Естественно, заморозились фундаментальные науки. Освоение космоса ограничилось орбитальными станциями связи, добычей ископаемых на Луне, ее местный аналог не отличался от восходящей над Россией, туристическими рейсами для богатых да развертыванием обороны от крупных метеоритов.
Исчезли семьи в классическом понимании. Мужчина жил с женщиной только для удовольствия, переносить капризы беременной не считалось почетным. Мужчины предпочитали пожелать им удачи и начать встречаться с другой. Либо завести подружку мужского пола, что никак не увеличит рождаемость, хоть каждый день занимайся шух-шухом.
Женщины не нуждались в мужьях для воспитания детей: ИИ предусмотрел все необходимое, чтоб радость существования и радость материнства сочетались. А так как материнский инстинкт вполне утолялся единственным чадом, да и не все соглашались рожать, человечество стремительно сокращалось. Вот почему Энга предложение родить троих восприняла как перспективу самой, без мужика, поднять этих детей.
«Дорогая! Сначала надо устроить мир, в котором нашим детям жить», — решил для себя Макс и, наконец, тоже уснул.
Глава 7
Подняли сразу после полуночи. Макс был предупрежден о раннем подъеме, но все равно тер глаза.
Выехали впятером. За рулем внедорожника сидел один из опасных по кличке Стук, посередине расположился Макс, у правого окошка — знакомый офицер Крикер. Заберт развалился сзади. Пятый из охотников, Шкет, сплюснулся рядом подле пахана у стенки, оставив авторитету максимальное пространство.
— Мотай на ус, — начал инструктаж темноусый Крикер. — Скоро сойдет снег. Волки должны нагулять жир перед летней спячкой. По теплу, без снега, они выходят из логова крайне редко. Солнце не садится, их шкуры видны на фоне тундры издалека. Поэтому накануне летника волки сбиваются в стаи, осенний молодняк уже подрос и участвует в загоне. Окружают оленьи стада и нападают. Обычно на одного волка приходится один зарезанный олень.
— То есть мы едем к оленям? — догадался Макс. — Но они же разбегутся при виде э-кара!
— А на охоте вообще не бывает просто! — усмехнулся Стук, показав щербатый ряд зубов.
— Впереди летит дрон с тепловизором и камерой ночного видения, — продолжал офицер. — Мы засекаем стадо и ждем. Когда нападут волки, стадо начинает разбегаться. Олени видны отчетливо, наши цели — смазанные. Стук даст полный вольтаж, несемся к ним. Включаем прожектора. Мы с Забертом остаемся в кузове, вы трое охотитесь на волков. Вцепившиеся в оленьи туши, с добычей в пасти, далеко не убегут. Держаться кучно! Обычно при выстрелах они разбегаются, но не всегда. Мы с Забертом прикроем огнем с машины.
«Вот почему служака с зоны и авторитет, совершившие десятки вылазок, возвращаются из тундры невредимыми, — понял Макс. — Сидят в машине». Охотники в поле не более чем разовые картриджи. Выходит, Заберт, пообещавший эвакуацию на Большую Землю, отправил его на очень вероятную смерть. Если выживет, то добудет пахану очередную шкуру, чтобы приблизить день освобождения. И бывший зэк, теперь добропорядочный гражданин Рутении с правильным чипом, полным набором услуг от Глобы и запасом денег на счету, спокойно ступит на борт джет-плейна, перелетит на Большую Землю и продолжит жить в свое удовольствие. За особо тяжкое преступление отсидел лишь часть из присужденных ему 20 лет.
Справедливо? Не очень. Но подобное творится всюду, в любых мирах. Вдобавок общество потребления и эгоизма, где патриархальные традиционные ценности канули в прошлое, в наибольшей степени располагает к сомнительным гешефтам. Население Рутении и любой другой страны не знает о творящемся беспределе в местах, подобных Тремихе, верней, не хочет знать. Поэтому Глоба не придает ему значения и не дает «умных» советов по искоренению.
Стук, крутивший баранку, к перспективе опасного сафари относился как к развлечению. Наверно, его бодрило предчувствие опасности, риск только подогревал интерес. Шкет, молчавший в уголке, походил на мобилизованного на охоту в приказном порядке, возможно, что проштрафился перед авторитетом. Ни малейшего энтузиазма от него не исходило, наоборот, он выглядел запуганным вусмерть.
Пикап тащился по тундре, по ощущениям, не быстрее 20–25 километров в час. Высокий, на огромных колесах, больше, чем у ГАЗ-66, он катил по ложбинам между сопок по навигатору, показывающему безопасные маршруты. Офицер управлялся с дроном.
Впрочем, беспилотник обладал зачатками искусственного интеллекта и не требовал ежесекундного внимания, сам выбирая высоту, скорость и направление полета. Крикер только изредка корректировал задание.
Наконец, офицер воскликнул:
— Нашел!
Он сбросил водителю координаты точки, где остановить пикап.
— Есть олени, но будут ли волки? — спросил Макс, не стыдившийся своей неопытности.
— Пятьдесят на пятьдесят, — заверил тюремщик. — Стадо большое, вкусное. Но волчьих стай меньше, чем групп оленей. Теплеет, сегодня выйдут поживиться. Здесь ли или в другом месте — никто заранее не скажет.
