е общество опасалось доверять полиции какое-либо оружие.
Однако когда в 1830 году при попытке арестовать двух грабителей был убит констебль Берри, было решено, что каждый полицейский должен быть снабжен тесаком или палашом для самозащиты, но это оружие могло носиться только на ночном дежурстве. Обычно в патрулирование с тесаками ходили констебли, служившие в пригородах либо в особо беспокойных рабочих районах. Со временем холодное оружие стало все реже выдаваться даже в пригородах. Всплеск интереса к нему возник в конце 1860-х годов, когда после восстания ирландских фениев в 1867 году, в ходе которого был застрелен сержант Чарльз Бретт из полиции Манчестера, Столичная полиция организовала для своих констеблей обучение рубке на саблях в Веллингтонских казармах.
Тогда же были разработаны уставные образцы полицейского палаша, тесака и кортика. Палаш был однолезвийный, с двулезвийным боевым концом, с латунной (у констеблей и инспекторов) или стальной (у сержантов) однодужковой или двудужковой гардой, носился он в кожаных ножнах с латунным или стальным прибором. Широкие слегка изогнутые однолезвийные тесаки (cutlass) с обоюдоострым боевым концом изготовлялись по образцу военно-морских абордажных сабель, а кортики представляли собой укороченные тесаки.
В 1869 году по лондонским кладбищам прокатилась волна грабежей, и, чтобы воспрепятствовать дальнейшим подвигам гробокопателей, был организован "кладбищенский патруль", вооруженный саблями. Затем интерес к холодному оружию опять пошел на спад. В 1885 году более 5 тысяч палашей и тесаков хранилось в участках, но практически никогда не выдавалось для патрулирования и годилось только в лом. Чтобы избавиться от этого хлама, большую часть было решено уничтожить, оставив только 728 единиц, распределив их в 20 дивизионах Столичной полиции (по 10 штук в каждый) и в те подразделения, которые обеспечивали порядок в военно-морских портах в Вулидже, Чатаме, Давенпорте, Пембруке и Портсмуте. Официально холодное оружие так и не было снято с вооружения, и даже в двадцатом веке продолжало иногда использоваться. Конная полиция в дополнение к длинной "кавалерийской" дубинке носила сабли вплоть до 1925 года, когда они были, наконец, изъяты.
О том, чтобы вооружить констеблей не только холодным, но и огнестрельным оружием, зашла речь сразу после уже упоминавшегося убийства констебля Берри. Однако тогда ограничились только тесаками, а комиссар полиции специально указал, "суперинтенданты должны особо озаботиться, чтобы констебли не носили с собой ни пистолеты, ни фактически оружие любого рода без специального разрешения комиссара на это". При том, что в Британии гражданам дозволялось ношение оружия для самозащиты, полицейские оказывались хуже защищены против преступников, чем многие представители публики.
Единственными подразделениями, которым было разрешено носить огнестрельное оружие, были конная и речная полиция. Вооружение конных полицейских состояло первоначально из сабли, пистолета и дубинки, и таким оставалось по крайней мере еще 30 лет.
В 1844 году для них были куплены новые однозарядные пистолеты, носившиеся на поясе, с бумажными патронами, заменившими отдельно носимые пули, порох и пыжи. Речные полицейские после присоединения к Столичной полиции сохранили свои личные абордажные сабли и некоторое количество пистолетов морского образца, однако их внушавшие ужас короткоствольные мушкетоны с раструбами были изъяты.
Тем не менее споры о возможности вооружать патрульных полицейских огнестрельным оружием не прекращались. С 1866 года газета "Police Service Advertiser" стала из номера в номер публиковать на своих страницах переписку и мнения разных полицейских чинов на этот счет. К тому времени имевшиеся у Столичной полиции на складах однозарядные пистолеты совершенно устарели, и полиция позаимствовала у армии несколько револьверов на пробу, проведя инструктаж по стрельбе из них для ряда офицеров.
В августе 1868 года в Лондонском Тауэре было закуплено 622 револьвера Адамса, которые были распределены по участкам со строгим указанием, что суперинтенданты должны следить, чтобы оружие было заперто в надежном месте. В итоге револьверы практически не выдавалось.
В год знакомства доктора Уотсона с Шерлоком Холмсом был застрелен констебль Фредерик Аткинз, потревоживший грабителя. Хотя преступник так и не был разыскан, убийство привлекло внимание публики к плохому состоянию дел в полиции со средствами самозащиты. Началось обсуждение этого вопроса в прессе. Министр внутренних дел Уильям Харкорт обратился к комиссару Хендерсону с запросом: желает ли полиция быть вооруженной огнестрельным оружием. Комиссар ответил отрицательно, заявив, что это будет губительно для взаимоотношений с публикой, и что схожего мнения придерживаются все, от констеблей до суперинтендантов. Спустя два дня после ответа комиссара грабитель убил констебля Джорджа Коула.
