Понукаемый отчаянием, он стремительно зашагал на восток по улице Королевы Виктории к Мэншен-хаус, но, завидев приближающиеся огни полицейской машины, в панике свернул и почти бегом стал подниматься по Сент-Эндрю-Хилл. Пробравшись сквозь неизменную толпу, он вскоре оказался на Лудгейт-Хилл и огляделся.
По правую руку сиял фасад собора Святого Павла с величественным куполом — памятник многим, захороненным внутри, и непреходящее свидетельство архитектурного гения одного человека. Пережив «Лондонский блиц» в годы Второй мировой войны, он стал еще и величайшим надгробным камнем в память о двадцати тысячах лондонцев и миллионе домов, сгинувших под гитлеровскими бомбами.
Непрерывные скитания начинали сказываться: мышцы ног горели, кололо в боку. Согнувшись от резкой боли, Марли оперся на колени, тяжело дыша и уже не обращая внимания на обтекавшие его по Лудгейт-Хилл неисчислимые людские массы.
— Может, отдохнешь, сынок?
Марли обернулся. Преследователь стоял рядом и разглядывал безликое здание из стекла и бетона на другой стороне улицы. Слепящий свет фар проносившихся мимо машин на краткие мгновения выхватывал из сырой мглы его фигуру. Грязная заношенная куртка исчезла, а новый облик скорее подошел бы какому-нибудь джентльмену семнадцатого века. Гордая прямая осанка, седеющая бородка подстрижена, из-под треугольной шляпы свисают локоны белого парика.
С трудом вбирая воздух в натруженные легкие, Марли опустил взгляд, стараясь не смотреть на свои окровавленные руки. Дождевая вода бурлила под ногами, низвергаясь в чугунную решетку. Во рту стояла горечь, при мысли о бифштексе с масляными чипсами, съеденном в последний раз в баре, его чуть не вывернуло. Марли сглотнул несколько раз, подавляя тошноту.
— Кто ты? — спросил он наконец, не отводя глаз от текущей воды.
— Можешь звать меня Олдвич. — Теперь голос звучал на удивление чисто и звонко. — Я сменил много имен… А можешь — Луд, если больше нравится.
Марли поднял голову и взглянул на темный силуэт на фоне освещенных окон кафе.
Нет, это не парик, а свои волосы, искусно заплетенные в косички. И не шляпа вовсе, а больше похоже на…
Номер 23 прогрохотал мимо, плеснув грязной черной водой на ноги, но в люминесцентном сиянии автобусного салона Марли успел разглядеть… то есть не то чтобы с уверенностью… хотя в чем вообще можно быть уверенным сегодняшним вечером? Но что бы там ни было вместо шляпы, благородное сияние старого золота трудно с чем-либо спутать.
В рокоте мотора сперва послышался шум битвы, потом почему-то вой воздушных сирен. Незнакомец смотрел в небо, теперь на голове у него была военная каска.
Забыв о боли в боку, Марли выпрямился и повернулся, но очередное промчавшееся мимо такси ослепило его фарами. Загадочная фигура превратилась в расплывчатое черное пятно, и лишь глаза, отразив свет, сверкнули расплавленным золотом.
— Но как…
— Как я попал сюда? — усмехнулся таинственный собеседник, расправляя плечи и выпячивая грудь. — А ты? — Рукоять короткого меча, висящего в ножнах на поясе, глухо стукнула о начищенный нагрудник-торакс. — Quod erat demonstrandum[79], мой мальчик.
— Нет, в смысле… — пролепетал Марли. — Я хотел сказать… — Он сглотнул и попытался снова: — Сколько тебе лет?
— Сколько лет? — захохотал незнакомец, тряхнув гривой волос. В несметном потоке лиц с мертвыми глазами никто даже не обернулся. — Я был уже стар, когда Гог и Магог охраняли мои ворота! — В его голосе слышался рев трафальгарских львов. — Я пережил огнь, и глад, и потоп! И мор, и чуму, и нашествие за нашествием за две тысячи лет!
— Кто ты? — с ужасом выдохнул Марли.
— Я уже говорил, только ты плохо слушал! — прохихикал закопченный золотоглазый мальчишка-трубочист, искалеченный рахитом. Щупальца промозглого тумана обвивали его ноги, протягиваясь из переулков и водостоков Лудгейта.
— Но… — Марли запнулся, не находя нужных слов. — Почему?
— Вот мы и подошли к главному! — звучно произнес джентльмен во фраке и цилиндре. — Только этот вопрос и имеет значение… и не имеет ответа. Начало и конец всего, альфа и омега. Почему?
Он протянул руку — уже не заскорузлую ободранную клешню с грязными ногтями, а гладкую ухоженную руку человека, далекого от физического труда.
— Пойдем, я проведу тебя по улицам Лондона.
Не в силах сопротивляться, Марли взял незнакомца за руку, холодную, как у мраморной статуи. Туман, густой и вязкий, словно гороховый суп, окутал обоих, затем почти тут же рассеялся. Марли потрясенно распахнул глаза.
— Memento mori. — Голос был тих, будто шепот ветра.
Бесконечный поток неприкаянных душ наконец расступился, и Марли заморгал в ослепительном неоновом мельтешении Пикадилли-серкус. Только теперь сюда добавились синие всполохи проблесковых маячков и блеск светоотражающих шевронов экстренных служб.