Рогатые, а их в окрестностях Тремихи водились тысячи, возможно — десятки тысяч, для забоя и разделки интереса не представляли, истощенные скудным зимним подножным кормом. Цех, где трудились Энга с Тилой, перерабатывал туши, заготовленные и замороженные с осени. Вот когда снег сойдет, животные откормятся, начнут лосниться и принесут потомство, чувствуя себя в безопасности от волков, тогда и придет время отлова.
Наблюдая за работой водителя, Макс размечтался. В Беларуси и в России машиной не обзавелся, хоть давно планировал и начал откладывать на первый взнос, остальное — в кредит. Зарплата в «Гелии» позволила бы его погашать, но, увы, не успел. Э-кары, виденные на мониторе терминала, вызывали восхищение, внутри он ехал впервые. Этот экземпляр армейского образца, по назначению — аналог американского «хамви», грубого и крепкого внедорожника, поражал удобством, мягкостью хода. Его аккумуляторы обеспечивали ход без подзарядки на многие тысячи километров, а для восстановления заряда не требовались долгие часы, как у «теслы». При поднятых стеклах звукоизоляция была практически абсолютной, да и снаружи только снег скрипел под полимерными покрышками. Попросил бы порулить, но воздержался: Крикер и уголовники сочли бы это ребячеством.
Приехали. Стук тиснул на тормоз, машина остановилась, мягко качнувшись на подвеске. Последние минуты он вел ее, выключив освещение в салоне и снаружи — по прибору ночного видения, очень медленно.
— Забеспокоились олени. Часть вскочила, но не убегают, — офицер увеличил изображение с камеры беспилотника. — Ближе не надо.
Они стояли на небольшой возвышенности. По данным дрона ветер дул в их сторону, значит, олени услышали звук пикапа. Как же волки подкрадываются незаметно? Передвигаются бесшумно?
Потянулось время ожидания. Если бы сидели в УАЗике ВДВ, то травили бы анекдоты и курили. Атмосфера внутри этого автомобиля была совершенной иной, отчужденной. Каждый жил своими интересами, всех объединила текущая миссия — и только. Крикер сунул пульт дрона с экраном Стуку, сам закрыл глаза. Наверно, углубился в какой-то сериал. Макс, лишенный коннекта с сетью, просто задремал, выпав из реальности, и проснулся от возгласа:
— Пошла потеха!
Стук перекинул пульт дрона обратно тюремщику и вдавил вольт, то есть педаль акселератора. Пикап понесся вперед на максимальной для этих условий скорости и с включенными фарами. Швыряло немилосердно, подвеска с такими ухабами никак не справлялась.
Они едва не врезались в убегающих оленей, среди которых мелькали быстрые белые силуэты. От резкого торможения машина пошла юзом, а охотники уже распахивали двери.
Оказавшись снаружи, Макс сначала прикрыл рукой лицо — от резкого ветра со снегом и столь же резкого света фар, вдобавок, били прожектора на крыше кабины. Крикер с Забертом полезли в кузов, Макс побежал за Стуком и Шкетом — прямо в гущу тел.
Зэки стреляли на ходу, вряд ли прицельно. Если и попадали, то, скорее всего, в оленей. Методично вычислить волка, вынужденного замедлившегося из-за туши в зубах, не получалось.
Макс бежал за ними, одетый в толстый тулуп с поднятым воротником и тяжелых унтах. Ярко-оранжевые комбинезоны охотников, куда более легкие, мелькали впереди. Сзади хлопали выстрелы пахана и офицера, все это как-то мало напоминало организованную охоту и скорее выглядело экспромтом пополам с обычным бардаком.
А потом план, если он был вообще, сломался. Справа, из-за границы электрического света и тьмы, выпрыгнул стремительный силуэт. Макс едва успел вскинуть карабин, как зверь молниеносно исчез, утащив в черноту ночи Шкета. Высадил в ту сторону десяток патронов наугад. И тут его самого свалило с ног, будто ударило автомобилем, и поволокло… Волк! Макс судорожно вцепился в оружие, его потерять — верная смерть.
Волк принялся мотлять добычу, ухватившись зубами за воротник. Макс чувствовал себя погремушкой в руках энергичного великана-младенца. Сунул ствол себе за спину и трижды пальнул не глядя. Волк взвыл, заскулил. Вывернувшись из клыков, Макс крутанулся на спину. На миг увидел раскрытую пасть, выражение дикой боли и муки в изумительно умных глазах… и добил зверя в голову.
За время их кувыркания все кончилось. Фары освещали только изрытый снег, единственную белую тушу и Макса с карабином наперевес. Стук, как и его напарник, исчез.
Ухватив трофей за хвост, Макс потащил его к пикапу. Голова крутилась на 360 градусов в ожидании нападения из темноты. Но не случилось, видимо волки сочли: для них достаточно.
Поразительно, но ни в машине, ни около нее никого не оказалось. Макс включил подсветку прицела, осмотрел пространство вокруг и присвистнул: у заднего борта отчетливо проступили следы крупных лап с четырьмя пальцами, темные пятна крови и следы волочения.
Он выключил подствольный фонарик и двинул в темноту. Зачем? Офицер и криминальный авторитет ему — никто. Отправились на охоту на свой страх и риск, получили свое. Но Заберт — его билет на Большую Землю. Оставалось надеяться, что тулуп выдержит нападение еще одного зверя, и тот не догадается хватать за лицо.