Жан Фуке. Возвращение Изабеллы Французской в Англию. Миниатюра. «Большие французские хроники». XV век
«Черная смерть»
В июне 1348 года, вскоре после начала англо-французского конфликта, вошедшего в анналы под названием Столетняя война[102], в Англию завезли чуму. В качестве «входных ворот» в хрониках называются разные порты, но местонахождение «ворот» не имеет большого значения. Важно то, что к осени того же года страшная болезнь добралась до Лондона, а к середине следующего года распространилась по всему Альбиону.
Принято считать, что в это пришествие «черная смерть» (так назовут чуму спустя три века) убила половину населения Англии. Можно предположить, что в Лондоне и других многолюдных городах смертность была еще выше, поскольку скопление большого количества людей способствует распространению инфекционных заболеваний.
Смертоносные эпидемии всегда сопровождаются голодом — вследствие нехватки рабочих рук поля остаются неубранными или незасеянными, а скот не получает должного ухода. Феодалы, составлявшие опору королевской власти, оказались на грани разорения, поскольку острый дефицит рабочей силы привел к значительному росту заработной платы. В особенно тяжелом положении оказались мелкие и средние землевладельцы. В 1349 году Эдуард III был вынужден издать «Ордонанс[103] о рабочих и слугах», обязывающий подданных наниматься на работу по старым расценкам, существовавшим до чумы. Тех, кто не соглашался на такие условия, арестовывали, клеймили как преступников и отправляли работать в принудительном порядке. Этот ордонанс «аукнется» в 1381 году народным восстанием под предводительством Уота Тайлера, но в середине XIV века будет казаться, что король нашел весьма удачное решение проблемы.
Чем лечили чуму? По сути — ничем. Больных оборачивали в простыни, смоченные холодной водой для того, чтобы снизить жар, или же давали им потогонные настои, чтобы болезнь вышла из организма вместе с потом. Широко применялось кровопускание, которое вплоть до середины XIX века считалось универсальным средством от всех болезней, кроме слепоты. Использовались и оригинальные методы лечения, такие, например, как прикладывание к чумным язвам капустных листов или свежепойманной рыбы. Но все это не помогало. Люди массово умирали, хоронить покойников не успевали, трупы разлагались на улицах и в жилищах… Спасение было только одно — бежать прочь от людей в какое-то уединенное место и оставаться там до тех пор, пока эпидемия не угаснет. Но редко у кого была такая возможность.
Пгоребение умерших от чумы. Миниатюра XIV век
Чума «ушла» в конце 1349 года, но часто возвращалась в виде относительно мелких вспышек, а впереди была Великая лондонская чума 1665–1666 годов.
Восстание Уота Тайлера
Что обычно делают восставшие?
Идут на столицу, или для того, чтобы свернуть находящегося в ней короля, или для того, чтобы высказать ему в лицо свои справедливые требования. Демократический подход требует считать все требования народа заведомо справедливыми, поскольку это правители бывают плохими и хорошими, а народ плохим быть не может.
Поводом к восстанию Уота Тайлера стала попытка взыскания недоимок по подушному налогу, предпринятая в городе Брентвуде[104] неким Джоном Бэмптоном, мировым судьей и членом парламента. 30 мая 1381 года произошла стычка мытарей с местным населением, в ходе которой несколько человек, сопровождавших Бэмптона, было убито, а самому ему удалось бежать. Возглавил восставших Уот Тайлер, кузнец, прежде сражавшийся за короля против французов.
Восставшие пошли к Лондону для того, чтобы сокрушить правительство, которое, по их мнению, беззастенчиво грабило народ, и предъявить четырнадцатилетнему королю Ричарду II свои требования — отмена зависимости крестьян от феодалов и ограничение феодальных прав, замена всех феодальных повинностей денежными платежами, введение свободной торговли по всей Англии, снижение налогов и, разумеется, амнистия для мятежников. Большая часть королевских войск находилась в то время на севере страны, у неспокойной шотландской границы, поэтому 13 июня повстанцы вошли в Лондон с юга и с запада. Король Ричард с приближенными укрылся в Тауэре.
Лондон погрузился в хаос. Представители низших слоев городского общества охотно присоединились к восставшим и занялись «восстановлением справедливости». Были разрушены или сожжены многие правительственные здания, а также прекраснейший Савойский дворец, служивший резиденцией Джону Гонту, сыну Эдуарда III и основателю дома Ланкастеров. Джон Гонт был в числе главных «угнетателей народа» — мало того, что дядя короля и фактический правитель государства, да вдобавок еще и сторонник религиозного реформатора Джона Уиклифа, которого в народе считали еретиком.
Жан де Ваврен. Убийство рыцаря восставшими крестьянами. Миниатюра. «Староанглийские хроники». 1470–1490
Убийствам некоторых королевских чиновников восставшие пытались придать вид «законной» казни, но большинство слуг короны было убито без приговора. Формально любая попытка прибрать к рукам чужое имущество каралась у восставших смертью, но многим все же удавалось «половить рыбу в мутной воде», отчего грабежи приняли массовый характер. То, что не было разграблено, уничтожалось. Особую ненависть у восставших вызывали иностранцы, главным образом — фламандцы, значительное количество которых проживало в Лондоне. Фламандцев легко можно было определить по характерному акценту, и это стоило жизни многим из них.
Горящие дома, беснующиеся толпы, трупы на улицах… Таким был Лондон в те мрачные дни.
Желая выиграть время, король Ричард 14 июня встретился с лидерами восстания в Майл-Энде, близ Тауэра, и согласился исполнить их требования. Пока шли переговоры, крупный отряд мятежников вошел в Тауэр через ворота, которые были открыты (?!) в ожидании возвращения короля. Архиепископа Кентерберийского Саймона Садбери, лорда-казначея Роберта Хейлза, и еще двоих человек — придворного врача и сержанта королевской стражи — показательно обезглавили, а затем пронесли их головы по городу и выставили на мосту. Прочие убийства представителей знати совершались без подобной торжественности. Король Ричард укрылся в замке Байнардс на юго-западе Лондона. Была надежда на то, что после удовлетворения требований восставших они покинут Лондон, но этого не произошло — ушла лишь незначительная часть. Мятежники, что называется, «вошли во вкус» и выдвинули новые требования, для обсуждения которых король на следующий день, 15 июня, встретился с Уотом Тайлером в Смитфилде, который тогда был юго-западным пригородом Лондона. В мирное время здесь торговали лошадьми, скотом и сельскохозяйственным инвентарем.
«За одними воротами, прямо возле города, находится ровное поле… Здесь каждую пятницу, если, конечно, нет какого-то торжественного праздника, показывают породистых лошадей, выставленных для продажи… Здесь и кони, подходящие воинам… и ломовые лошади с крепкими и сильными ногами, и дорогие кони, изящные, статные… В другой стороне отдельно расположены разные орудия земледелия, крупные свиньи, коровы с тугим выменем, огромные быки и мелкий скот. Здесь стоят кобылы, приученные к плугу, молотилке, парной запряжке; животы одних раздуты будущим приплодом, а рядом с другими резвятся их жеребята»[105].
Неизвестный художник. Портрет Ричарда II. 1390
Тайлер держался с королем без должного уважения, в частности дерзнул назвать его «братом». Король пропустил это мимо ушей и согласился с дополнительными требованиями мятежников, но присутствовавший при этом мэр Лондона Уильям Уолворт, возмущенный поведением Тайлера, попытался арестовать его. Тайлер оказал сопротивление, Уолворт ударил его мечом, а один из королевских оруженосцев завершил начатое дело. Королю Ричарду удалось успокоить собравшихся на поле мятежников. Этому поспособствовал отряд лондонских ополченцев, явившийся на помощь королю, так что обошлось без большой крови. После того, как мятеж был обезглавлен, подавить его не составило труда, тем более что с севера успело подойти королевское войско. За проявленную доблесть и верную службу королю Уолворт был награжден рыцарским титулом и большой пожизненной пенсией (титул в данном случае значил больше).
В 1592 году была издана книга Ричарда Джонсона «Девять достойных людей Лондона», одним из героев которой стал Уильям Уолворт. А поэт-романтик Роберт Саути, известный как автор сказки «Три медведя»[106], написал в 1794 году драму «Уот Тайлер», пронизанную революционным духом (что неудивительно, поскольку создавалось это произведение под впечатлением, произведенным Французской революцией)[107].
Будь прокляты эти налоги — один тянет за собой другой!
Наши министры — исполнители воли короля,
Они высасывают все, что мы имеем, и растрачивают это на пиршества,
Они заманивают или уводят силой наших мальчиков,
Которые должны стать опорой нашей старости,
Для того, чтобы пополнить свои армии
И накормить французских воронов!
Год следует за годом, а мы все еще ведем безумную войну,
Растрачиваем свои богатства,
Угнетаем наших несчастных крестьян,
Губим нашу молодежь…
И все это ради прославления наших правителей! [108]
К ноябрю 1381 года были подавлены последние очаги восстания. Слуги короля обходились с мятежниками точно так же, как те обходились с ними, — предавали смерти, не раздумывая.
Восстание Уота Тайлера дало нам много ценных сведений о структуре английского, в том числе — и лондонского, общества конца XIV века, благодаря спискам подозреваемых в причастности к восстанию, которые составлялись по всей Англии с указанием места проживания и рода занятий. Так, например, известная нам улица Кэндлевик ко второй половине XIV века изменила свою «специализацию» — теперь здесь жили не изготовители свечных фитилей, а прядильщики, вырабатывавшие грубую пряжу. Если башмачники предпочитали селиться кучно в западной части города, по соседству с седельщиками, то сапожники были разбросаны по всему городу, так было удобнее и для них, и для горожан. Также по всему городу жили пивовары, из чего можно заключить, что в те времена пиво в Лондоне варили буквально на каждом углу. Канатчики и ткачи соседствовали с красильщиками в Даугейте, расположенном между Темзой и Кэннон-стрит, а в Биллингсгейте, неподалеку от Тауэра, обосновались перчаточники. Кожевенники, ввиду сильной пахучести их ремесла, жили на северном краю города в Крипплгейте.