Больше века, сменяя друг друга, Генрих VIII, Елизавета, Эдуард VI и Яков I охотились на этих землях. Всякий раз, когда в страну прибывал заезжий принц или новый посол, в честь этого события организовывалась охота в Гайд-парке.
Карл I больше известен как коллекционер картин, нежели как охотник. Он открыл Гайд-парк для простолюдинов, благодаря чему началась новая глава в истории общественной жизни Лондона. Сити расширял границы, первые дома поднялись на полях вокруг Сент-Джеймского парка и Пиккадилли. Знатные семьи взяли за привычку покидать родовые поместья и проводить несколько месяцев вблизи королевского двора.
Главным развлечением той поры был ипподром Гайд-парка, носивший название «Кольцо» (откуда, собственно, и полное название Чайного домика — Кольцевой чайный дом). Ипподром представлял собой всего-навсего огороженной скаковой круг и напоминал современную ярмарочную площадь. В 1632 году Джеймс Ширли написал пьесу «Гайд-парк», в которой букмекеры вели себя точь-в-точь так, как это происходит сегодня. Многие герои пьесы делали рискованные ставки, некоторые дамы выставляли «пару алых чулок» против «пары надушенных перчаток». Много лет спустя Пипс видел постановку этой пьесы в театре, причем в спектакле были заняты живые лошади.
Помимо скачек здесь устраивали гонки в экипажах и соревнования бегунов. Последние, которых иногда именовали на старинный манер странным словечком «свистуны», должны были обогнать конный экипаж, а зрители-аристократы подгоняли их тростями с серебряными набалдашниками.
Состязания вызывали бурю страстей; иногда участники, еще более азартные, нежели зрители, стремясь победить во что бы то ни стало, сбрасывали одежду и бежали обнаженными.
С Гайд-парком и «Кольцом» связано и начало моды на Вест-Энд. Минули времена, допустим, того же правления Елизаветы, когда кавалеры искали развлечений либо в азартных играх, либо в медвежьей яме в Саутуорке. Между Сити и Вест-Эндом наметился раскол, окончательно оформившийся уже в георгианскую эпоху. Гайд-парк стал первым шагом к тому блестящему, «модному» аристократическому обществу, которое образовалось при королевском дворе. Этот «первенец» Вест-Энда стал столь популярен, и так много семей покинули свои поместья ради лондонских увеселений, что Звездной палате[39] пришлось просить дворян покинуть столицу и вернуться в свои имения. В дни, когда местные лорды, рыцари и сквайры были не более чем администраторами без жалованья, им не позволялось транжирить время в Гайд-парке или Уайтхолле. Поэтому новой звезде Вест-Энда, после ложного восхода, пришлось ждать правления Карла II, чтобы наконец взойти на небосклон. Тем временем началась гражданская война, и Гайд-парк из места увеселений превратился в лагерь кавалерии Кромвеля. Король был казнен, Англия на одиннадцать лет стала республикой. Гайд-парк продали с аукциона. В архивах палаты общин имеется короткая, но содержательная заметка, датированная 27 ноября 1652 года: «Решено, что Гайд-парк будет продан за наличные деньги». Парк выставили на торги в трех лотах и продали за 17 068 фунтов 2 шиллинга и 8 пенсов. Все лондонские торговцы недвижимостью буквально позеленели от зависти.
Тремя счастливчиками, прикупившими себе по толике Гайд-парка, были Ричард Уилкокс из Кентербери, купец Джон Трэйси и корабельных дел мастер Энтони Дин из прихода церкви Святого Мартина-в-полях. О первых двух ничего не известно, а Дин был другом Пипса и вместе с ним оказался в Тауэре по обвинению в шпионаже в пользу Франции.
Дин настроил против себя народ тем, что сделал вход в парк платным. «Я отправился подышать свежим воздухом в парк, который у государства приобрели корыстные люди, и теперь за въезд экипажа нужно платить шиллинг, а за лошадь — шесть пенсов», — писал Ивлин в апреле 1653 года. Вскоре Дин передал свою долю парка в аренду некоему фермеру, а тот, в свою очередь, еще больше увеличил плату за вход. Таким образом, прогулку по Гайд-парку во времена Республики едва ли можно назвать демократичным развлечением.
Кромвель часто проезжал по парку в своем экипаже, и толпа, которая раньше собиралась, чтобы хоть мельком увидеть Карла I, теперь ожидала лорда-протектора. Пуритане пытались усмирить веселый нрав Гайд-парка, но на его лужайках все равно царило веселье, особенно в Майский праздник, когда в парк приходили, чтобы продемонстрировать новые наряды. В 1654 году одна из пуританских газет написала, что «этим летом отмечать наступление весны пришло больше людей, чем в предыдущие годы; и они вели себя грешно, пили и сквернословили. Гайд-парк наводнили сотни экипажей с разодетыми молодцами и дамами. Наиболее постыдно выглядели мужчины в напудренных париках и нарумяненные и накрашенные женщины. Некоторые играли в серебряный шар, другие находили себе иные развлечения».
