лицо, причиняя новую боль. Я издаю нечто, похожее на писк и поднимаюсь на носочки, — раскрой, наконец, глаза! Я перед тобой, Дина! И я буду любить тебя так сильно, как никто...
Знаю, что это не то, что я должна была услышать... не то, за что должна была зацепиться, но я ухватилась именно за эти слова... не за последние.
— Что ты знаешь, Марат? — широко распахиваю глаза, пытаясь рассмотреть густую и почти чёрную радужку его глаз, — я ведь уже не первый раз спрашиваю тебя... что. Ты. Знаешь? М? Ты ведь что-то знаешь. Но молчишь. Что за намёки?! Неужели это так сложно? Ты сводишь меня с ума! — я толкаю его в грудь, надеясь выпотрошить из него информацию, — почему не скажешь, как есть? Роберт изменяет мне? Да? Это ты хочешь мне сказать?! Но молчишь, как трусливый мальчишка?! На это ты намекаешь?! Ты..., — задыхаюсь от подступившей злости, — ты ничем не лучше! Понял? — снова толкаю его, и на этот раз он отступает. Незаметно покачивает головой, словно разочаровываясь. Во мне? Или в себе?
— Дура, — почти неслышно. Но это слово выбивает из моих лёгких остатки кислорода. Его и так было совсем мало. А тут... я просто открываю рот, как рыба, выброшенная на берег, и не нахожу слов.
— Забудь. Сюда. Дорогу. Ясно? — шиплю, глядя на него исподлобья, — молчи дальше. Молчи. Это же так удобно, да?
Поджимаю трясущийся подбородок и стряхиваю с лица упавшую прядь. Моё сердце так сильно колотилось в груди... мне казалось, что от каждого удара рёбра под тонкой кожей ходят ходуном.
— Дина, — осторожно произносит моё имя. Уголок его губ едва заметно дёргается. Я вижу, как под кожей плавно скользит его кадык.
— Я не буду с тобой. Слышишь меня? Не буду. Я ЕГО люблю. Не тебя.
Марат несколько секунд смотрит на меня. Не моргая. Не шевелясь. Мне даже кажется, что он не дышит. Его эмоции выдают лишь прищур тёмных глаз и гуляющие желваки. Он зол.
И я. Не меньше. Возможно, это всё?..
Проходит не больше минуты, и я вновь вздрагиваю, когда дверь моего кабинета захлопывают с такой силой, что она едва не срывается петель. Я слышу шум. Словно что-то упало. Или же этому чему-то помогли упасть.
Рваный вдох. Боль. Прямо по центру. В грудной клетке. Так глубоко и отчаянно. Слишком. Будто одним ударом из меня выбили весь дух.
Я собираю себя по кусочкам. Подхожу к зеркалу, глядя на дрожащие губы. Искусанные, и опухшие от его поцелуев губы. Провожу по ним кончиками пальцев.
Не вздумай плакать, Дина. Не смей...
Из-за кого? Кто он тебе?
Никто. Никто, слышишь?
Ты всё правильно сделала. Ты должна была поступить именно так.
А с Робертом? Разберусь. Соберусь и разберусь во всем, что не даёт покоя.
Прижала к горячим щекам ледяные ладошки и часто задышала. В носу до сих пор стоял чужой запах. Запах Марата. А чужой ли? После всего? Кажется, теперь я узнаю его из тысячи. Так говорят?
Я приблизилась к своему окну. Впилась фалангами в подоконник, сдерживая эмоции. Сдерживая позыв к слезам. Абсолютно бесполезным и никому не нужным. Мои зубы вцепились в нижнюю губу, когда я увидела его. Широкими шагами, Марат проследовал к своему внедорожнику. Не задерживаясь ни на секунду. Не оглядываясь.
Я проводила взглядом удаляющийся автомобиль, и только тогда отдалилась от окна. Вновь подошла к зеркалу, всматриваясь в собственное отражение. Разглядывая свои глаза, и пытаясь в них прочесть хоть что-то. Но там было пусто. Так пусто в них ещё не было никогда.
На автомате я собрала остатки себя... и своих вещей. Вернула на место Полин гель. Подняла венок, что свалился на пол, когда Марат хлопнул дверью, и сложила в пакет свои туфли. Подхватив сумочку, вышла из офиса. Закрыла дверь, и на ватных ногах спустилась вниз по лестнице.
Я знала, что сегодня напьюсь. Это было необходимостью. Чтобы отсечь все лишние мысли. Чтобы на время забыть всё то, что сводит меня с ума. Хотя бы чуть-чуть. Один раз.
В голову неожиданно приходит мысль, что я не хочу домой. Что я не хочу видеть кислую мину Роберта. Не хочу стоять возле плиты и делать вид, что всё хорошо. Не хочу стелить нашу общую постель и наблюдать за тем, как Роб обиженно отворачивается от меня, ложась в нашу общую кровать. Это... отвратительно. Я так устала.
Я вежливо прощаюсь с охранником на посту и выхожу на улицу. Расслабленно опускаю плечи, позволяя приятному ветерку обнять себя. Окутать лёгкой и приятной прохладой летнего вечера.
Достаю телефон, чтобы вызвать себе такси. Я и правда сегодня без машины. Утром меня мучила головная боль, поэтому я не рискнула садиться за руль. Пялюсь на экран в ожидании машины. Но никто не хочет принимать мой заказ. Чертыхаюсь и, сбрасывая запрос, поднимаю голову. Может, позвонить Наде?
Телефон в моей руке завибрировал, и я растерянно опускаю взгляд на дисплей. Роберт? Решил проявить ко мне милость? С чего вдруг?
— Да? — подношу трубку к уху и зажмуриваю глаза. Рвотный позыв сжал желудок. Должно быть, меня тошнит от самой себя... я обязательно поговорю с Робертом. Иначе никак. Нам нужно многое обсудить...
— Ты домой едешь? — холодно осведомился мой муж. Ни “здравствуй”, ни “как дела”. Неожиданно.
— Да, — в горле разрастался ком. Щекоча и доставляя дискомфорт, — я задержалась сегодня. Сейчас уже такси вызываю.
— Не надо такси, — отвечает слишком быстро, — я здесь. Заберу тебя.
Моё внимание привлекает сигнал фар на местной стоянке. Как я не заметила? Давно он здесь?
— О, — кое-как произнесла, чувствуя нарастающую панику, — это хорошо. Спасибо. А то мой заказ никто не берёт.
— Я возьму, — тихая усмешка, — давай, Дин. Поторапливайся.
Глава 18
Шло время, но злость в нём только набирала обороты. Она казалась Марату непотопляемой. Необъятной и какой-то опустошающей.