Вошли внутрь и целовались, пока она не оттолкнула меня со словами:
— У меня обед на плите.
— И у меня тоже.
Эшлинг достала бутылку «Джеймсон», сказала:
— Давай начнем, ирландчик. Хочешь горяченького?
— Не хочу даже притворяться, что у меня есть совершенно банальный ответ.
Протянул ей книжку, которую мне подарил Крис, сказал:
— Пришлось прочесать весь Лондон, чтобы найти книгу писателя из Голуэя.
Эшлинг воскликнула:
— Кевин Вилан! Он мне так нравится!
Я произнес:
— И…
Достал коробочку. Эшлинг медленно ее взяла, осторожно открыла, выдохнула:
— О, боже мой!
Кольцо было в самый раз.
С кухни долетал запах вкусной еды. Мне попалось на глаза стихотворение в рамке, висящее на стене. Это были строки Джеффа О'Коннелла.
Там было написано:
ПОТЕРПЕВШИЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ
Он пытался поймать мгновение,
когда чувство становится своей
противоположностью,
словно это поможет найти объяснение,
почему он так безразличен к ней.
Меня охватил необъяснимый страх. Как будто мне по руке нагадали. Эшлинг спросила:
— О чем ты думаешь?
— Уф.
— И что ты имел в виду?
Я имел в виду — или думал, что я имею в виду, — что кто-то как будто прошел по моей могиле. Спросил:
— Он откуда?
Услышал, как она рассмеялась, потом сказала:
— Это очень по-ирландски.
— Что?
— Отвечать вопросом на вопрос.
— А…
— Он из Голуэя, откуда родом кольцо Кладца. Правда, странно?
Я подумал, что это невыразимо жутко.
Продолжая ирландскую тему, «Фьюриз» пели «Прощаясь с Нэнси», а мы занялись горячей международной любовью. Эшлинг спросила:
— Ты любишь меня?
— Я уже почти попал.
— И ты женишься на мне?
— Можно и так сказать.
— Когда?
— Как только.
Она села.
— О господи, ты серьезно?
— Ну да.
Она выскочила из кровати, вернулась с шампанским, сказала:
— Вообще-то, это должен был быть «Черный бархат».
— Да?
Абсолютно точно копируя мой голос, она произнесла:
— К черту этот «Гиннес».
Я был так близок к счастью, как никогда. Совсем-совсем близко.
Изобразил провинциального козла, спросил:
— Хочешь большую свадьбу?
— Я хочу скорую свадьбу.
Любовь — или кто-то живший рядом с ней — сделала меня эгоистичным, или неосторожным, или просто идиотом. Я убедил себя… попытался перестать думать о том, что я совсем не проверял, что происходит с Бриони. И даже не позвонил.
Две ночи спустя я крепко спал в Холланд-парке. Телефон прозвонил несколько раз, прежде чем я проснулся. Наконец я схватил трубку, пробормотал:
— Что?
— Мистер Митчелл? Это доктор Пател.
— Кто?.. А да… Господи, который теперь час?
Я сел.
— Два тридцать… это очень срочно… Бриони…
— С ней все в порядке?
— У нее, вероятно, была передозировка.
— Вероятно? Ты что… догадки строишь?
— Я делаю все, что в моих силах, мистер Митчелл.
— Да, да, я еду.
Я подумал: «Самое лучшее время, чтобы хорошенько разогнать мой новый BMW». И еще подумал, что не может же он и вправду быть красным. Даже Лилиан Палмер не станет покупать красный BMW.
Но он и вправду был таким. Чертов красный BMW.
Хорошо хоть, что ночь была. «Сколько на нем можно выжать?» — подумал я. И понесся к огням на Ноттинг-Хилл Гейт. Это была не поездка, а мечта. Пока ждал у светофора, сбоку пристроилась синяя «мазда». В салон братки набились под самую крышу, рэп орет. У меня стекло было опущено, водитель «мазды» махнул мне, говорит:
— Братан, клевый цвет.
Я кивнул. Он протянул мне чинарик.
— Ты чего-то перенервничал, загрузись, успокойся.
Я взял, глубоко затянулся. Включился зеленый, водила «мазды» притопил с места, крикнул:
— Все будет круто!
Дурь ударила по глазам. Я чуть не сбил велосипедиста на круговой развязке Элефант и Кэстл.
Он выругался мне вслед, я проговорил:
— Спокойно, братан.
Приехал в больницу Святого Фомы, оставил машину на парковке для персонала. Вывалился мужик в униформе, заныл:
— Ой-ёй!
— Что?
— Это стоянка только для докторов.
— Я доктор.
— Ну да?
— Сколько можно курить? Бог мой, приятель, ты только взгляни на свой цвет лица, ты когда ЭКГ делал?
— Я…
— И заканчивай с этими гамбургерами, а то и полгода не протянешь.
Прошел мимо него, под кайфом, как будто в дремоте.
Встретил Патела напротив реанимации. Он не пожал мне руку, бросил в лицо:
— Ты обкурился.
— И что?
— Не стоило этого сейчас делать.
— Бриони в сознании?
— Нет.
— Тогда какая, на хрен, разница?
Я не знал, что подступила ярость, пока она не захватила меня всего. Древний гнев на гонца, принесшего дурные вести. Док сказал:
— Мы ее прочистили, она проглотила семьдесят девять таблеток парацетамола.
— Ты их посчитал, да?
