Ее обострившаяся чувствительность позволила заподозрить неладное, когда к складу шкур подкатил э-трак — грузить и отвозить ценные меха на баржу. Ранее на территории зоны сел маленький двухместный коптер, и прилетевшие на нем придирчиво осмотрели трофеи перед транспортировкой. Видимо, остались довольны, потому что в банке появились деньги. В том числе за первого убитого Максом хищника, зачтенные двум девушкам. Им с Тилой окончательно утвердили дату освобождения — 14.06. То есть, менее чем через три месяца.
Радоваться бы, но Энга заметила перемену в Максе. Он предупреждал, что намерен покинуть Север раньше и подготовит встречу девушке на Большой Земле, что совершенно зря: она сама куда быстрее организует жизнь, снимет квартиру за деньги, отложенные на зоне, и устроится на работу. Хватит на двоих, а Макс пусть спокойно ищет себе применение.
Но он был непреклонен: не хочу жить за твой счет, я — мужчина. Кто бы сомневался — во всех смыслах мужчина, но зачем доказывать это снова, каждый раз и каждый день? Но у него свое понимание.
Вечером после расчета за шкуры Макс как обычно шел с ней рядом после смены, светил фонариком, освещая дорогу, что-то говорил, иногда шутил, но казался немного отстраненным, словно параллельно беседе что-то напряженно обдумывал.
— Ты получил деньги за второго волка? — спросила Энга.
— Да.
Он ничуть не выказал удивления резкой перемене темы.
— На какой счет?
— На нелегальный, на Большой Земле.
— Тебя могут обмануть, — вздохнула Энга.
— Знаю. Но другого способа распоряжаться средствами до твоего возвращения из Тремихи нет. Да и у тебя денег немного. Скоро получишь мою месячную зарплату.
Теперь все сложилось. Получение десятков тысяч, позволяющих устроиться в андеграунде Рутении, предупреждение, что уедет раньше, и явный намек: мои заработанные окажутся у тебя на счету, когда останешься одна.
Конечно, он согласился бы и за второй трофей отправить деньги ей, но осужденные ограничены в тратах, а Макс жаждет самостоятельности и деятельности.
Предчувствие расставания, резанувшее сердце, усугубилось волнением: он там будет совершенно один в куда более сложном мире, чем Заполярье, среди тысяч опасностей… Пропасть в нем неподготовленному и лишенному чипа, стало быть — поддержки официальной власти — раз плюнуть.
Не дойдя до порога, Энга остановилась.
— Пока не закрыт, идем в магазин. У тебя практически нет одежды для Большой Земли. Или ты собираешься лететь в драном тулупе?
— Может, завтра?
— То есть ты еще не завтра…
— Не знаю, — признался Макс. — Об отлете могут сообщить непосредственно перед ним. Завтра вряд ли.
— Значит, не теряем времени. Над таким оборвышем сразу повиснет полицейский дрон. Комплект одежды, обуви, подходящих для климата средней полосы, тебе придется постоянно держать поблизости. Гегения осведомлена?
— Ни в коем случае!
— Жаль. Она дала бы пару дельных советов.
— Или заблокировала возможность побега. Кто без меня отремонтирует отвод кровищи с разделки?
— Кстати, о ней. Мы принюхались и привыкли к запаху крови, в том числе слегка разложившейся. Но тебе перед вылетом лучше бы вымыться и переодеться, иначе привлечешь внимание к себе на Большой Земле.
— Не подумал… — повинился Макс. — Ты права.
Так дошли до магазина — маленького, потому что большинство товаров выписывается через сеть и доставляется под заказ. Правда — долго, до половины месяца. Столько Макс не собирался ждать. Энга купила ему из имеющегося ассортимента куртку, штаны, ботинки, трикотажные сорочки, вбухав половину месячного заработка. Очень малую часть того, что он сделал для нее, купив месяцы свободы… Расплатившись с чипа, она отвернулась, скрывая слезы.
И дома, в койке, не могла получить удовольствие, а также доставить любимому, все вышло механически.
— Я понимаю, что ты намерен меня встретить на белом э-каре и с цветами, но это — лишь мечты! Что с нами будет в самом деле?
Ее прорвало. Слезы, которых не сдержать, брызнули на плечо мужчины.
— Меня никто и никогда так не любил, — он прижал ее к себе. — Ни в покинутом мире, ни, тем более, в этом. Как я могу обмануть твои ожидания?
Она верила и не верила одновременно. И не могла успокоиться.
Прошло двое суток с отгрузки шкур, срок, отпущенный однорукому офицеру, перевалил за половину. Макс прекрасно понимал, что ему не поздно сбежать с полуострова в апреле, месяцы он именовал привычно для себя, хотя в Рутении их просто называли порядковым номером. Но неисполнение угрозы означало бы: он блефует. Если Крикер улетит, шанс нагадить ему остается, распространив слух, что тот сам шлепнул Заберта или оставил без помощи, хотя мог спасти. Когда новые подробности о кончине пахана дойдут до нужных ушей, Крикеру не позавидуешь, но и Максу это ничего не принесет, кроме весьма неприятных вопросов.
Начальник зоны для опасных высылал в тундру пикап — на следующее утро после неудачной охоты. Собрали лишь винтовки, найденные по излучению электроники прицелов. Тела заключенных или унесены волками, или разорваны на мелкие части, занесенные снегом, и по мере его таяния останки расклюют хищные морские птицы-падальщики. Север суров к осмелившимся пренебречь осторожностью.
