Лондон: игра престолов, театральные тайны, маньяки и привидения — страница 22 из 28

ришлось забыть о милосердии. Но веревка и топор были бессильны, пока жила главная надежда заговорщиков — Мария Стюарт.

К тому же Мария Стюарт была на девять лет моложе и куда красивее Елизаветы. Елизавета болела, старела, и иностранные принцы все реже сватались к ней. Королева обильно пудрилась, увешивала себя украшениями, придумывала пышные фасоны платьев. В «елизаветинскую эпоху» стремились украшать не только себя, но и все окружающее. Именно в это время зародился великий английский театр — Шекспир, Марло, Грин.

В 1565 году умерла верная Кэт Эшли. Дадли снова женился и за это был отлучен от двора. Его сменили новые фавориты — юный граф Оксфордский Эдуард де Вир и адвокат Кристофер Хэттон. Им обоим молва приписывала любовные отношения с королевой, хотя, скорее всего, дело ограничилось обычным флиртом.

В 1578 году объявился новый претендент на руку Елизаветы — брат французского короля, герцог Франциск Алансонский. Явившись в Лондон, он так галантно ухаживал за ней, что сердце Елизаветы растаяло. Она соглашалась на самые невероятные условия, например на объявление Франциска английским королем или на сохранение им католической веры. Однако Алансон не спешил жениться: он прожил в Англии три года, выпрашивая у Елизаветы деньги на войну в Нидерландах. При этом галантный поклонник тратил казенные деньги не только на военные нужды, но и на услуги лондонских шлюх, одна из которых наградила его дурной болезнью. Состоялось бурное объяснение, и в феврале 1582-го герцог отплыл во Францию, чтобы спустя два года скончаться от дизентерии в военном лагере.

Между тем Испания высаживала военные отряды в Ирландии для помощи местным католикам и готовилась к вторжению в Англию. Испанцы обладали мощным флотом, и Елизавета разрешила английским пиратам нападать на испанские корабли, плывущие из Америки с полными трюмами золота. На островах Карибского моря «джентльмены удачи», в том числе и Уолтер Рэли, строили форты, над которыми развевался английский флаг.

Тем временем католики продолжали устраивать заговоры против королевы. После долгих раздумий Елизавета подписала смертный приговор Марии Стюарт. Восьмого февраля 1587 года Мария Стюарт была казнена в замке Фотерингей.

В марте 1587-го Филипп II начал собирать в испанских портах громадную эскадру для похода на Англию — Непобедимую Армаду. Отважный пират Фрэнсис Дрейк устроил налет на Кадисскую бухту и уничтожил десятки кораблей будущей Армады и весь ее провиант. Но это не остановило испанцев: Армада вышла в путь.

В Англии ходили слухи, что враги собираются уничтожить все взрослое население страны, а младенцев передать на воспитание матерям-католичкам. Во всех графствах собирались отряды ополчения. Добровольцев объединили в армию, которую возглавил граф Лестер. Елизавета лично инспектировала прибрежные форты, воодушевляя их защитников пылкими речами.

Тем временем об Армаде не было ни слуху ни духу. Позже оказалось, что громадное скопление кораблей курсировало вдоль побережья, выискивая удобное место для высадки и не находя его. Английские корабли и бури попеременно наносили удары по испанцам, причинив им существенный урон. Так Армада добралась до Северной Шотландии, где у нее начали иссякать порох и провиант. Обогнув остров, эскадра направилась на юг, где попала в сильнейший шторм. Побережье Ирландии было усеяно обломками и трупами утонувших испанцев. На обратном пути английские моряки продолжали наносить врагу удары, и в конце сентября в Лиссабон вернулись жалкие остатки Армады — 54 корабля.

Суеверные испанцы объясняли череду свалившихся на них неудач происками сатаны. Сэр Фрэнсис Дрейк, прославленный английский пират и впоследствии адмирал флота, внушал врагам ужас, его называли El Draque — Дракон. Про него ходили легенды одна мрачнее другой; ни у кого не вызывало сомнений, что этот человек продал душу дьяволу взамен побед в морских сражениях. Говорили, что злые силы наделили Фрэнсиса Дрейка умением вызывать бури: по тем временам это считалось особой колдовской наукой. Так что после троекратно повторившейся непогоды у испанцев не осталось сомнений, кто именно виноват в произошедшем.

По случаю этой странной победы королева велела отчеканить медаль с латинской надписью Adflavit Deus et dissipati sunt («Дунул Бог — и они рассеялись»). Победа была омрачена утратой графа Лестера, умершего в сентябре от лихорадки.

Незадолго до смерти граф Лестер определил на придворную службу своего приемного сына — Роберта Девере, красивого и храброго юношу. Долгое время Девере воевал во Франции и Нидерландах, затем вернулся в Лондон и в 1593-м был назначен членом Королевского совета, получив вскоре титул графа Эссекса. Влияние его росло, и скоро придворные принялись настраивать против него королеву.

Но было поздно — Елизавета влюбилась. Она вела себя с новым поклонником так же вольно, как когда-то с Лестером. Но она не собиралась чрезмерно возвышать своего фаворита.