Моя слюна брызнула ему на белый халат, я сжал кулаки. Еще пара секунд — и я бы его уже месил. Он попятился, спросил:
— Хочешь ее увидеть?
— Догадайся с трех раз, мать твою.
Для реанимации меня приодели:
халат
маска
бахилы.
Я был как никому не нужный младший санитар из сериала «Скорая помощь».
Бриони казалась мертвой. Бледная, как безнадежность. К лицу ее был прилажен аппарат для искусственного дыхания.
Я взял ее за руку, медсестра принесла мне стул, сказала:
— Вы можете с ней говорить.
— А она слышит?
— Возможно.
— Это будет в первый раз.
— Извините?
— Раньше она меня никогда не слышала.
~~~
ОНА УМЕРЛА в начале седьмого утра. Так и не смогла дожить до рассвета. Чуть позже Пател привел меня в свой кабинет, сказал:
— Кури, если хочешь.
— Спасибо.
— Мне очень жаль.
— Чего там!
— У меня… были чувства к ней… я…
— Док, я не хочу об этом слышать… О'кей?
— Конечно.
Сделали бумажную работу, Док говорит:
— Хоронить будете на семейном участке?
Я злобно усмехнулся, отвечаю:
— Обувная коробка наш семейный участок.
— А..
Он опустил голову. Я сунул руку в карман, достал пачку денег, бросил на стол, говорю:
— Сожги ее. Ведь вы, индусы, так делаете? Потом поставь ее пепел на каминную доску, и наконец Бри будет твоя.
Я уже уходил, когда он спросил:
— А как быть с ее собачкой?
— Щенок потерял голову, — ответил я, — это наша фамильная черта.
У регистратуры меня позвала медсестра:
— Мистер Митчелл?
— Да.
— Мне так жаль.
— Конечно.
— Вам нужен ее плащ?
— Что?
— Она была укутана в плащ… Хотите его забрать?
Я долго смотрел на нее, потом сказал:
— Она была вашего роста, оставьте себе.
Уже повернулся, чтобы уйти, в этот момент она сказала:
— Это «Гант».
— Что?!
— Плащ — это «Гант», американская марка. Очень дорогой бренд.
Я уже ничего не понимал, отмахнулся от нее. На улице попытался закурить. Руки исполняли фанданго. Выбросил сигарету, пошел к машине.
Что бы ни было в том виновато: последние дни или недели, или наркота и пьянка, или шок от смерти Бриони, или сам я, тупой ублюдок, — но я не задал два самых важных вопроса.
1. Кто нашел Бриони?
2. Кто привез ее в госпиталь?
Нет, мне просто хотелось что-нибудь разрушить. Вмазать кому-нибудь.
Ко мне приближалась униформа. Я сфокусировал взгляд на блестящих штанах.
Они отражали плевки в его душу. Чудеса химчистки на него еще не снизошли. Скрестив на груди руки, охранник молчал. Ну и хорошо, подумал я. Пошел ты к черту.
Подошел к BMW. На переднем крыле громадными буквами процарапано:
КАЗЕЛ
Я крутанулся к нему, заорал:
— Ты еще охранником называешься?
— Почему нет? Ты же называешь себя доктором.
На меня накатила волной чистая белая ярость. Особенно меня взбесило, что этот рихтовщик писал с ошибками. Я спросил:
— И ты, конечно, не знаешь, кто это сделал?
Он зубасто улыбнулся, ответил:
— Нет.
Ярость куда-то испарилась. Доставать меня было бесполезно. Сел в машину и уехал. До сих пор вижу его физиономию, поникшую от того, что я так просто все оставил. Слишком уж поникшим был я сам.
Весь оставшийся день я как призрак мотался по пабам юго-восточного Лондона. Я там
пил
но ни разу не свалился.
Еще позже, в Холланд-парке, завалился спать не раздеваясь. Проснулся от того, что актриса делала мне минет. Она прервалась, сказала:
— Не волнуйся, любимый, мы почти готовы.
Я подумал, что она, наверное, имеет в виду оргазм. И, как почти во всем прочем, я снова безнадежно ошибся.
~~~
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО я побрился, принял душ и надел чистую одежду.
Чувствовал себя если не лучше, то свежее. Отрабатывал двойной удар никотина с кофеином, когда зазвонил телефон. Сказал:
— Да.
— Митч.
— Это ты, Джефф?
— Да, послушай, брат, так погано, что Бри…
— Спасибо.
— Слушай, братан, мне нужно с тобой поговорить.
— Хорошо.
— Сегодня в восемь вечера в «Чарли Чаплине».
— Я приду.
Положил трубку, подумал: «Будет этому конец когда-нибудь?»
Потом отмел всё это: не Джефф, нет… он мой кореш. Черт, мы так давно знали друг друга.
Недалеко от дома в саду работал Джордан. Я сказал:
— Несть числа твоим талантам, да?
Он посмотрел на меня снизу вверх, ничего не ответил. Я подошел к BMW. Процарапанная надпись исчезла. Джордан сказал:
— Я не мог это так оставить.
— Ты сам все сделал?
— Да.
— Черт возьми, это просто блеск.
— Как всегда, мистер Митчелл, вы преувеличиваете очевидное.
Для моих матримониальных планов требовались свидетельство о рождении и храбрость. Одно я имел, другое надеялся получить. Для встречи с Джеффом я надел пиджак от Гуччи, хотел взять с собой пушку, но передумал. Не поехал на BMW. В юго-восточном Лондоне его угонят за секунду. Махнул таксисту, сказал: