— Здесь у нас бильярдная, кегельбан, внизу спортзал.
Я вопросительно посмотрела на Николая: может быть, объяснит сам.
— Рестораны наверху, — продолжал он экскурсию, — в беседке — японский, куда тебя приглашали. Там, — он показал на приоткрытый круглый зал, — «Тройка» — традиционная русская кухня: стерлядь, расстегаи с икрой, а здесь, — Николай отворил тяжелую дверь, — настоящий английский паб.
— Действительно настоящий! — ахнула я, застыв на пороге. Зеленые покрытия на полу, деревянная стойка, бордюр на стене, кружки и даже сам бармен ничуть не отличался от лондонских зачесанных мальчиков. — А это вообще все вокруг что, цековский санаторий? — с некоторым сарказмом задала я вопрос, который вертелся с самого начала у меня в голове.
— Наш закрытый клуб, — просто ответил мой спутник.
Кажется, я уже догадалась сама и облегченно вздохнула, значит, мой плащ не потеряется. Было бы очень жалко расстаться с ценным для меня приобретением. В закрытом клубе я была только раз, меня приглашал на интервью один рекламодатель нашей газеты. Правда, клуб был победнее и попроще.
— Так что, попробуем суши? Николай вопросительно посмотрел на меня.
— Попробуем, — согласилась я. Мне было любопытно посмотреть на японский ресторан.
Узкоглазая девушка в блестящем обтягивающем платье и головном уборе в виде лучей солнца, с шелковыми кисточками на ушах, просеменила между столиками и тут же подала деревянный поднос. На рисовых подушечках лежали кусочки лосося, крабов, белая рыба и икра — все в натуральном, свежем виде.
— Вино?
Я сделала глоток из бокала. Японское вино было изысканным.
Николай кивнул, японка оставила бутылку на столе. Легко орудуя темными лаковыми палочками, Николай принялся поглощать суши. Длинные рисинки, зажатые палочками, не выпадали, так ловко ему удавалось подцепить их.
Я, не стесняясь, что восточные приборы не хотят мне подчиняться, попросила вилку с ножом. Официантка, кланяясь, тотчас принесла.
В зале сидела еще одна пара: миловидная женщина лет тридцати, в темном бархатном платье, без всяких украшений, и мужчина в блейзере. Они держали друг друга за руки и влюбленно смотрели в глаза.
«Романтическая история, как в кино», — подумалось мне.
— Сюда не пускают посторонних? — наивно спросила я.
— Только с членами клуба, — пояснил Николай.
Интересоваться, кто может вступить в этот куб, мне не хотелось, хотя вопрос вертелся на языке. Одно ясно, что бритоголовым бандитам и проституткам сюда вход заказан. Да им и самим будет тут неуютно. Быстро расправившись с суши, мы заказали горячее. На раскаленной чугунной сковородке подали кусочки рыбы с травами, бамбуком, пряностями. Сковорода шипела, издавая запах моря, востока, экзотики.
Я разомлела от пряной пищи, вина, окружающего меня интерьера.
— Это еще не все, — пообещал мой кавалер, загадочно улыбаясь плывущей к нам официантке.
Японка, с большим колокольчиком на браслете из жемчужин, позвонила, и в ответ на его тоненькую трель так же тоненько запела. Мелодия была настолько ласковой, приятной и убаюкивающей, что я перестала беспокоиться не только о муже, который пребывал дома, но даже о своем плаще.
— Мы с тобой созданы друг для друга, — услышала я голос Николая. — Наши судьбы похожи.
Я сама об этом думала.
Японка поставила перед нами десерт. Разломив его, я выудила из середины записочку с предсказанием судьбы. Прочтенные слова показались мне роковыми. Шел год Дракона, и все пожелания, гадания были связаны с ним.
«Вы родились в год Дракона…» — так начиналось предсказание.
Я взглянула на Николая, не припомню, чтобы я сообщала ему, в каком году родилась.
Откуда же японке известно, что это именно мой год?
Только сейчас я обратила внимание, что в интерьере ресторана было много драконов. Они символизировали Страну восходящего солнца. Драконы и дракончики, словно соскакивали с разрисованных стен, фонариков и абажуров, выплясывали, извещая, что наконец-то наступил их год.
«Драконов считают самыми загадочными из всех животных, хотя бы потому, что тигра, обезьяну или зайца можно увидеть в природе. Дракон незрим. Он тайно присутствует везде. Дракон охраняет клады, дарит фантастические зрелища, карает неугодных».
Послание длинное, я зачиталась, собираясь, кажется, поверить в это. «Дракон вдохновляет на подвиги, прозрения. Дракон поощряет мудрость». Вот это, наверное, про меня. Теперь я стала мудрой. «Но он склонен менять мудрые решения в угоду сиюминутным эффектам…»
Я посмотрела на Николая: он, улыбаясь, читал что-то свое. Снова уставившись в записку, продолжила: «Если же вас захватит огненный вихрь страстей, можете спалить в этом огне все, что имеете».
Это уже роковое предсказание! Зачем это мне пришло в голову выбрать японский ресторан? Вспомнился давний экстрасенс и журналист Трепаков. Коллеги рассказывали, что он неожиданно тяжело заболел и ушел из газеты. Ему сделали сложную операцию. О дальнейшей его судьбе я ничего не слышала.
— Пойдем? — Положив карточку клуба, Николай расплатился. Мы встали и пошли к выходу. Я глазела на публику. Мужчины тихо беседовали, курили, читали прессу.
— Поедешь ко мне? — Николай потянул меня за руку.
