— Когда получила срок, в моем чипе обрезались почти все функции, — объяснила Энга. — В том числе доступ к туче. То есть моему личному хранилищу в Глобе. Перед отключением распечатала скрины на бумаге. Хоть так имею доступ к воспоминаниям. Мама. Дом, где прошло детство, на юге Серединных гор.
То есть на юге Урала, перевел для себя Макс.
— Расскажи о себе. Не обязательно — где родилась, где жила. А что чувствовала, о чем думала. О чем мечтала?
Упс… Похоже, выстрел мимо цели, и фугас разорвался в детской песочнице — там, куда ему не положено залетать. Энга буквально затряслась:
— Ты что⁈ Это — личное!
— Прости. Я не знаю границ вашего личного пространства. Если нарушил или в будущем их нарушу — извини и поправь.
— Ладно, но…
— Ты — совсем не такая, как девушки в моем обществе, — он думал было рассказать о фотошопных красотках «в активном поиске» с сайтов знакомств России, но раздумал: пришлось бы слишком долго описывать оставленный мир. — А также, судя по Тиле и ее реакции, нетипичная и для Рутении. Если у вас мужчины интересуются девушками только для шух-шух…
— А ты разве этого не желаешь? К мальчикам ведь не тянешься…
— Конечно — занялся бы с девушкой и с удовольствием, — поспешил Макс. — Ты — очень привлекательная на мой вкус, а еще добрая. Вытащила из снега, согрела, накормила, но, прости, мне для близости нужно глубже понять, что со мной за человек.
— Ага… — синеглазая села рядом на койку. — То есть уже разрабатываешь план: узнать меня ближе и заняться шух-шух?
Макс вздохнул. То спросить о личном невозможно, то без обиняков открытым текстом — будем ли трахаться… Ему, наверно, много времени здесь придется прожить, чтобы узнать, какие особенности человеческих отношений считаются интимно-неприкосновенными, а что просто — как выпить стакан воды.
— Я не привык — вот так прямолинейно. Вдруг тебе не понравлюсь? Мы совсем разные. Из разных миров. Или найдутся парни лучше, покрепче.
— Лучше? — она рассмеялась. — Ты вне конкуренции. В нашем секторе Тремихи мужчин почти нет. Надзиратели — инвалиды, а вольняшки — обычные женщины. Иначе какое же это наказание? Получится курорт, праздник тела. Если кого из опасных освобождают на несколько часов — в поощрение, то им пилюлю перед выходом дают. После чего смотреть на женщин можешь, но и только.
— То есть, если появляется возможность, шух-шух прост и доступен.
— Но там, где не до церемоний, и любое развлечение в радость. Учти, я не готова, чтоб сразу. На воле мы об этом мало думаем. У каждого имеется работа, обычно связанная с Глобой, или развлечения, им же предлагаемые.
— Ты не ходила на свидания?
— Ходила, как же. Все ходят. Встретимся с парнем, прижмемся, — она безо всякого стеснения придвинулась вплотную, прикоснувшись бедром и плечом. — И сидим. Он мне: «Ты последний сюжет про Саропанга видела? Я тоже не успел!» Закрываем глаза и смотрим одновременно. Потом расходимся, чаще без шух-шух.
Энга положила Максу голову на плечо. Наверно, это и есть свидание по-местному. Только без просмотра роликов, их заменили фото на стене.
— Ты ждала любви? Сама ж сказала Тиле, когда я вытирался после душа: любовь — это не только шух-шух.
— Я не знаю, что такое любовь! И ты, лысенький, похоже, что не знаешь. Ты вообще какой-то странный. Или у вас в деревне все такие? Спешить не будем. Тила права, не стоит выдавать тебя Глобе. Поживешь у нас несколько дней. А там, глядишь, и что-нибудь придумаем.
— Объедать вас буду, — Макс нахмурился.
— Не переживай. Мы с Тилой работаем на разделке туш и снятии шкур. Процесс плохо поддается автоматизации, оленьи туши разные. И заключенных надо чем-то занять. Поэтому ручной труд. Зато платят семь сотен в месяц, а тратить их некуда. Как-нибудь прокормим.
— Копить деньги к дню освобождения — не думала?
— На свободе вернусь к нормальной работе и не пропаду, — отмахнулась Энга.
— Хорошо, спасибо. Расскажи подробнее, как у вас. Я не понимаю, как попал в ваш мир, но, похоже, что застрял здесь надолго. Повезло, что ты меня нашла. Я могу тебя обнять?
— Что?
— Ну, вот так? — он обхватил ее за талию и привлек к себе слегка сильнее, ожидая, что нарвется на отказ. Несмотря на кажущуюся раскрепощенность отношений в этом мире, вдруг нарушит местное табу, за которое Святой Болтуарий и надает руками Энги оплеух.
— Это называется — обвить, — засмеялась Энга. — Обвивай, если тебе нравится!
Как у них называются поцелуи, Макс выяснять не стал, «обвития» пока хватало. Начал расспрашивать о фотографиях, но недолго — Тила бесцеремонно ввалилась в спальню Энги, прервав уединение.
— Макс! Отвивайся от соседки. Нам завтра рано вставать, это ты можешь валяться до одури. И смотри, терминал Глобы не включай. По твоим запросам он поймет, что орудует не местный.
— Тила! — Энга отстранилась. — Очнись. Как он подключится к терминалу без чипа?