Спустя два года Харкорт вновь вернулся к вопросу об огнестрельном оружии. На этот раз он обратился за мнением не к комиссару, а к констеблям и сержантам пригородных участков Столичной полиции, где в быстро растущих предместьях виллы среднего класса представляли желанную и значительно более легкую добычу, нежели хорошо укрепленные и охраняемые дома и склады в центре столицы. Из 6325 человек 4430 попросили выдать им револьверы.
Были проведены консультации с юрисконсультом Скотланд-Ярда барристером Джеймсом Дейвисом касательно случаев, когда констебль мог легально применять оружие. В итоге этих консультаций министерство внутренних дел дало санкцию на вооружение полицейских, несших дежурство в Миллбанкской тюрьме, где содержались заключенные фении. 16 октября 1883 года комиссар Харкорт получил официальное разрешение от министерства внутренних дел выдавать револьверы констеблям пригородных дивизионов для ношения в ночных дежурствах.
Компания Адамс проиграла тендер, и заказ на новые более легкие револьверы в количестве 931 штуки был размещен у "Филипа Веблея и Сына" из Бирмингема. Новый револьвер 0.450 калибра был разработан на основе популярного револьвера для Королевской ирландской полиции (RIC, Royal Irish Constabulary), впервые представленного в 1867 году. Весил он всего 840 г, имел короткий 5-камерный барабан, ударно-спусковой механизм двойного действия и переломную рамку.
Револьвер, состоявший на вооружении Столичной полиции
В начале 1884 году револьверы стали поступать полиции, и 30 июня 1884 года последовал приказ по полиции, определявший правила пользования ими. Согласно этим правилам, револьверы выдавались только тем констеблям, которые сами желали носить их в ночном патрулировании, и на которых, по мнению дивизионных суперинтендантов, можно было положиться в том, что они будут использовать их с осмотрительностью.
Прежде чем принималось решение о разрешении выдавать полицейскому оружие, ему следовало пройти инструктаж по обращению с револьвером, после чего рапорт о его компетентности через окружного суперинтенданта поступал комиссару полиции на одобрение. Оружие должно было храниться в участках и дежурные офицеры считались ответственными за их сохранность и боеготовность.
Констебль, заступая не дежурство, должен был лично обратиться с требованием выдать ему револьвер, сам зарядить его и положить в кобуру, при этом книге происшествий записывалось имя и фамилия этого констебля и номер револьвера. Носилось оружие в кобуре на правом боку перед дубинкой и могло быть вынуто исключительно с целью самообороны.
По возвращении с дежурства полицейский обязан был сообщить обо всех случаях, когда револьвер вынимался из кобуры во время обхода, вне зависимости от того, был ли он использован или нет. Впрочем, случаи, когда констебли выходили на патрулирование с оружием, были редки.
Развод полицейских на дежурство. "Панч", 1877
Однако вернемся к нашему разводу заступающих на дежурство полицейских. Около шести часов констебли выстраивались в две длинных шеренги, и инспектор (либо участковый сержант) зачитывал им перечень моментов, на которые при дежурстве следует особенно обратить внимание, а также имена и приметы находящихся в розыске преступников, которые могут оказаться на территории дивизиона.
В ночную смену в инструктаж добавлялось перечисление помещений, за которыми нужно было особенно внимательно следить, такие как склады и дома, оставленные без присмотра обитателями. Когда все инструкции были даны, констеблям командовали "смирно". На мгновение они поднимали свои дубинки, затем по команде "Направо! Шагом марш!" в колонну по одному выходили на улицу. По внешнему краю тротуара они группами под руководством сержанта расходились по своим кварталам и далее каждый на свой обход.
Дежурство как в Сити, так и в Столичном округе осуществлялось патрулями, имевшими замкнутый маршрут, следование по которому предписывалось производить со скоростью около 4 км/ч. На каждый маршрут назначался только один полицейский. Скорость менять было нельзя, даже если зимой от холода констеблю хотелось идти быстрее. На каждый маршрут назначался только один полицейский. Средняя длина маршрута Столичной полиции составляла днем 7,5 миль, а ночью — 2 мили.
В предместьях маршруты были значительно длиннее, и их обход часто занимал до 4 часов. Маршруты в Сити были гораздо короче и занимали 15–20 минут. Для определения длины маршрута вплоть до 1930-х годов применялось специальное деревянное колесо со спицами диаметром около 2 футов и с круговой шкалой для измерения расстояния. Надзор за констеблями вели инспекторы и сержанты.
Маршруты были жестко расписаны, и констебль имел при себе патрульную книжечку, в которой были напечатаны планы улиц для каждого обхода с обозначенными границами ответственности патрульных и зданиями, наиболее уязвимыми для ограблений, а также указаны все пункты, которые он должен был посетить, и время, когда он в этих контрольных пунктах должен был оказаться.
Такие маршрутные книжки в полиции Сити выпускали вплоть до 1960-х гг. Инспектор и сержанты, надзиравшие за своими подчиненными, в любой момент знали, где находится констебль, и могли встретить его в подходящей контрольном пункте. Опоздание без уважительной причины считалось серьезным дисциплинарным проступком и наказывалось штрафом, так что констебли ради соблюдения графика часто отказывались даже от преследования преступника.