— Прилетишь — вставим. Надоело твое нытье.
— Прости за нытье, а вот безопасность надо обеспечить.
— Как?
— Мне нужен закрытый канал связи с вычислительным центром в Кречете. Чтобы твоя стремная родня на орбите не могла узнать, какие находки сделал ИИ, анализируя скармливаемые ему данные. Понимаешь? Чтоб я мог видеть результат на своем терминале, другие — нет. Тем более работаю из спального отсека, рабочим местом в служебном блоке мадам Эйшер меня не удостоила.
— Сложно… И сам факт создания закрытой зоны не скрыть от Радмислава.
— Дорогая, подумай своей красивой головкой. Он настолько не заинтересован, чтоб мы выявили хотя бы малейший промах в его действиях или действиях команды, что готов на резкие меры.
— Я уже поняла. Выбросит тебя за борт без скафандра. Честное слово, слегка расстроюсь. Клянусь Святым Болтуарием.
— Хуже. Он запросто даст команду уничтожить информацию, свалив вину на меня, как неосторожно вторгшегося в сеть станции. Мой трупик, плавающий в вечности, не сможет возразить.
Руслана не отвечала довольно долго. Не исключено, реагировала на какие-то реплики псковских небожителей. Или обдумывала варианты.
— Убедил, — прорезалась, наконец. — Но Радмислав воспримет эту меру как оскорбительное недоверие к своей персоне.
— Его персоне вручили «Скиф», и он его размолотил. Может, исчерпал кредит доверия?
— Именно этим аргументом надеюсь пронять отца. А чтоб вывести тебя из-под удара, предложу создать закрытые зоны для всех восьмерых. Изображай умственно отсталого, чтоб не попасть под подозрение.
— Хорошо! Буду косить под дурачка и публично выдавать самые нереализуемые варианты. До свиданья, твоя светлость.
— Светлость — мой отец. Я, как и Радмислав, всего лишь сиятельство. До свиданья.
Макс, которому несколько надоела неподвижность, сдвинул терминал в бок и выбрался из кокона. Поплыл по коридорам станции, отмечая разницу с виденным на экранах в прошлой жизни. Мало того, что отсеки советских «салютов», МКС и китайской орбитальной станции были гораздо теснее, чем «Радиславич-7». Тут встречались объемы больше, чем у американского «Скайлэба». Главное, по стенам не извивались голые шланги и кабели, интерьер «Радиславича» совсем не смотрелся полуфабрикатом, тем, что в СССР называлось «сданный в конце месяца». Аккуратные панели, со вкусом подобранные цвета, приятные глазу пропорции, стиль скорее хайтек, а не «хай так». Все же десятилетия развития космонавтики по сравнению с уровнем 2020-х годов привычного мира дали свои плоды. Искусственный интеллект наверняка внес свою лепту в проектирование.
Все хорошо, достаточно совершенно, так зачем гадить, ломать? Ради власти, ради денег. Тут ничего не изменилось.
Что любопытно, князь Радиславич, имевший денег достаточно, чтоб нанять Илона Маска в дворники, не особо купался в роскоши. Конечно, хорошо питался, из серии «икра заморская баклажанная», имел возможность максимального контроля здоровья, держал конюшню, псарню, небольшую яхточку для прогулок на ближайшем озере Белом, но сам жил на уровне миллионера-лайт. Его целью-идефиксом стало развитие традиционной славянской общины, зародыша человечества будущего. Идее служила вся финансово-промышленная империя. Другие интересы, похоже, волновали Всеслава не особо.
Бахтияровы и Ахметовы жили на широкую ногу. По крайней мере, их дворцы, круизные лайнеры, охотничьи угодья на сетевых ресурсах выглядели помпезнее. Однако и для этого уровня жизни им достаточно денег, на несколько порядков меньших, чем имеющиеся.
Значит, власть. Вечный наркотик. Пристрастившихся от него не отвратить. Деньги — только инструмент обеспечения власти.
Развлекаясь подобными размышлениями, Макс отыскал Легослава. Слышал, все княжеские отпрыски мужского пола награждаются при рождении именами, заканчивающимися на «слав», и не повторяться сложно. Насколько удалось узнать, все имена уникальные. Что же делать, когда подходящие комбинации букв закончатся? И так Легослав напоминает Леголаса, правда, лишь именем, на эльфа не похож ничуть: маленький, чернявый и крепенький, уши нормальные — круглые.
— Привет! Могу тебя отвлечь?
— Вы все нас отвлекаете, — парень оторвался от монитора. — Но ты хотя бы вежливо.
— Я — такой как вы. При ином раскладе мог бы входить в состав смены и точно также висеть на заборе, прибитым гвоздями к доскам.
— Ого… Надеюсь, Эйшер не взяла молоток и гвозди. Строгая?
— У меня не спрашивай. Первый раз ее увидел перед самым стартом, — Макс пристроился рядом, уцепившись за поручень. — Ладно, давай к делу. Кречет не нашел никакого вредоносного ПО ни в базовой загрузке цифровой машины «Скифа», ни в последнем зеркале. Конечно, какой-то злоумышленник мог в теории что-то подгрузить ему в последний момент… Но давай переберем менее невероятные сценарии. Кто-то мог вмешаться в управление кораблем уже в процессе его последнего полета. Значит, нужно анализировать любые записи приема сигналов лунными станциями. И, прости, это ваша зона ответственности — протоколы шифрования данных. Итак, возможно ли кому-то проломить эту защиту и изменить полетное задание?