Кромвель чуть не погиб в Гайд-парке при несчастном случаи. Он получил в подарок от герцога Голштинского экипаж с шестью лошадьми. В один из дней он катался на этом экипаже по парку и стал слишком сильно подгонять лошадей. Те, непривычные к подобному обращению, понесли, кучер не смог ничего поделать. Кромвеля выбросило из экипажа на постромки, на которых он и повис, а потом все же свалился наземь. Экипаж пронесся мимо, но нога Кромвеля зацепилась за упряжь, его потащило по земле — и в это время пистолет в его кармане разрядился сам собою.
Когда Карл II взошел на престол, одним из первых решений парламента продажа королевских земель была объявлена незаконной. Сразу после обретения утраченных было владений Карл объявил вход в Гайд-парк свободным, что народ воспринял с большим энтузиазмом. Так начался самый блестящий период в истории парка. Вест-Энд развивался. Дворянские семьи приобретали дома в Лондоне. Люди всех сословий стекались в Лондон, чтобы увидеть короля, и Гайд-парк стал центром всех праздничных мероприятий столицы.
Пипс сохранил для нас прекрасное описание Гайд-парка тех дней. Будто наблюдая все воочию, мы слышим смех и любуемся беззаботной и веселой толпой придворных Карла II. Каким, должно быть, радостным был Майский день 1669 года, когда Пипс и его терпеливая жена впервые катили по парку в собственном экипаже! Женщина надела мешковатое платье двухлетней давности, зато Сэмюэль облачился в шикарный новый костюм. В гривы лошадей заплели красные ленты, поводья украсили зелеными.
Иногда сам Карл со своей многострадальной королевой выезжал в экипаже, запряженном шестью пегими лошадьми; впрочем, чаще его величество выезжал один, покататься по «Кольцу», и дамы встречали его улыбками. Когда мавританский посол со своей свитой въезжал в парк, экипажи и всадники замирали в изумлении: мавры подбрасывали вверх копья и ловили их на скаку.
Именно с этого модного собрания, встречавшегося на месте, где сегодня можно выпить чаю под зонтиком, и пошли безрассудства Вест-Энда, мода Вест-Энда и сам Вест-Энд.
Я обнаружил, что прогулка вокруг Серпентайна после обеда или ранним вечером — отличное средство против усталости и меланхолии. Дети, собаки, утки, веселая суета, которой нет дела до большого мира с его проблемами, — чем не способ отвлечься?
Дети — в основном горластые мальчишки, вооружены самодельными удилищами и банками из-под варенья. Они настолько поглощены игрой, что, упади вы случайно в воду, я уверен, ребята продолжали бы ловить рыбу. Ловля этих маленьких рыбешек — настоящее приключение, и любой рыбак одобрит детскую увлеченность.
Эта полоска воды, которая доставляет столько удовольствия детям, собакам, уткам, купальщикам и гребцам, когда-то была болотом, образовавшимся из одиннадцати заводей, которые питала речушка Вестборн. Королева Каролина — самая наша садолюбивая королева после, быть может, королевы Марии (супруги короля Георга V) — решила избавиться от этого болота. Осенью 1730 года, при молчаливом одобрении сэра Роберта Уолпола и государственного казначейства, королева приказала запрудить речушку и вырыть озеро.
По сравнению с длинным и прямым Голландским каналом искусственно созданное декоративное озеро являлось несомненным новшеством. За плавные изгибы береговой линии его назвали Серпентайн[40].
На протяжении веков озеро подпитывалось водами Вестборна. Затем в Паддингтоне стало строиться все больше домов, воды засорялись, и со временем Вестборн, так же как Флит и Уолбрук, превратился в сточную канаву. Воду в Серпентайн стали подкачивать из Темзы. Сегодня действует достаточно сложный механизм: вода поступает из глубокого колодца в верхней части озера, из подземных источников, из колодцев Сент-Джеймского парка и из обычной водопроводной магистрали. Вдобавок Круглое озеро в Кенсингтонских садах, Серпентайн, озеро в саду Букингемского дворца и озеро в Сент-Джеймском парке соединяются между собой, и вода перетекает из одного озера в другое.
Станция Королевского общества спасения утопающих находится на северном берегу озера и имеет долгую историю. Это уже третья спасательная станция, возведенная на этом месте. Первая появилась около 1774 года в одной из комнат старого фермерского дома, — возможно, Чизкейк-хауса, о котором упоминал Пипс. Нынешнее здание было построено в 1837 году. Первый камень в его основание заложил герцог Веллингтон. Общество спасало жизни купальщиков на протяжении полутора веков и по сей день внимательно следит за порядком на воде. Началась же его история с первых опытов по искусственному дыханию, которые проводил житель Лондона доктор Уильям Хоувс. Он утверждал, что утопленника можно вернуть к жизни, и предлагал денежное вознаграждение тому, кто доставит ему тело только что утонувшего человека. Два года он тратил деньги из собственного кармана, вне зависимости от того, удачными или нет оказывались опыты. Хоувс подружился с доктором Томасом Коганом, который жил в Голландии и был знаком с работой голландского общества спасения на водах, учрежденного в Амстердаме в 1767 году. Эти двое объединили усилия и организовали в Англии Королевское общество спасения утопающих. В те времена, когда по льду Серпентайна катались на коньках, у лодочников общества спасения было столько же работы, сколько у современных спасателей в купальный сезон.