Ни один из прежних любимцев Елизаветы не удостаивался стольких знаков внимания: именно графу Эссексу была пожалована королевская перчатка на шляпу, он входил в королевские покои без доклада. Но любовь королевы не дала ему ни богатства, ни положения: у него были огромные долги, его покровительство друзьям приносило им больше проблем, чем выгод, а все попытки заняться делами государства Елизавета пресекала на корню. И не без причины: Эссекс проваливал все военные действия, в которых участвовал как главнокомандующий, не теряя при этом огромного самомнения. Елизавета обращалась с мужчиной как с любимым ребенком, которому позволяют шалить, но не принимают всерьез. Попытка Эссекса назначить на выгодную государственную должность своего ближайшего друга Фрэнсиса Бэкона кончилась ничем.

Эссекс постоянно ругался и мирился с Елизаветой, изменял ей, при всех поворачивался к ней спиной. В конце концов Эссекса отправили на усмирение мятежа в Ирландии, где он потерпел поражение и вернулся в Лондон, бросив север Ирландии беззащитным. Вернувшись, Эссекс не стал дожидаться военного суда, а сразу самонадеянно примкнул к заговору против королевы. Заговорщики собирались силой добиться отречения Елизаветы и воцарения Иакова (Джеймса) Стюарта.

В 1590-е годы Англию поразил неурожай. Целые графства голодали, но королевские служители взыскивали налоги до последнего цента. Война требовала все больше средств, и сама королева была вынуждена продать на переплавку часть регалий своих предков. Все больше людей желали, чтобы страной правила не старая королева, а энергичный молодой человек, и таким человеком мог быть только Эссекс. Восхвалениями и просьбами его подбили на мятеж. Эссекс не обладал ни дипломатическими, ин политическими талантами, и заговор был обречен.

С помощью друзей-гвардейцев он собирался захватить дворец, но секретная служба вовремя узнала об этих планах. В феврале 1601-го Эссекс, узнав о провале заговора, призвал лондонскую чернь к восстанию, но за ним пошла лишь жалкая кучка сторонников. После короткого боя граф был схвачен и казнен 25 февраля. Королева нашла в себе силы приговорить его к смерти, но вместе с Эссексом что-то умерло и в ней самой. Она так и не оправилась от потрясения: человек, которого она любила, обязанный ей абсолютно всем, поднял на нее руку.

«Женщина, которой преподнесло сюрприз время», — говорил о ее поздних годах Уолтер Рэли. «Я пережила свое время, — вторила ему Елизавета с горечью. — Mortua sed поп sepulta…» («Мертва, но не погребена»). Она понимала, что никем не любима, что власть ее кончается, а подданные с нетерпением ждут ее смерти, заранее оказывая знаки внимания будущему королю Иакову Стюарту.

Итог своему царствованию она подвела в последней речи перед парламентом, произнесенной в Уайтхолле в октябре 1601 года. «На том месте, что я сейчас занимаю, никогда не появится тот, кто более предан стране и ее гражданам, чем я, кто с такой же готовностью отдаст жизнь за ее безопасность и процветание. Жизнь и царствование имеют для меня цену только до тех пор, пока я служу благу народа». В 1602 году в возрасте 69 лет великая королева умерла.

С уходом Елизаветы на трон взошли шотландские Стюарты, что привело к объединению двух государств. Легенды о «доброй королеве Бесс» далеки от правды — она могла быть и жестокой, и несправедливой. Верно одно: Елизавета заботилась о величии своей страны и по праву стала Великой.

В 1604 году дворец перешел во владение Генриха Фредерика, старшего сына короля Иакова I. Стюарты, переселившись из Шотландии в Англию, принялись обновлять и перестраивать доставшиеся им в наследство от Тюдоров дворцы. Наследник престола, круг интересов которого был очень широк, дополнил Сент-Джеймс и специальным помещением, в котором была пушка — принц увлекался артиллерией, приказал разбить тутовый сад для разведения шелкопрядов, и т. д. Так лее как и в Ричмонде, и в Уайтхолле, здесь разместились коллекции произведений искусства — этим увлекались и король Иаков, и оба его сына — Генрих Фредерик и будущий Карл I.

Так лее как и Ричмонд, Сент-Джеймс перешел к Карлу после смерти старшего брата, а когда в 1625 году Карл женился на французской принцессе Генриетте Марии Бурбон, дочери французского короля Генриха IV, то Сент-Джеймс из дворца для принцев превратился в частную резиденцию Карла и его молодой супруги. Там родилась большая часть их детей, в том числе и будущие короли Карл II и Иаков II — первые принцы, рождавшиеся когда-либо в этом дворце; там стояла главная колыбель государства, убранная кармазинным бархатом, золотой парчой и горностаем.

Столь нее роскошно было и убранство всего дворца — Карл I не жалел средств. Другое дело, что этих средств становилось все меньше и меньше, казна истощалась… Как писал в 1638 году французский посол, «невозможно описать количество покоев, чьи стены украшены роскошными тканями, где расставлена всевозможная мебель».

Во время революции и гражданской войны Сент-Джеймсский дворец стал тюрьмой для трех детей короля — принцессы Елизаветы, Генриха, герцога Глостерского, и Иакова, герцога Йоркского. Герцог Йоркский, второй по старшинству сын Карла I, провел там почти год, прежде чем смог бежать в 1648-м. Именно в этом дворце король провел свои последние дни в январе 1649 года перед своей казнью, там простился со своими детьми, которые еще оставались в Англии, 14-летней Елизаветой и восьмилетним Генрихом: «Принцесса, будучи старше, лучше осознавала, что происходит с ее царственным отцом, у нее был печальный вид, и она много плакала.