Спать, так спать. Макс не возражал — чувствовал себя уставшим. Только как? Койка у Энги узкая, поместиться здесь вдвоем можно только в виде бутерброда — один снизу, а другой сверху. Вариант нашли. Энга устроила Максу лежбище в кухне, набросав на пол одежды. Заблокировала тем самым холодильник и огорчив сожительницу по бараку: ночью не пожрать.
Макс улегся и накрылся шубкой Энги. Синеглазая присела и погладила его по черепу.
— Ты родился лысым? Без волос, ресниц, бровей?
— Почему? — ответил Макс. — Был довольно волосатым. Усы и бороду отпускал, особенно зимой. Так теплее. Надеюсь — отрастет.
— Хорошо бы…
Она ушла, из-за двери донесся шорох воды в душевой.
Макс заложил руки за голову. Ноги уходили под стол, голова почти уперлась в кухонный шкафчик. Не «Хилтон», кто бы спорил. Размышлял. Странный случай занес его в какой-то нереальный мир, похоже, управляемый глобальным искусственным интеллектом. Здесь у него нет имущества, работы и какого-то дохода, даже элементарной легализации. Хуже, чем таджикскому гастарбайтеру в Москве без документов. Волос — и тех нет!
Еще о нем заботится странная девушка Энга. Сутки назад он даже представить себе не мог роман с уголовницей, пусть осужденной за не самые тяжкие правонарушения. С ее подачи сам встал на путь нелегальной жизни. Но ему весьма не хочется получить их блядский чип, оказавшись под контролем блядской Глобы.
И пока неясно, как тут дальше жить. Это в Заполярье все упрощено до минимума. На «Большой Земле», как девушки называют территорию остальной Рутении, даже лифт не вызовешь без микросхемки в голове. Возможно, где-нибудь за океаном выжили секты типа американских эмишей, отрицающие достижения цивилизации. Но есть ли они здесь и как до них добраться? Не по океану же вплавь!
И еще ему нельзя таиться долго у двух женщин. Даже не потому, что не приучен быть альфонсом. Ведь укрывая чужака и не сообщая о нем властям через Глобу, то есть глобальную сеть с элементами искусственного интеллекта, обе нарушают закон и рискуют получить в плечи дополнительное наказание. Возможно — увеличение срока или более тяжкий режим. Зачем их подставлять?
Не имея сиюминутного ответа на вопросы, Макс закрыл глаза. И вот тут внезапно накатила грусть-тоска. Никогда он больше не увидит мать и старшего брата. Мать растила их фактически одна — отец рано спился и был изгнан из семьи. Макс навсегда запомнил исковерканную алкоголем рожу пьяного папаши и его грязные слова в адрес обожаемой им мамы. Он даже пытался драться с гадом. Когда мать прогнала мужа, Макс решил, что никогда таким не будет. Он не пил, учился на «десятки». Отслужил положенный год в бригаде ВДВ, где опять-таки не потерялся и домой вернулся сержантом, со знаками солдатской доблести на кителе. Поступил в престижный вуз и с отличием его окончил. Жизнь его не баловала раньше и теперь подкинула такую гадость!
«Успокоился, сержант! — собрался Макс. — Отставить сопли и уныние! Мы прорвемся. Никто кроме нас!» Он погрузился в дрему.
Найденыш начал посапывать на кухне, явно смотрел сны. Энга, отмахнувшись от претензий Тилы «сама не использовала мужичка по прямому назначению и мне не дала», тоже улеглась, но еще какое-то время не могла уснуть.
Стоит мысленно дорисовать Максу волосы, пусть даже не столь пышную гриву, как у супергероя Саропанга, восстановить ресницы и брови, и парень получится совсем не отталкивающий. Отлично сложенный, мускулистый, что редкость в Рутении. Здесь парни на пиве и жирной рыбной закуске быстро обзаводятся животиками, а если сбрасывают вес с помощью пилюлек, остаются рыхлыми. Макс на них совершенно не похож. В чем-то неуклюжий, не ориентирующийся в элементарном, он пытается быть деликатным, обходительным. Обвил ее нежно, аж что-то потеплело внутри, и приятные мураши побежали по коже…
Неизвестно, что у них будет, но Максу надо помочь — наладить жизнь и выбраться с полуострова. Варианты есть, хоть они сложные, неоднозначные и рискованные. Энга отсидит нужный срок и тоже прилетит на джет-плэйне на Большую Землю. Здорово, если Макс встретит! Если дождется, конечно. Такого парня быстро приберут к рукам.
«Не отдам! — решила Энга. — Это я его нашла!» И уснула…
Глава 2
Утром обе девушки поспешили на поверку и к началу работы. Опоздание наказывается штрафом и предупреждением, неявка считается покушением на побег и влечет ужесточение режима — перевод с вольного проживания в двухместных и довольно уютных домиках в общий барак на 40 человек. А еще Глоба может подсказать: надо бы накинуть полгодика к сроку. За ним не заржавеет.
Уходили затемно. Энга предупредила:
— Свет ни в коем случае не включай, привлечешь внимание. Свет в окнах, когда обе мы на смене выглядит подозрительно. Даже в туалет входи на ощупь. Я оставила тебе фонарик. Зажги, только когда закроешь дверь. Не будут разбираться и накажут нас за помощь беглому.
— Понял, — кивнул Максим. — Сижу тихо и не отсвечиваю. Скучаю.
— Скучать в теплом доме лучше, чем в сугробе! — хохотнула Тила, и они заспешили в ночь.