— Мы кое-что успели проверить сами, — кивнул космонавт. — Но все записи… Вообще все⁈ Ты представь, сколько всего крутится вокруг Луны и шлет цифровые передачи в эфир.
— Хотя бы только с момента старта с поверхности. И почему цифровая машина корабля не отрапортовала во всеуслышание: изменение траектории принято.
— За оставшиеся дни — сложно. Даже если вы задержите ротацию.
— Это госпожа начальница будет решать. Я бы загрузил машины заданиями и улетел прямо завтра. Тошно мне в невесомости… Ты как выдерживаешь?
Парень пожал плечами.
— Это уже вторая годичная вахта, привык. Но мы, конечно, на взводе. Каждый лишний день — как ножом по горлу. Хочешь, после вахты покидаем мяч? Тебе все равно, а у нас три часа физкультуры в день — обязательные. Иначе мышцы и сухожилия деградируют.
Отпрыск княжеской семьи определенно вызывал симпатию. Ни следа «куда тебе, смерду, с барином общаться». Даже Руслана нет-нет да и подчеркивала дистанцию.
— С радостью! Но опыта никакого. Так себе партнер.
— Научишься.
Он сдержал обещание. Правила игры были предельно просты: в переходе диаметром метра два и длиной метров пятнадцать, задраив люки, соперники кидали мяч, стараясь добросить его до противоположного люка. Каждый защищал свою сторону, стремясь поймать или хотя бы отбить мячик, а затем швырнуть обратно.
Неожиданно всплыли навыки, приобретенные во время затяжных прыжков. Конечно, там несколько другое — тело управляется в воздушном потоке. Но тренированность вестибулярного аппарата у любого десантника значительно выше, чем у диванного бойца.
— Быстро схватываешь! — похвалил Легослав и безжалостно забил неотразимый мяч.
Вечером ужинали вместе. Не то, чтобы подружились, но как-то установили отношения.
— Скажи, зачем тебе служба на станции? — поинтересовался Макс. — Год без женщины, закрытый объем, одни и те же физиономии изо дня в день, месяцы долгого восстановления после полета? Одна только принадлежность к Радиславовичам обеспечивает тебя на всю жизнь.
— Ты нас плохо знаешь, — пожал плечами Легослав. — Валяться месяцами, смотреть видосы и иногда шух-шух — не наша философия.
— Не, я о другом. Есть же менее мучительные поприща.
Собеседник развел руками, в одной удерживая пакетик с супом.
— Во-первых, наша ветка как раз отвечает за космос. Так что выбор не так уж велик. Во-вторых… В юности ты никогда не смотрел на звезды, мечтая стать к ним ближе?
— Не помню. У меня стерта память до начала третьего месяца этого года. Кем и зачем — понятия не имею.
— Ого! — удивился Легослав. — Кто-то вмешался в твою психику? Вдруг в тебе ментальная бомба? По команде начнешь убивать Радиславичей.
Макс, уверенный, что в Петрозаводске никто не готовил его в шахиды для диверсии в далеком неизвестном мире, только хмыкнул.
— В Кречете проверили. Говорят — не опасен.
— Да защитит нас Святой Болтуарий, раз больше надеяться не на кого.
— Легослав! Ты начал рассказывать. В юности смотрел на звезды. И что?
— Грустил. Полтораста лет назад технологии подошли к этапу, когда к ближайшим системам уже смогли бы отправить беспилотник. Свет летит два с половиной или три года к двум ближайшим. На термоядерной тяге, заправленный гелием-3 и дейтерием, аппарат добрался бы лет за тридцать. Обследовал бы, передал данные. Здорово, правда? Когда-нибудь и человек полетел бы. Вместо этого свернули программы даже с посадками на поверхность ближайших планет. Остались только Луна и противометеоритная оборона Земли. Экзотические орбитальные отели с набором удовольствий, внизу запретных. Рационально. И скучно!
— Неужели ты, изнывающий год на орбите, согласился бы несколько лет провести в межпланетном, тем более — межзвездном корабле? — не поверил Макс.
— Ради мечты — да, — твердо ответил аристократ. — Я, конечно, полностью разделяю цель князя создать зародыш нового человечества, когда потреблядство нынешнего доведет его до деградации и полного вымирания. Но это просто новый виток той же истории. Пока мы не вышли в космос, а земная орбита и Луна уже не воспринимаются как космос, это хорошо освоенные задворки Земли, жизнь нашего вида мало отличается от животной, где она является самоцелью. Мы осознали себя, значит, не только должны отказаться от ложных потребительских ориентиров, но и поставить новые цели. Это — звезды. Да, полет к ним рискован, тяжел, там не станция «Радиславич-7». Но я готов поступиться комфортом. Уверен, многие тоже. А ты?
— Не знаю. Считай меня приземленным, но пока хочу разобраться со «Скифом». Полет к звездам — это не только романтика, но и колоссальные затраты. Если у вас не будет достаточно средств, на чем полетишь?
— Твоя правда, — согласился космонавт. — Но ты зациклен на ближайшей задаче и не смотришь на перспективную.
На следующий день он не был столь дружелюбен — после скандала, который закатил его отец, уведомленный о засекречивании части исследований инспекторов. Макс тоже не знал, чего накопали подручные Эйшер. Когда через положенное время их челнок отвалил от стыковочного узла, на станции все были успокоены ее заверением: никаких нарушений со стороны этой смены космонавтов не выявлено, «Скиф» разбился от иной, пока неустановленной причины, нужно ждать результата обследований остатков корабля, когда они будут перевезены на Землю.