На третьи сутки Крикер под каким-то предлогом заглянул к Гегении, проходя мимо Макса, шепнул:
— Пора!
Макс метнулся в каптерку за «тревожным чемоданчиком», скорее напоминавшим сидор времен Второй мировой, прошел к разделочным столам. Встретился взглядом с Энгой. Ни слов, ни обвиваний. Она все поняла и кивнула.
Далее случилась неожиданность, еще менее приятная, чем расставание с девушкой. У пикапа Крикер показал два одинаковых кофра с ручкой и на колесиках.
— Ты и ломщик Вас полетите со мной в багаже.
Тип с рассеянным взглядом и нехорошей ухмылкой был роста менее метра семидесяти и запросто помещался в большой кофр, несмотря на брюшко. Макс с тревогой представил, что будет, если у него, более крупного и согнутого в три погибели, вдруг сведет ногу. Кончится от боли!
— Дырки для вентиляции предусмотрены, — успокоил его Крикер. — Что, не нравится? Я свою часть сделки выполнил. Ты — как хочешь.
— А 100 тысяч?
— Как обещал, — офицер протянул кусок плотной бумаги с россыпью цифр и буквенных символов. Такое не запомнить наизусть даже под страхом кастрации. — Твой спутник знает, как ими воспользоваться.
Например — перегнать на собственный счет и сбежать. Ломщику Макс доверял не более, чем покойному авторитету. То есть примерно в нулевой степени. Расчет был лишь на то, что компьютерный пройдоха имеет свою выгоду, сдав Макса нуждающимся в его талантах. Уповать на желание зэка отблагодарить за бегство из зоны было бы наивно. В оставшиеся до отлета дни удалось немного разобраться в параллельной банковской системе, напоминавшей по характеру платежей обращение биткоинов. Правда, здесь не существовало майнинговых ферм, и Макс не понял, как работает эмиссия электронных денег. Не важно, если Крикер не обманул и сотку перечислили, то будет весьма приличный капитал для старта в новой жизни. Который под рукой, когда имеется терминал коннекта с сетью. Часть денег при желании можно перегнать донатом Энге, когда она освободится… Но об этом рано думать.
А мысли лезли в голову. Что стоит Крикеру переоформить багаж, к примеру, для отправки в Новый Свет? Через несколько часов после упаковки в кофр, даже если не замучают судороги, захочется отлить. Есть, пить живому человеку тоже как-то надо. То есть, не выдержав, перепачканный в моче и фекалиях, Макс начнет орать в надежде привлечь внимание багажных роботов… Хреновая перспектива.
Перед джет-портом сержант, сидевший за рулем пикапа, притормозил. Макс и ломщик выбрались из кабины, чтобы последний раз облегчиться перед рейсом. Вокруг простиралась заснеженная тундра, на горизонте виднелись сопки, где-то проглядывали купины низкорослых деревьев. Солнце приподнялось над горизонтом непривычно высоко — приближалась середина весны, буквально завтра начнется четвертый месяц.
— Пакуйтесь!
Крикер махнул здоровой рукой в сторону кузова, где лежали кофры. Сержант, нимало не смущавшийся тем, что стал соучастником побега заключенного (видно, здесь такое не впервые), тоже прыгнул в кузов и помог Васу занять свое место. Перед погружением в тару ломщик нацепил на голову смешной самодельный шлем из жести, экранирующий чип, сверху нацепил трикотажную шапочку, напоминавшую умильную детскую буденовку, только без красноармейской звезды на лбу. Макс со вздохом упаковался в выделенный ему гробик. Мешок с вещами занял место между пятками и задницей, ничуть не добавив ощущения простора.
Сколько времени он провел в позе эмбриона? Вечность. Чувствовал, как кофр перегружали. Стало очень душно. Видимо, багаж других пассажиров перекрыл дыхательные отверстия. Едва не терял сознание. Но после стало легче, когда полет, по всей видимости, завершился, и барахло из чрева аппарата извлекли.
Разок кофр крепко уронили, только жаловаться «не мешки с картошкой везешь!» было некому. Надолго оставили в покое. Шли томительные часы… Затем везли кофр на колесиках. Наконец, опрокинули набок, боковина откинулась, внутрь хлынул нестерпимый свет фонарей.
— Вылезай!
Макс еле разогнулся. Офицер смотрелся отдохнувшим, он-то путешествовал в комфорте. После Макса выпустил наружу ломщика и объявил обоим:
— Это — Чаронда, — он указал на здания вдалеке. — Большой город, до миллиона жителей. От джет-порта в центр ходят бесплатные вагоны. Официальные банки и терминалы для выхода в сеть без чипа имеются в достатке. Хочу предупредить. Сами знаете, что с вами будет, если проболтаетесь, как выбрались из Тремихи. Вас покараю не я — ополчится вся тюремная система. До полной ликвидации. Надеюсь, это ясно?
Хакер угрюмо кивнул. Макс как несистемный человек, по большому счету, ничего особо не нарушил. Ну, прокатился зайцем на пассажирском самолете. Угроза главным образом касалась беглого опасного. Больше всего хотелось облегчиться. Они провели в чемоданах, наверно, менее половины суток, но казалось — вечность.