Люди в желтой униформе быстро и деловито выполняли свои обязанности, но Марли уже знал, что они опоздали. Силы оставляли его, всепоглощающая апатия сковывала тело.
— Я так устал, — прошептал он.
— Устал? От чего?
— От всего этого, от…
— От Лондона? Ты знаешь, что говорят о тех, кто устал от Лондона. — Сильная рука подтолкнула измученного скитальца вперед. — Нет ничего сильнее и надежнее в превратностях жизни, чем простая правда!
Медик, присевший на корточки у тела, лежащего на мостовой, поднялся и уныло покачал головой. Марли отшатнулся, ноги его подкашивались. Так не должно было случиться!
— А что тут удивительного? — развел руками провожатый. — Здесь всегда было больше мертвых, чем живых. Лондон построен на легендах и воспоминаниях, он весь состоит из памятников умершим.
Нет, твердил про себя Марли, так не должно было закончиться.
— Значит, я что… — пробормотал он, запинаясь. — Я… это…
Золотые глаза блеснули, широкая улыбка зияла открытой раной.
— Кто-то из великих однажды сказал, что милосердие начинается у себя дома, а правосудие — у соседней двери. Однако, думается мне, Шелли выразился лучше всех, когда заметил, что преисподняя — это город, похожий на Лондон, заполненный толпами и дымом.
— Кто ты? — снова спросил Марли.
— Я то, чем меня сделали люди, не более. Они сами придумали меня — люди, подобные тебе.
Марли взглянул в сверкающие золотом глаза, принимая наконец правду.
— Добро пожаловать домой, — услышал он.
Этот унылый Лондон… Мне иногда кажется, что заблудшие души обречены вечно скитаться по его мостовым.
Наши авторы
Борис Бессмертный и Элла Райх — журналисты. Сотрудничают с западными и русскоязычными периодическими изданиями. Живут в Лондоне. Рассказ «Кто эти люди?» был впервые напечатан в журнале «Сноб» (март 2014).
Арчи Блэк (Archie Black) — псевдоним английской писательницы, тщательно охраняющей свое инкогнито. Рассказ «Дядюшка Дым» (Uncle Smoke) был написан для сборника Stories of the Smoke (2012). На русском языке публикуется впервые.
Дмитрий Быков — писатель, поэт, журналист, педагог. Автор романов «Орфография», «Остромов, или Ученик чародея», «Икс», «Сигналы», «Квартал. Прохождение», многочисленных сборников поэзии, публицистики, а также мультимедиа-проектов «Гражданин поэт» и «Гражданин хороший». Живет в Москве. Очерк «Тайна Эдвина Друда» был впервые опубликован на сайте журнала «Сноб» в 2012 году.
Михаил Гиголашвили — писатель, художник, литературовед. Автор романов «Чертово колесо», «Захват Московии». Живет в Висбадене. Рассказ «Сходка на Голгофе» был впервые напечатан в журнале «Сноб» (декабрь/январь 2012–2013).
Мишель Голдсмит (Michelle Goldsmith) — журналистка и писательница, предпочитающая короткую прозу. Живет в Мельбурне. Рассказ «Собака Генри Хортинджера» (The Hound of Henry Hortinger) был написан для сборника Stories of the Smoke (2012). На русском языке публикуется впервые.
Юрий Голигорский — журналист, бизнесмен, создатель первой Школы журналистики «Би-би-си» в Екатеринбурге. Живет в Лондоне. Очерк Sit Well Back and Relax написан специально для этого сборника.
Джонатан Грин (Jonathan Green) — писатель и журналист, автор более пятидесяти книг. Работает главным образом в жанрах фантастики и фэнтези. Живет в Англии. Рассказ «Некрополь» (Necropolis) был написан для сборника Stories of the Smoke (2012). На русском языке публикуется впервые.
Жужа Д. — писатель. Автор прозаического сборника «Резиновый бэби». Живет в Лондоне. Рассказ «Свидание» был впервые напечатан в журнале «Сноб» (апрель 2014).
Зиновий Зиник — писатель, журналист. Автор романов «Русофобка и фунгофил», «Перемещенное лицо», сборников «One Way Ticket: Stories», «Эмиграция как литературный прием». Живет в Лондоне. Рассказ «Встреча с оригиналом» написан специально для этого сборника.
Аркадий Ипполитов — искусствовед, литератор, хранитель Кабинета итальянской гравюры в Государственном Эрмитаже. Автор книг «Вчера, сегодня, никогда», «Особенно Ломбардия. Образы Италии XXI века», «Тюрьмы и власть. Миф Джованни Баттиста Пиранези». Живет в Санкт-Петербурге. Рассказ «Диккенс и свинарник» был впервые напечатан в журнале «Сноб» (декабрь/январь 2012–2013).
Александр Кабаков — писатель, драматург, журналист. Автор романов «Невозвращенец», «Все поправимо», «Беглец», «Старик и ангел» и др. Живет в Москве. Рассказ «Все свои» был впервые напечатан в журнале «Сноб» (декабрь/январь 2012–2013).
Максим Котин — журналист, литератор. Автор книг «Чичваркин. Е-гений», «И ботаники делают бизнес». Живет в Москве. Очерк о бизнесмене Евгении Чичваркине был впервые напечатан в журнале «Сноб» (март 2014).