Я покачала головой, твердо решив, что с этим надо кончать. Здесь не Лондон, а Москва — иная жизнь, работа, муж. Но мне так хотелось прижаться к нему и забыть обо всем.
— Тебе нужна другая женщина, — получив наконец свой плащ, расхрабрилась я.
— Кто мне нужен, я решаю сам. — Хлопнув в сердцах дверцей машины, Николай обходит «мерседес» и садится за руль.
«Забыла, — стала ругать я себя, — что он крутой мужик, перечить нельзя». И повинно забираюсь ему под мышку. Он тут же прощает меня. Мы целуемся так, будто не виделись вечность, а ведь расстались на прошлой неделе. Еще мгновенье — и я не поеду к Мише. То есть я не вернусь домой. Это будет означать, что не вернусь никогда. Очень хорошо. То есть плохо. Никто мне такого предложения не делал.
— Отвези меня домой, — расстроенно выдавливаю я из себя и вижу по его лицу, что он тоже расстроен. Я тихо сижу у него под мышкой, а он молча ведет свой шикарный автомобиль.
Подъезжая к своему дому, вижу, что свет в квартире погашен. Я не предупредила мужа, во сколько прибывает мой рейс.
Миши снова нет дома.
Уйти по-английски
В Москве праздничный стол выглядел по-другому.
У нас в квартире (а свадьбу Александры решили отметить дома) обеденного стола нет вообще. В случае торжеств берем его у соседей напротив. В нашей так называемой гостиной помещается только маленький журнальный столик. Гостиная небольшая, к тому же проходная. Рядом с буфетом и книжными полками еще диван, который каждый день нужно раскладывать.
Когда старый диван совсем состарился и провалился, мы с Мишей разорились на кровать, потому что стали среди ночи скатываться к середине, мешая друг другу спать. Но кровать в проходную гостиную не поставишь! Тогда Александра милостиво согласилась жить в проходной со своим диванчиком, ей по молодости нетрудно таскаться каждый день с постелью. А мы перекочевали в ее отдельную комнату.
Соседей, у которых одолжили стол, пришлось тоже приглашать. Очень симпатичные люди, Александру знают с детства. Порадовались ее счастью.
Беготня по рынкам, закупка продуктов — мне не очень-то по душе, но событие такой важности, как не откручивайся, все равно с друзьями нужно отметить, хотя виновники торжества остались в Лондоне. С продуктами у нас просто беда, как по минному полю ходишь: за качество никто не может поручиться, и не знаешь, доживешь ли до утра.
Когда происходит такое торжество, как у нас, каждой хозяйке не жалко потратиться на хороший магазин, правда, гарантии, что продукты там лучше, чем на оптовом рынке, никакой. Зато цены в магазинах высокого класса, конечно, гарантированно высокие. Я порой удивляюсь, когда хожу по их полупустым залам, для кого эти магазины? Средний покупатель их сторонится. Только вечерами после работы молодежь, вроде моей богатой дочери, заскакивает. Им все равно, по какой цене одинаковый товар схватить.
А на рынках людей полным-полно. Там настоящая тусовка: гам, суета, музыка играет. И в каждом московском районе муравьиная тропа на эти рынки буквально не зарастает ни зимой ни летом. Люди с сумками, тележками, рюкзаками со всех сторон тянутся. Чтобы принять столько гостей, сколько мы запланировали, мне по этой тропке тоже нужно прошагать пару раз.
Под разухабистый голос Маши Распутиной, что доносился из динамиков на рынке, я тащу тяжелые сумки. Позвоночник предательски поднывает. Голубоглазая украинка, увидев мою внушительную поклажу, ласково зазывает:
— Хозяюшка, ножки для холодца не забыли купить?
— Может, и забыла, но уже не донесу, — устало огрызаюсь я.
— Да ты побачь, якие, теленочка только забили.
Я машу рукой, и еще пара килограммов утрамбовывается в мою бездонную сумищу. В низу живота больно потянуло и стало колоть.
За неделю приготовлений холодильник распух и по ночам жалобно скулит. Даже ему эта ноша тяжела. «Надо бы новый купить, пока не сломался», — думаю я, ворочаясь в постели. Стараясь отвлечься от тревожных мыслей, припоминаю, что еще забыла для торжества. Вроде все есть: рыбка белая, рыбка красная, икорка, салатики приготовила. Но сон не идет, возвращая к странному событию предыдущего дня.
Между приготовлениями успела забежать на работу, взять рукопись для правки. Узнала, что ко мне заезжал какой-то господин. Оставил записку.
— Богатырского вида и очень ни-че-го, — передавая мне конверт, заявила продвинутая редактор Леночка, блестящий знаток в этой области. Она кокетничала при одной мысли о явно понравившемся ей господине.
Записка была от него. До предела лаконичная: «Каждый вечер жду твоего звонка». И подпись.
«Все-таки я молодец, — похвалила я себя, — не встречалась с ним со дня приезда». Помчалась домой, оставив свои думы о Николае на потом. Было очень некогда. Наскоро запихнула в себя бутерброд с вареной колбасой и, помыв телячьи ножки, стала варить холодец. И вдруг мне становится муторно. Тошнота к горлу подступает. Ну, думаю, или колбаса, которую заглотила, оказалась несвежей, или хохлушка обманула, тухлые ножки подсунула. Подхожу к кастрюле, крышку открываю и… бегом в туалет. Отдышалась и снова нос в кастрюлю. Нет, с ножками все в порядке. Не в порядке со мной. Мысль о давно забытом состоянии обожгла: неужели беременна? Подбегаю к календарю. Вечно я вс